Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду

— Я уже сказала свое мнение: достойно.

— Да что там! Шикарно! Как бы я не я.

— И кто тебе порекомендовал стилиста?

Она вдруг стушевалась. Отвела глаза:

— Да так…

— Ты нашла новую хозяйку? У этой дамы хороший вкус, — похвалила я. — Только хватит ли тебе денег? Гардероб постоянно надо обновлять. И макияж каждый раз придется накладывать заново.

— Вы ж поговорить хотели, — напомнила она, отказавшись обсуждать таким образом тему денег.

— Да. Но давай сначала сделаем заказ.

А вот обжорой она как была, так и осталась. Заказала много и самое дорогое, что было в меню. У меня же совсем пропал аппетит. Я вяло поковыряла вилкой какой-то салатик и выпила бокал минералки без газа.

— Что же это вы ничего не кушаете, Зинаида Андреевна? — с притворной заботой спросила Анисья.

— У меня столько проблем, что нет аппетита.

— Везет вам, — с завистью протянула она. — Вон какая худая! Не сказать тощая.

— Как там Анжела? — перешла я к интересующему меня вопросу.

— Не беспокойтесь: все сделано, как вы хотели.

— Ты уверена?

— А то!

— Послушай, не пора ли нам озвучить Иван Иванычу сумму выкупа?

— В смысле денег?

— Да.

— Так вы ж не хотели брать с него деньги! Собирались только попугать.

— Обстоятельства изменились, — вздохнула я.

— Понятно. Ну, вздрогнули? — В качестве аперитива она заказала коньяк. Я, поскольку была за рулем, подняла бокал с минералкой. — Эх-ма! — Анисья махом опрокинула рюмку и поддела на вилку кусок осетрины. — Вот она — жизнь!

Я какое-то время наблюдала, как она ест. И терпеливо ждала. Потом спросила:

— И все же, зачем ты дала братьям мой адрес?

— Они не хотели за это браться без денег, — деловито сказала Анисья.

— Как не хотели? Они же уже взялись?

— То одно, а то другое, — намекнула Анисья.

— Не понимаю.

— Какая же вы непонятливая, Зинаида Андреевна! И вообще, как и не человек вовсе. Не едите, спиртного не пьете. Ну как так можно жить? Эх-ма! — И она хлопнула вторую рюмку коньяка.

— Я и не знала, что ты столько пьешь, — удивилась я.

— Так переживаний сколько? С этой Анжелой, чтоб ее, Зафировной. Как знала, что от нее одни только неприятности будут! Как только вы от нас съехали, все и началось. Вот же гад! Порядочную женщину выгнал, а привел какую-то кикимору!

— Ты это об Иван Иваныче?

— А о ком же?

— Скажи мне толком, что случилось?

— А то вы не понимаете? — недобро ощерилась Анисья.

— Нет.

— Эх-ма! — Она опять взялась за графинчик с коньяком. Я уже начала терять терпение.

— Что там? Говори!

— Да все в порядке, — с досадой сказала она.

— Ты Эрику звонила?

— А как же!

— С ее телефона?

— Все, как вы сказали.

— А он что?

— Да ниче. Как всегда, денег просил.

— А ты?

— Сказала, что недосуг.

— Он что, встретиться хотел?

— Ага, — она рыгнула.

Я невольно поморщилась.

— Ну, давай, Зина, за удачу! — Анисья выцедила в рюмку остатки коньяка.

— Погоди… Ты уверена, что Эрик не побежит заявлять о пропаже сестры? — заволновалась я, проигнорировав «Зину». Мне было не до того. — Ведь он нам все может испортить!

— Не испортит. Поздно уже.

— Нам надо поторопиться. У меня есть рука мулатки.

— Чего-о?

— Я же тебе говорила о своем плане. Если подкинуть Иван Иванычу отрубленный палец, он станет сговорчивым. Настало время решительных действий.

