Наталья Андреева - И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды

Нет, он правильно сделал, что рассказал Шантелю… Сорок пять минут прошло. Выпить, что ли? В номере есть бар, но дойти до него сил нет. Встать с кровати и сделать пару шагов. А как хочется расслабиться, забыть про все. Нет, сейчас нельзя. Надо сохранять трезвую голову. А время тянется все медленнее.

Час прошел. Левы нет. Что он, интересно, придумал? Шантель — голова! Коля все-таки встал, подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. И вдруг раздался ужасный звук. Краснов заволновался. Что за черт? Сирена. «Скорая» проехала. Потом полицейская машина. Еще одна. Куда они все? Пролетели в сторону вокзала.

Лева… Нет! В коридоре раздались торопливые шаги. Похоже, легкие, женские. Краснов на цыпочках, словно балерина по сцене, пролетел через всю комнату к двери и приник к ней, прислушиваясь. Шарк-шарк. Похоже, уборщица, протирает шваброй пол в коридоре.

— Теть Мань, ты слыхала?

А это дежурная по этажу, хорошенькая блондинка лет двадцати. Краснов приметил ее, когда шел к Леве.

— Чего там? Вроде «Скорая» поехала?

— И полиция! Анне Васильевне муж звонил, следователь. Говорит, скоро домой не жди, в городе ЧП: человека убили.

Анна Васильевна? Та самая «пиратская галера», что сидит внизу? Администраторша!

Тетя Маня тяжело вздохнула:

— Свят, свят, свят! И когда же убили-то?

— Минут двадцать назад.

— Средь бела дня! И где?

— У вокзала. Анне Васильевне муж сказал, что все как в кино. Мол, заказное убийство. А тот, кто стрелял, оружие кинул, сел в джип и тю-тю! Как в кино, — с восторгом повторила дежурная по этажу.

— Да кого же из наших так-то убили? Разве директора какого!

— Нет, теть Мань. Приезжего убили. Вроде певца этого. Краснова.

— Ох ты, господи! Да что ж такое творится?! Погоди, я этаж домою, да к Анне Васильевне спущусь. Разузнаю все.

— Только я никак не пойму: вроде он в этот люкс прошел с час назад.

Дверь дернулась. Краснов невольно вздрогнул.

— Вер, так заперто!

— Значит, ушел. Ведь спрашивать же будут, теть Мань! А я, дуреха, в магазин бегала! Директорша узнает — уволит! Предупреждали меня уже! В городе с работой плохо, знаешь, сколько на мое место желающих?

— А ты скажи, сидела на месте, никуда не отлучалась. И я рядом была, все видела.

— А как же он тогда из номера вышел?

— Говори, что ничего не видела. Да в окно вылез!

— Ох, теть Мань! Что теперь будет-то? Затаскаю меня к следователю!

— Что будет, то и будет. Ты тут ни при чем. Сиди и молчи. Главное — не высовывайся.

Краснов невольно вздохнул. Хорошенькая Верочка будет говорить все что угодно, только не правду, лишь бы выгородить себя. Но кого же убили? Николая Краснова? Ха-ха! Разве только… Двойника? То есть бывшего двойника? Но каким образом Лева мог заставить его сесть в «Ауди»?

В коридоре снова послышались шаги, и наконец скрежет ключа в замочной скважине.

— Ну, герой, как ты?

— Лева…

Это был чуть ли не единственный в жизни случай, когда Коля Краснов, словно к родному, бросился продюсеру на грудь и чуть не расплакался от избытка чувств:

— Лева…

— Успокойся. Все уже кончено. — Шантель погладил его по дрожащим плечам.

— Ты не представляешь, что я пережил! У меня до сих пор поджилки трясутся! Как? Что ты сделал?

— Ничего особенного.

— Но как ты заставил его сесть в машину?

— Заставил? Просто попросил отогнать тачку со стоянки к гостинице. И все.

— Лева… Но постой. Как ты его нашел?

— Кого?

— Николая Краснова? Моего двойника?

— Да он сам приехал. Вместе со мной.

— Ничего не понимаю… Кажется, мы о разных людях говорим. Я только что слышал, что убили Николая Краснова.

— Ну да. Скоро в этом городе состоится шоу твоих двойников. Вместе со мной и Евой приехало несколько желающих принять участие в первом отборочном туре. Надо же слегка разбавить местных москвичами.

— И одного из них ты… Лева!

— Он как раз гримировался, готовился к выступлению. Только ты не забудь потом, чем мне обязан. Жизнью, — жестко сказал Шантель.

Краснову стало не по себе. Марсель заказ выполнил, и он, солист «Игры воображения», может больше не опасаться за свою жизнь. Но какой ценой!

— Кто этот человек? — хрипло спросил Николай у своего продюсера.

— Да какая тебе разница? Он оказался очень на тебя похож, вот и все. Я проследил за ним до стоянки. Он подошел, отключил сигнализацию, открыл машину и только хотел в нее сесть, как раздался выстрел. Один. Представляешь? И тут же из кустов вылетел джип и рванул прочь. Номера, естественно, никто разглядеть не успел, они грязью заляпаны, а кто успел, тот ничего не скажет. Мужик на джипе уж больно серьезный, кому охота с ним связываться? Коля?

— Ты его обманул. Ты послал двойника отогнать машину к гостинице, а на самом деле…

— Может, к ментам пойдем, покаемся? — усмехнулся Шанталь. — Ты расскажешь, как киллера нанял, я — как нашел лоха и, подставив его под пулю, спас твою шкуру.

— Ты сделал это ради меня?

— Конечно!

— Неужели так не хочешь меня терять? Прости, Лева, прости. Уже второй раз ты меня спасаешь. Сначала от тюрьмы, а теперь от смерти. Я свинья неблагодарная. Просто свинья. Я ведь хотел от тебя уйти. Прости. У меня друзей совсем не осталось. Ты и Ева. Кстати, где она? Ты ее не видел? Она никуда из гостиницы не выходила?

— Ева у себя. Она даже мне немножко подыграла. Я зашел к ней с этим парнем, хитростью заставил его высунуться в окно. Показывал, где можно сесть на автобус, чтобы доехать до вокзала.

— Зачем?

— На всякий случай. Вдруг он за тобой следил? Убийца.

— Ну, ты даешь! Неужели все закончилось?

— Можешь выйти отсюда и ходить по родному городу совершенно спокойно.

— Я так тебе благодарен!

— Да ведь человека убили, Коля, — внимательно посмотрел на него Шантель.

— Но по-другому было нельзя? Лева?

— Нет, по-другому никак. Ты бы пошел к Еве. Мне тоже надо хотя бы полчаса отдохнуть, вечер будет долгим. Отработаем — и уедем. Обратно в Москву. День-два, и все пройдет, забудется. Обойдется.

Что-то невеселое было лицо у господина продюсера. И усталое. Как будто он только что выполнил важную и очень трудную работу.

Дальнейшее для солиста «Игры воображения» происходило словно в тумане. Он куда-то ехал, рядом с ним была Ева и еще какие-то люди, он делал то, что эти люди ему говорили, отвечал на бессмысленные вопросы, сам задавал такие же бессмысленные вопросы. Словом, вокруг началась бесполезная суета, но это Колю уже не заботило.

Самое яркое, что он запомнил из событий того дня, это испуганное лицо матери и ее радостные слезы:

— Коля… Коленька… Ты жив! А мне сказали… Господи, счастье-то какое! Ты жив, Коленька! Жив!