Светлана Алешина - Виртуальная подружка

Впрочем, Володька не виноват, что у меня плохое настроение. Он и так вчера весь вечер вокруг меня прыгал, все пытался дознаться, чего это Иван-царевич невесел, буйну голову повесил. А какое тут веселье, когда мне с утра да на шефский ковер? Я ведь до сих пор не придумала, чем бы смягчить начальнический гнев. Да уж если на то пошло, Кошелеву есть на что гневаться. Не оправдала, так сказать, оказанного доверия. Только я-то тут при чем? Я, что ли, благоверного нашей героини на тот свет отправила? Весь день в ментовке продержала? Только все это детский лепет, даже не отговорки: необходимо было предусмотреть любые ситуации и запастись резервным вариантом. А я наивно понадеялась, вернее, халатно поленилась. Может популярная телезвезда позволить себе такой маленький каприз, как лень? Не может, если не хочет навсегда распроститься со своей популярностью.

Если честно, Альбиони начал меня раздражать. Равнодушно удивившись сему факту, я выползла из кровати, нашла пульт и выключила музыкальный центр. Не хочется мне сегодня музыки, разве что нацистских маршей для поднятия боевого духа. Но решив, что мир к этому еще не готов, по крайней мере, в лице моего супруга, я отправилась на кухню.

Володьки дома не оказалось. Этот факт удивил меня куда больше, чем внезапная мелофобия. Куда же он мог подеваться в такую-то рань? Продолжая недоумевать, я машинально посетила ванную, умылась, почистила зубы и еще раз обошла квартиру. Нет, в кровати он не затерялся и в холодильнике тоже не прятался. Зато я нашла записку на кухонном столе, которая и пролила толику света на сию, покрытую мраком тайну: муж ушел в университет — и кому могло прийти в голову ставить в субботу первую пару?! Ушел пораньше, чтобы успеть занести своему приятелю очередную партию курсовых, написанных для ленивых студентов-тинейджеров с желеобразным коктейлем из пепси, децельных дискотек и ночных клубов, вместо серого вещества под черепной коробкой, а меня будить не захотел — решил дать выспаться. Что ж, спасибо за заботу.

И чего это я такая злая с самого утра? Еще и десяти минут не прошло, как бодрствую, а уже всем досталось: и мужу, и Альбиони, и уж совсем ни в чем не повинным, а даже очень полезным в плане зарабатывания моим Володькой средств к нашему общему существованию студентам. Ох, судьба, судьба, судьбинушка — о двух концах дубинушка! Как же не хотелось мне сегодня на работу! Вообще-то по субботам у нас официально выходной, но мы сами устроили себе этот праздник. Ясное дело: раз вчера набедокурили, будьте любезны сегодня явиться пред темные от гнева очи начальства и ответствовать за свои проступки. Но как же мне этого не хочется! Вот возьму и заболею. Могу я заболеть? Не могу. Чувство товарищества не позволит. Я, значит, буду тут предаваться меланхолии, брызгать во все стороны ядом и оттачивать свой раздвоившийся язычок на даже не подозревающих о таком с моей стороны коварстве Володькиных лоботрясах, а ребятам там одним перед начальством отдуваться придется. Не по совести это, не такому нас классики учили, чтоб им самим всю жизнь ничего, кроме покаянных объяснительных для руководства, не писать!

Уже одеваясь, я вспомнила о вчерашнем разговоре с Эллой. Надо признаться, оставшийся от него осадок тоже вносил щедрую лепту в копилку моего депрессивного мироощущения. Конечно, всегда тяжело и трудно общаться с человеком, потерявшим кого-то из близких родственников или дорогих людей, но к этому обычному и вполне естественному чувству некоторого смущения и словно бы своей вины за случившееся, когда не знаешь, как себя повести и что сказать, примешивалось странное ощущение неискренности, что ли… Или недосказанности? Или так всегда бывает, когда речь заходит о больших деньгах? Или дело в том, что я совершенно не знаю этих людей и вообще с большим трудом представляю себе, как можно любить такого человека, как Сергей. А глядя на Эллочку, можно подумать, что она его просто боготворила. Впрочем, все люди разные. Может быть, она действительно испытывала к нему сильные чувства: могли же у него быть и иные достоинства, помимо умения зарабатывать деньги. Хотя, если честно, в самом конце разговора мне показалось, что она гораздо сильнее переживает из-за возможности остаться на бобах, чем из-за смерти мужа. Или мне это только показалось? Или она просто устала и действительно была уже не в состоянии испытывать никаких эмоций, кроме потребности остаться наедине со своим горем и грядущими проблемами?

Ну что я за человек такой?! У меня своих хлопот дай бог разгрести, а я уже по самые ноздри увязла в очередном потенциальном расследовании. А с чего я, собственно, решила, что это дело вообще надо расследовать? Может быть, это на самом деле просто трагическая случайность? А я понапридумывала себе коварное убийство с пятью неизвестными, человека переполошила, а ей сейчас и так нелегко. Даже мотивы уже нашла, хотя практически ничего не знаю ни о самих людях, ни о круге их общения, ни о сфере деятельности. И все-таки надо заметить, что даже тех сведений, которые имелись в моем распоряжении, было достаточно для того, чтобы, чуть копнув, найти уйму людей, которым смерть Сергея была бы на руку, или сотню причин, по которым его могли убить. Первая, конечно, деньги, а вторая… Вторая — его необычный суровый характер. Если он и с подчиненными и компаньонами вел себя так же, как с женой, то ничего удивительного, если кто-то из них мог посчитать, что на его чашу терпения темперамента и обходительности этого человека уже достаточно. И уж если говорить о личных качествах, то Эллочка — первая в списке жертв его тирании, деспотизма, узурпаторства и чего там еще принято приписывать товарищам с так называемым сильным характером.

Надо будет поговорить с Костей о его впечатлениях от разговора. Он в этой истории принял на удивление живое участие и не в пример былому активно задавал дельные вопросы новоиспеченной вдове. А, может быть, Эллочка ему просто понравилась? Что ж, ничего противоестественного в этом нет. Он у нас парень холостой, а Элеонора — невеста более чем не бедная, прямо-таки завидная, не говоря уже о том, что и видная тоже. Если, конечно, ее бывший супруг не успел просадить все свое имущество.

Эта мысль показалась мне не слишком приятной. Нет, разумеется, я не строила никаких личных планов насчет Кости, боже упаси, просто уже привыкла, что он повсюду следует за мной как тень, трогательно печется о моей безопасности и готов в любую минуту прийти на помощь. Впрочем, это еще не значит, что он в меня влюблен, как это постоянно пытаются мне представить наши местные язвочки в лице Валерии и Галины Сергеевны. Сам-то он не то чтобы признаться в чувствах, даже намека на симпатию не подавал. Может быть, ему просто нравится о ком-то заботиться? А меня выбрал как самую счастливую на всякие неприятности. Вот только жаль, что не в его власти избавить меня от такой беды, как гнев начальства. Нет уж, это мой крест! И нести его мне! Ну а того, что через край придется, с лихвой хватит на Лерочку, Галину Сергеевну и Пашку. Страшен наш Евгений Иванович в гневе, как Днепр при ненастной погоде. Так что хватит мне чужих забот, пора и о своих подумать. Пойду послушаю, как бушует старый Днепр под кручей. А кручей, надо полагать, быть сегодня моей забубенной головушке. Хотя забубенной бывает душа, а это уже не по моей, а по Сережиной, царство ему небесное, части. Или нет, душа загубленная. А что же у нас тогда с головушкой? А головушка — бестолковушка, значит, с нее и взятки гладки.