Дмитрий Дубинин - День скарабея

В кухне я не нашел ничего интересного, зато кладовка меня порадовала – выбор консервов оказался весьма неплохим, чего не сказать о других продуктах длительного хранения. Здесь обнаружилось несколько деревянных кадушек с крупами, при этом плотно закупоренных. Кашу варить я не собирался – некогда, да и особо не на чем, а коробки с лапшой быстрого приготовления уже основательно изучили крысы. Возможно, в металлических шкафах можно было чего-нибудь найти, но они оказались запертыми, а взламывать замки я поостерегся. Ни к чему.

В общем, я заморил червячка по-походному, прихватил в пакет с собой на дорожку три жестянки с тушенкой, после чего покинул пищеблок через черный ход. И прислушался.

Странный гул по эту сторону здания был более громким и отчетливым; отсюда стало возможным определить его источник. Звук доносился из небольшого сооружения красного кирпича метрах в двадцати от столовой. По-видимому, там работал мощный мотор.

Я приготовил на случай неприятных сюрпризов пистолет, осторожно приблизился к сооружению. Гараж? Нет, не совсем. Над приоткрытой дверью табличка «Дизельная».

Внутрь я входил крайне осторожно – сначала огляделся вокруг. Кроме белки, весело скачущей по веткам ближайшей сосны, живых существ поблизости не наблюдалось. Ладно. Я прошел через дверь внутрь.

В помещении было тепло и довольно темно. Под ногами оказался стальной пол, ребристый и чуть более, нежели в столовой, скользкий – видимо, от неизбежных утечек машинного масла. Густо пахло смазкой, соляркой и горячим металлом.

Дизель работал. Он ровно и мощно гудел, на приборной панели генератора горели индикаторные лампы, дрожали стрелки приборов. Вот и ответ, откуда в номере электричество. Но это значило также и то, что электростанцию кто-то обслуживает. Ведь не может же дизель работать неделями, не говоря уже о месяцах, без того, чтобы кто-то не залил в бак топливо?

Мелькнула мысль остановить двигатель, чтобы тот, кто за ним присматривает, примчался, а я бы втихаря понаблюдал, что это за дизелист тут обитает такой, и стоит ли идти на контакт с ним.

Между агрегатом и задней стенкой электростанции имелся небольшой промежуток, я решил напоследок исследовать и его. Эта разведка привела к тому, что я с большим трудом сумел удержать в желудке свой походно-полевой завтрак.

—… Так, пожалуйста, чуть подробнее опишите его. Вы вообще обошли этот момент, когда излагали свои похождения в первый раз.

– Знаете, это действительно тошно…

– Давайте не будем играть в благородных девиц, – потребовали вы неприятным голосом. – Итак, это был труп мужчины?

– Да.

– Пожилого, молодого?

– Скорее молодого. Хотя, вряд ли. Наверное, лет тридцати пяти. Максимум сорока. Выглядел довольно крепким, коренастым… Рост средний, может, чуть меньше. Волосы светлые.

– Покойник был раздет?

– Частично. Брюки спущены до колен. Джинсы. Торс голый.

– Так. Торс голый, коренастый… Значит, не разложившийся?

– Нет. Возможно, его убили двумя днями ранее.

– Вы хорошо умеете определять время смерти?

– Нет. Вовсе нет… Черт возьми, я не знаю. Может быть, он умер за день до того, как я на него наткнулся. А может быть, за неделю.

– Теперь вы говорите «умер». А поначалу вы сказали, что он был убит. Где же истина?

– Если человека убить, то он, как правило, умирает…

Человек был распят на стене дизельной. Кто-то за растянутые руки подвесил его, пробив запястья, на торчащих из стены штырях арматуры, загнутых кверху и заостренных, точно крючья. При этом не особенно и высоко – коленями покойник почти задевал до пола. Впрочем, чтобы он не мог упереться ступнями в металлическую поверхность, неизвестные экзекуторы, по-видимому, перебили ему кости голеней – ноги в синих джинсах, спущенных с пояса, были неестественно вывернуты. Белокурая голова безвольно свисала вперед, а торс покрывали следы ран и ожогов. Самое страшное – и это нетрудно было заметить – человека еще и кастрировали.

Я попятился, оглядываясь назад и держа пистолет наготове. Вот уж верно – хорош бы я был, останови дизель и попытайся познакомиться с теми, кто пришел бы сюда… Но, может быть, эти варвары уже далеко? Неужели мальчишка каким-то боком имеет ко всему этому отношение? Нет, вряд ли, немыслимо. Бред.

Индикатор топлива показывал, что бак еще заполнен на четверть. А какая у него емкость – поди разбери. И расход солярки я тоже не мог точно прикинуть. Может быть, двигатель крутит с момента последней заправки суток двое, и сегодня остановится, если ему не подольют горючего?

Все-таки, надо отсюда драпать. Ведь больше ничто меня здесь не держит. Все что я мог, сделал, и даже более того – сумел спасти свою шкуру. При этом дважды. А если меня заметят те, кто распял этого беднягу, мне придется спасаться в третий раз. Но с меня хватит!

Я покинул помещение дизельной (разумеется, с величайшей осторожностью) и стал прикидывать направление к реке. Определить его было не так уж трудно – дорога к водным путям обычно ведет под уклон. И верно – через пять минут ходьбы (осторожной, с постоянной оглядкой по сторонам) я увидел металлический решетчатый забор, отгораживающий пляжик от основной территории, а чтобы спуститься к берегу, надо было пройти через калитку. Впрочем, через забор тоже можно перелезть, однако он оказался достаточно высоким, чтобы это легко было сделать.

С легким звенящим скрипом калитка открылась. Песчаный пляж полого спускался к синевато-серой поверхности Вантая, катящего свои воды слева направо относительно меня. Не слишком уж широкая река – метров пятьсот, наверное, может, чуть больше. Ниже по течению располагался невидимый отсюда комбинат, в свое время донельзя загадивший реку от черты города и до самого устья, еще ниже – областной центр. Полтораста километров. Сплавляться, даже если хорошо помогать веслами, всяко больше суток придется. Ну да ладно. Правильно я сделал, что набрал консервов – неизвестно еще, ловится ли сейчас рыба в Вантае, да и чем ее ловить, и как готовить – тоже вопрос на засыпку.

Что у нас справа, что у нас слева? Справа – вроде бы детская купальня – небольшой участок реки когда-то был выгорожен стальной сеткой, сейчас проржавевшей и изорванной. Слева – что-то наподобие будки с небольшой вышкой. От будки к реке торчит то ли мостик, то ли бон. Лодок, правда, не видно.

Я подошел к будке – точно: написано что-то прокат лодок. Выгоревший спасательный круг на стене и остатки картинок на тему «Как откачать утопленника». Ненаглядная агитация. Лодок, правда, не видно – ни на берегу, ни у бона. Впрочем, метрах в десяти от берега стоит какой-то ржавый бокс приличных размеров – десяток легковушек поместятся запросто. Одна из его дверей чуть приоткрыта. Может, там хранятся лодки?