Дмитрий Дубинин - Сгоревший клиент

– Какая разница? Много он захотел, очень много. Но как только понял, что с ним делиться не будут, то неосторожно брякнул о том, что будет стучать…

– Для этого тебе и понадобился Таганцев? Чтобы выудить всю информацию из Веслова, точно?

Поскольку Зарецкий промолчал, я продолжил:

– О том, что Веслов обречен, Игорь не знал. Он знал только то, что за выполнение задания получит где-то комнату в собственность – документы уже почти оформлены. Правда, вскоре он начал догадываться, что комнатой ему может стать гроб, и решил за лучшее исчезнуть… Я, правда, его нашел. И передал подарок от тебя – того самого кота, якобы твоей работы… Хотя, нет, ты над этой статуэткой тоже поработал – у кота в брюхе был спрятан «жучок». Подозреваю, что ты и в мою машину запихал маячок. Поэтому нас так быстро и накрыли на даче.

Я вот только не могу понять, как ты сумел так опустить Антона Мирова? Того самого мужика из Люберец, который когда-то был талантливым скульптором? Антон Миров, он же А-Мир. Такое клеймо он ставил на своих работах. Которые ты очень успешно выдавал за свои.

– Этот алкаш? Он вообще последние лет пятнадцать жил только потому, что я его кормил и содержал! Но ты частично прав… Мы когда-то начинали в одной мастерской. Если бы он поменьше жрал водку, да имел чуть побольше честолюбия…

– То мог бы остаться в живых, – закончил я. – За что ты его так? За то, что хотел поджечь твой дом? Или это действительно был цирк, устроенный для меня?

– Бутылки с бензином на улице он бросил специально, конечно. Чтобы ты лишний раз убедился в том, что мой дом якобы тоже остается в списке. Вообще, все это и было задумано как цирк для тебя; ведь все твои ходы, как и ты сам, очень предсказуемы. И представление шло своим чередом. До того момента, как выяснилось, что этот придурок Амир стал лить мне в подвал бензин, хотя у него в связке была еще и обычная вода. Я, кстати, до сих пор не могу понять – то ли он перепутал, то ли отомстить мне захотел… – Зарецкий, показывая мне свое недоумение, широко развел руками в стороны, осыпав пол сигарным пеплом.

– У тебя все дураки и придурки, – заметил я. – Неужели ты себя таким умным считаешь?

И тогда Владимир Зарецкий захохотал.

– Ну, а почему бы нет? Ведь я здесь! – Он ткнул пальцем себе в грудь. – А ты здесь! – Он указал на меня сигарой. – И все, кто пытался мне помешать, либо на том свете, либо мечтают там оказаться, ты понял?! – Зарецкий вдруг резко перестал ржать. – Что самое поразительное, так это то, что я сейчас вправляю мозги типу твоего пошиба. И я с трудом верю, что я тебя когда-то даже принимал у себя дома. Я просто представить себе не мог, что такие нищеброды как ты или Таганцев, сумели бы хоть немного помешать моим планам.

– Хорошие планы! Поджоги, убийства…

Зарецкий придвинулся ко мне и прошипел:

– При чем тут это?! Я уже тебе говорил: древние трущобы никому не нужны! Даже с табличками. Их время ушло, потому что город должен развиваться, расти, строиться. Он должен быть современным! И этот город строю я!

– Я так не думаю, – сказал я, вдруг остро ощутив, что время для лирических отступлений закончилось, и сейчас будут решать, как поступить со мной. – Ты его не строишь. Ты его убиваешь. И это как минимум странно – потому что ты, в отличие от меня – «коренной москвич». За что же ты так ненавидишь Москву?

Зарецкий выпрямился, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг раздался стальной голос:

– Все – руки за голову. Медленно.

В проеме двери стоял Вахрушев. Достаточно внушительных габаритов, в полумаске на каменном лице и газовым пистолетом в руке, он выглядел что твой Терминатор, только с пивным пузом.

Клим дернулся. Я убедился, что Эдик и гавкать умеет голосом киборга. В общем, факт остается фактом – противник был деморализован быстро и надолго. Оба охранника были обезоружены (у одного Эдик отобрал шокер, у другого – дубинку), я же был освобожден от липких пут. Зарецкого, который принципиально проигнорировал требование повернуться лицом к стене, Эдик угостил разрядом шокера в шею. Зарецкий судорожно вздрогнул и стек на пол.

Еще несколько фотографий ушло в эфир.

Охранники злобно зарычали, пытаясь хоть как-то восстановить свой авторитет. Эдик пригрозил шокером. Клим и Стас притихли.

– Ты как? – спросил Эдик меня.

– Бывало и хуже, – честно ответил я.

– Авто сможешь вести?

Я с сомнением поглядел на свою правую руку.

– Это же японская машина, справишься! – заявил Вахрушев. – Ворота сейчас тебе откроют.

Охранники опять зарычали. Эдик ответил.

– Ты уверен? – спросил я.

– Да! В машине сидит тот, кого ты искал! Ключ в замке. Иди! Не теряй время!

– А ты?

– Иначе ты не сможешь уйти. А потом ты разберешься, кому сообщить, и что говорить, понял?

– Я пошел…

Действительно, раз так, надо сваливать. Эдик включил рацию охранника и нудным голосом произнес: «Восьмой, это третий, ответь…» – «Отвечаю.» – «Сейчас выпустишь черную Тойоту, номер ноль сорок четыре.» – «Ты уверен?». – «Абсолютно.» – (Невнятное сомнение). – «Ну нельзя же Славяна по каждому пустяку дергать!» – (Неуверенное согласие). – «Все, конец связи».

– Давай, – махнул мне Эдик.

Я выскочил на парковку и в два прыжка добрался до машины. Открыл дверь с привычной стороны…

– Марина!..

Сильно похудевшая, почти прозрачная, с запавшими испуганными глазами, она молча смотрела на меня. И без всяких эмоций.

– Послушай, я…

– Поехали? – тихо сказала она.

Я обежал машину вокруг и плюхнулся на водительское сиденье. Кое-как повернул ключ, пропустив левую руку под рулем. Мощный двигатель заворчал тихим басом. Не теряя времени, я перевел левой же рукой селектор в положение «драйв» (велик господь, что придумал правый руль!), зажег фары и двинулся к пандусу.

«Восьмой» страж не замедлил появиться.

– Кто здесь? – спросил он, нагнувшись над моим окном. Я опустил стекло и сделал презрительно-усталую физиономию. В эту же секунду (ну молодчина Эдик!) захрипела рация:

«Восьмой, что там? Они подъехали?» – «Да, но… Она не одна вроде…» – «Ну, не тот случай, чтоб разборки устраивать… Гости же».

Если привратник что-то недопонял, то он не стал уточнять. А может, решил, что ему тонко намекают на толстые обстоятельства. Как бы там ни было, полотно ворот через несколько секунд пошло вверх, и я двинул машину вперед, под яркий свет фонарей.

– Куда ты едешь? – на удивление безучастно спросила Марина.

– Домой к тебе, конечно! Сейчас к родителям тебя привезу…

Марина даже не отреагировала. Мне стало не по себе. В груди что-то болезненно сжалось.

– Мариш… С тобой все в порядке?

– В общем, да… Устала я. Очень устала.

Я дал газу. В этот ночной час машин было не так много, поэтому я мог разогнаться до пятидесяти километров в час – весьма редкой для нынешней Москвы скорости.