Светлана Алешина - Дамы любят погорячее (сборник)

— Вера! — Герман Генрихович позвал по селектору секретаршу. Мы с Костей переглянулись, но оказалось, что Гоффман всего лишь захотел проявить гостеприимство и угостить нас чаем. Но про себя я все-таки подумала, что и с Верой мне еще придется на днях переговорить тет-а-тет. Так или иначе, но я намерена была в следующую пятницу сделать еще одну телепередачу с Малаховой.

— Ирина Анатольевна, вы, наверно, устали, — вдруг догадался Гоффман и наконец предложил мне присесть в глубокое кресло с широкими подлокотниками.

Я удобно устроилась в нем, но невольно подумала, что наше студийное кресло все же гораздо комфортнее. Не зря же Павлик полдня проводит на студии, расположившись именно в нем.

Костя присел на стул в сторонке. Я видела, что он себя чувствует как-то скованно. Однако обратила внимание, что внимательно смотрит по сторонам и прислушивается к нашему с Гоффманом разговору.

Вера принесла в кабинет поднос с тремя чашками горячего чая. Когда она бесшумно почти удалилась из кабинета, я задала Гоффману свой самый провокационный вопрос:

— Герман Генрихович, могла ли, на ваш взгляд, Алла Владимировна убить подругу?

Мне показалось, что Гоффман побледнел, хотя трудно понять: лицо у него было от природы белокожее…

— Не знаю. — Герман Генрихович развел руками, подбородок у него задрожал. — Говоря между нами… могла, наверное. Ну, если не она, то кто же? — пожал он плечами и уставился на меня своими по-детски широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.

Я-то, наивная, полагала, что он сейчас начнет выгораживать супругу… Ничего себе преданность! Я представила себя на месте Малаховой, и мне ее стало безумно жаль.

Неужели и мой Володька вот так же бы вел себя, случись что со мной? Нет, такое только в кошмаре может присниться! Что-то у них в семейной жизни с Малаховой явно не ладится, заключила я.

— А почему вы так думаете? — осторожно спросила я.

— Потому что не знаю, кто еще мог это сделать, — категорически ответил Гоффман.

— Ну-у, — протянула я, обидевшись за Аллу Владимировну, — тот, кто знал, что в солярии находится труп ее близкой подруги, и вызвал ремонтную бригаду, намеренно не поставив в известность Малахову, так как ключ от солярия был только у нее… Потому она и возглавляла список подозреваемых?

— На что это вы намекаете? — ощетинился Герман Генрихович. Его мощная шея побагровела. — Вы думаете, что это я?.. — ужаснулся он.

Костя бросил на меня ошеломленный взгляд, дивясь моему непрофессионализму. Чтобы вот так высказать в лицо сразу все, что я думаю!.. Но ведь я так вовсе не думала! Просто огласила одну из моих рабочих версий!

— Нет, ну что вы. — Я покачала головой и сделала извиняющееся лицо. — Я только обдумываю!..

— Ну, в таком случае я вынужден сообщить вам некоторые детали, о которых не хотел говорить, — произнес Гоффман задумчиво. — Это могло бы повредить Алле, — добавил он. — Но раз вы подозреваете меня…

«В джунглях каждый сам за себя!» — констатировала я мысленно.

— И что же это за детали? — спросила я, отхлебнув из чашки глоток горячего чая.

«Кажется, с бергамотом», — отметила я про себя.

— Анюта шантажировала мою жену, — заявление Гоффмана прозвучало как гром среди ясного неба, впрочем, не такого уж ясного…

— Каким образом? — осведомилась я.

— Перед отъездом во Францию, — начал Гоффман, — Алла сумела выкупить ее долю в деле.

— Но нам об этом известно, — проговорила я.

— Да, — усмехнулся Герман Генрихович, — но вам неизвестно только, что документы тогда так до конца и не оформили!

— Почему? — изумилась я.

Гоффман в очередной раз прикурил сигарету.

— Ну-у, во-первых, — протянул он, — Алла считала ее своей подругой и доверяла ей, а во-вторых… — Герман Генрихович задумался. — …было много дел, Аллочка закрутилась…

— И что же произошло теперь? — поинтересовалась я, и, устав сидеть, перекинула ногу на ногу. Нет, все-таки наше кресло было гораздо удобнее!

— Анна требовала восстановить ее в правах совладелицы, — выдавил из себя Гоффман, стряхнув пепел прямо на стол, — однако деньги вернуть отказывалась! Напротив, — возмущенно добавил он, — она требовала с нее еще большую сумму!

— Анна давно вернулась? — спросила я. — Они часто встречались с Аллой Владимировной?

— Я не знаю, — раздраженно ответил Гоффман. — Алла не посвящала меня во все свои дела, — добавил он. — И видно, напрасно не посвящала! Теперь и я оказался втянутым в эту историю с убийством!

— Но вам же известно, что Анна шантажировала вашу жену, — проговорила я.

— Да, — подтвердил Герман Генрихович. — Алла сказала об этом мне несколько дней назад. Это было ужасно. — Гоффман нахмурился. — Алла всегда такая выдержанная, — заметил он, — а в тот вечер…

— Что же случилось в тот вечер?

— Она сорвалась, — процедил сквозь зубы Гоффман. — Первый раз в жизни я видел Аллу в истерике. И это было ужасное зрелище! — Гоффман закрыл лицо руками. — Аллочка оказалась в безвыходном положении, она не знала, что делать. Чтобы выплатить деньги, которые требовала Аня, ей пришлось бы продать наш клуб. Но она почему-то наотрез отказывалась работать с ней вместе. Нет, — он прижал руки к груди, — я, конечно, могу понять ее чувства. Когда твоя близкая подруга… — Гоффман покачал головой. — Но если не остается иного выхода, — развел он руками. — Я всегда считал Аллу разумной женщиной, — добавил он.

— У Аллы были враги? — спросила я.

— Не знаю. — Герман Генрихович пожал плечами. — У каждого человека есть враги, — добавил Гоффман. — Если он не дурак, конечно, и Алла никогда не была дурой…

— Как вы думаете, — спросила я, — а кто-нибудь еще мог знать о ее сложных взаимоотношениях с подругой?

— Ирина Анатольевна, вы думаете, что кто-то подставил мою жену? — Гоффман прищурился.

— Думаю — да, — ответила я.

— И снова подозреваете меня? — проговорил Герман Генрихович задумчиво.

— Я этого не говорила, — возразила я, допивая чай, который к этому моменту успел остыть.

— Но подумали, — усмехнулся Гоффман.

Я в ответ пожала плечами.

— А у Ани были враги? — спросила я. — Ее мог убить кто-нибудь неизвестный?

— Я не был с ней близко знаком, — ответил Герман Генрихович. — Но, учитывая ее характер…

— Мы можем переговорить с работниками фитнесс-клуба? — спросила я, не особенно надеясь на то, что Герман Генрихович с радостью пойдет нам навстречу.

— Пожалуйста. — Гоффман несколько обманул мои ожидания.

Выйдя из кабинета, я спросила Костю:

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Мне кажется, — проговорил он задумчиво, — что выводы пока делать рано.

— Согласна, — кивнула я. — Однако Герман Генрихович показался мне не слишком-то опечаленным тем, что его жену взяли под стражу…