Мэри Кларк - Возьми мое сердце

Эмили внимательно слушала речь судьи.

«Вам необходимо пребывать в твердой уверенности, что подсудимый виновен...» Она размышляла, уверена ли она сама. Есть ли у нее разумные основания для сомнений? Никогда прежде Эмили не вела процесс с подобным чувством. Ей ни разу не приходилось убеждать присяжных вынести обвинительный приговор без собственной стопроцентной уверенности. Но вся трудность заключалась в том, что иногда у нее были обоснованные сомнения насчет Олдрича, а иногда — нет.

Она изучающе оглядела обвиняемого. Того, кого вчера она наблюдала в страшном смятении и кто уже сегодня, в случае быстрого вынесения вердикта, мог заночевать в тюремной камере. Сейчас он выказывал абсолютное спокойствие. Олдрич был одет в пиджак и слаксы, дополненные голубой рубашкой и галстуком в красно-синюю полоску, — костюм более демократичный, нежели прежние, в которых он появлялся на заседаниях. «А ему идет», — нехотя признала Эмили.

Судья Стивенс продолжал наставлять присяжных:

— Вам вменяется в обязанность тщательно взвесить показания каждого свидетеля и оценить их убедительность. Непременно учитывайте манеру, с которой держался выступавший, и его возможную заинтересованность в том или ином исходе процесса. — Он помедлил и добавил с большей серьезностью: — Вы слышали показания Джимми Истона и осведомлены о его криминальном прошлом. Вам известно, что он сотрудничал со следствием и за содействие обвинителю должен получить поощрение. Не забудьте, его ждет значительное сокращение тюремного срока.

Тем временем Эмили сосредоточила все внимание на скамье присяжных, где сидели семь мужчин и столько же женщин. Среди них она пыталась угадать двух запасных, которых предстояло выбрать, как только судья Стивенс окончит речь. Эмили надеялась, что ими окажутся номера четыре и восемь: обе дамы поежились, услышав, что Истону сократят срок. Очевидно, в этот момент они представили себе, как он обчищает их собственные дома. Эмили могла поручиться, что эти присяжные не поверили ни единому его слову.

Она снова посмотрела на судью, проникшись к нему благодарностью за сухой деловой тон, которым он характеризовал Джимми Истона. Если бы присяжные уловили в его голосе хоть нотку сомнения в показаниях свидетеля, для обвинителя это могло бы кончиться плачевно.

— Давая оценку выступлению Истона, — говорил судья Стивенс, — примите во внимание не только это послабление, но и все прочие сопутствующие обстоятельства. Следует кик можно тщательнее взвесить его показания. Что касается остальных свидетелей, в вашей воле полностью доверять им или не доверять новее. Вы можете также принять на веру лишь часть их слов, а все остальное отвергнуть за ненадобностью. И в каждом случае, леди и джентльмены, установление убедительности тех или иных показаний возлагается исключительно на присяжных.

В то утро зал суда был пуст больше чем наполовину. «Зрителям неинтересно выслушивать напутствие судьи, — размышляла Эмили. — Гораздо драматичнее допрос свидетелей, да еще сам итог процесса, когда присяжные гуськом возвращаются в зал с вынесенным вердиктом».

Судья Стивенс улыбнулся.

— Леди и джентльмены, на этом я заканчиваю свою речь. Наступает момент, который, как я знаю по опыту, принесет разочарование двоим из вас. Сейчас мы выберем запасных. Карточки с именами каждого присяжного находятся в этом барабане. Секретарь суда наугад вынет две карточки. Пусть те, кого назовут, сядут в первом ряду, и я ознакомлю их с дальнейшей процедурой.

Эмили скрестила под столом пальцы, загадав, чтобы выпали четвертый и восьмой номера. Секретарь суда, худощавая женщина лет пятидесяти, принялась с безучастным официальным видом вращать барабан и, когда он остановился, открыла крышку. Глядя в сторону и отметая тем самым любые сомнения в произвольности выбора, она вынула первую карточку.

— Присяжный номер четырнадцать. Дональд Стерн.

— Мистер Стерн, будьте добры, займите место в первом ряду, — указал судья Стивенс. — Сейчас секретарь назовет имя второго запасного.

Отвернувшись, секретарь запустила руку в барабан и достала еще одну карточку.

— Присяжная номер двенадцать. Дороти Уинтерс, — прочитала она.

— Мисс Уинтерс, пожалуйста, займите место в первом ряду, — повторил и ей судья Стивенс.

Донельзя расстроенная мисс Уинтерс с явной неохотой покинула скамью присяжных. Демонстративно покачивая головой, она направилась в первый ряд, где и уселась рядом с Дональдом Стерном.

«Кажется, мне больше не грозит получить подножку от этой леди, — подумала Эмили. — Она с таким сочувствием посматривала на Кейти и Олдрича, что, чего доброго, и других склонила бы оправдать его».

Эмили уже без интереса слушала наставления судьи Стивенса двум запасным. Он уведомил их, что они по-прежнему принимают участие в процессе, и объяснил, что если кому-то из оставшихся присяжных станет плохо или неотложная семейная надобность воспрепятствует дальнейшему присутствию в суде, оба запасных должны быть готовы занять место выбывших.

— Вам не разрешается обсуждать дело ни между собой, ни с кем бы то ни было до окончательного вынесения вердикта. До тех пор вы можете находиться в главной комнате присяжных на пятом этаже.

«Боже, убереги присяжных от несчастий! Не допусти эту Уинтерс до прений, — молилась про себя Эмили. — Конечно, я могу сильно ошибаться на ее счет, но, по-моему, она как минимум костьми ляжет, пытаясь отсрочить приговор. Наверное, Муры того же мнения: у них такой вид, словно они лишились лучшего друга».

Затем судья Стивенс обратился к присяжному под номером один, плотному лысеющему мужчине лет сорока с хвостиком.

— Мистер Харви, по местным судебным правилам присяжный номер один назначается старшим среди остального состава. Вы несете ответственность за ход обсуждения и за уведомление судьи о вынесении вердикта. Когда присяжные примут окончательное решение, вы передадите мне записку через судебного пристава, который будет стоять у дверей вашей комнаты. В записке не надо указывать, какой вынесен вердикт, — лишь то, что он есть. После чего вы же объявите суду общее мнение присяжных.

Судья взглянул на часы и обратился ко всем присяжным:

— Сейчас четверть двенадцатого. Около половины первого вам принесут обед. Сегодня вы можете дискутировать до четырех часов тридцати минут. Если к тому времени вы еще не закончите — а я напоминаю, что вам ни в коем случае не следует торопиться, поскольку нужно беспристрастно отнестись к показаниям обеих сторон, — вы будете отпущены на ночь и возобновите прения завтра в девять утра. — Он обернулся к Эмили. — Мисс Уоллес, готовы ли материалы дела?