— Вы это серьезно? — уставилась на меня Анисья.

— Конечно!

— И где вы это… ее взяли, руку эту?

— В морге.

— Как — в морге?

— Так. Вчера в лесу нашли тело.

— Тело? — она вздрогнула. — Какое тело?

— Труп девушки со смуглой кожей, — пояснила я. — Она, скорее всего, была проституткой.

— И в каком лесу ее нашли? — напряженно спросила Анисья.

— Да какая разница? В подмосковном. Грибники, говорят, нашли.

Анисья икнула и испуганно прикрыла ладонью рот:

— Ой! Ажник душа в пятки!

— Ты боишься мертвецов?

— Ик. Ой!

— Да что с тобой?

— Ничего. Ик… Развезло меня что-то, Зина… ида Андреевна. Пойду до ветру. Ик…

Я сказала, где туалет. Она схватила сумку, с трудом встала и, пошатываясь, направилась в дамскую комнату. Я сделала знак официанту, чтобы налил мне минералки. Анисья вела себя странно. Вот уж не думала, что она такая чувствительная! Мне что, самой положить посылку в машину Иван Иваныча? Я, вообще-то, рассчитывала, что это сделает она.

Ее не было минут десять, я уже начала волноваться. Не открылся ли у нее от осетрины понос? Нельзя так резко менять образ жизни. Во время ее десятиминутного отсутствия я пила минералку и нервничала. Как же мне уговорить Анисью доставить посылку по назначению?

Наконец она вернулся. Плюхнулась на стул и подмигнула мне:

— Я еще коньячку закажу?

— А не хватит тебе?

— Так переживаний сколько!

Принесли еще графинчик коньяка.

— Ну, вздрогнули?

Вздрогнула я в морге, когда увидела отрубленную кисть. А сейчас пыталась успокоиться.

— Нам пора переходить к решительным действиям, — напомнила я, когда Анисья выпила коньяк.

— А именно?

— Ты позвонишь Иван Иванычу и скажешь, чтобы он готовил три миллиона долларов. Наличными.

— О как! Я-то позвоню. Только он не даст.

— Почему?

— Потому что он жадный.

— Тогда мы пошлем ему отрубленный палец.

— Какой палец? — испуганно моргнула она.

— Я же тебе говорила, что достала кисть мулатки, — терпеливо напомнила я.

— Ах, это…

— Ты можешь подбросить к нему в машину посылку?

— Я? Почему я? — испугалась она.

— А кто?

— Есть такие люди.

— Коля-и-Толя. Я уже знаю. Но я не хочу доверять столь важное дело братьям. Они получили от меня деньги и, скорее все, уже пьют.

— Это да. Тогда вы того… сами.

— Самой рубить палец, самой подбрасывать. А тебе я за что тогда плачу?

— А, кстати, сколько вы мне заплатите?

— Ну, тысяч сто.

— Долларов?

— Конечно.

— По-вашему, это будет справедливо?

— Я готова также купить тебе квартиру в Москве.

— В центре? — жадно спросила она.

— Нет. Где-нибудь на окраине.

— Вы тоже стали жадная, — пробурчала она. — У Иван Иваныча, видать, научились.

— Но ведь план придумала я. И основную его часть реализую тоже я.

— Значит, коли будет суд, мне много не дадут?

— Суд? Какой суд?

— Ну, коли все сорвется.

— А почему должно сорваться?

— Так.

— Не нравится мне твое настроение. И прекрати пить! — резко сказала я.

— А чего это вы на меня кричите? — Ее, похоже, развезло. — Я вам больше не прислуга! Что хочу, то и делаю!

— Извини.

— Ладно, позвоню я ему. Завтра.

— Позвони сегодня. — Я с сомнением посмотрела на ее раскрасневшиеся щеки, с которых потек тональный крем, и сказала: — Нет, сегодня не надо. Езжай домой и отдыхай. А завтра начнем действовать.