Григорий Кроних - Конкурс красоты

Карпов, не дожидаясь лифта, уже бежал вниз.

Витя открыл знакомую дверь и полутемным коридором направился в тренерскую. Давно не бывал он в «Богатыре», но стоило пахнуть здешним воздухом, и ощущение того, что все по-прежнему, вернулось. Но в этот раз Шварц шел не железо таскать, а заниматься делом более сложным. В тренерской находился один человек — старший тренер. Рано полысевший, но здоровый, как славянский шкаф, и такой же белесый. Он, говорят, когда-то медали по вольной борьбе в супертяже брал.

— Здравствуйте, Станислав Михалыч.

— Привет, Витя. Какими судьбами?

Шварц заметил, что его бывший тренер насторожился.

— Помните еще?

— Ну а как же! Ты ведь из лучших был, тебя еще Шварцем прозвали, верно?

— Ага.

— Так ты зачем, Витя?

— Я к вам от Гвоздя. Он сказал, чтобы я вместо него зашел. Вот, машину дал, — помахал Шварц ключом с брелоком.

— Вот как… — задумался Станислав Михайлович. Потом набрал номер, но абонент не ответил. — Совсем гаденыш распустился, приработок себе нашел?

— Не знаю. Он сказал, я пришел.

— Ладно, идем.

Тренер завел Витю в подсобку, ключ от которой был только у него.

— Хватай вот эту упаковку, — указал он на здоровую коробку с надписью по-немецки. — Сам не открывай, пусть Гвоздь потрудится. Это приказ, понял?

— Руки за голову! Это тоже приказ, — в подсобку шагнул мужчина с пистолетом в руке. — РУОП, не суетись, чемпион.

Шварц опустил коробку на место, а Станислав Михайлович послушно задрал руки.

Следом за первым в подсобку набилось еще трое милиционеров, они вывели тренера и вытащили немецкие коробки.

— Что здесь? — спросил старший.

— Не знаю, — равнодушно сказал Станислав Михайлович, — мы с мальцом за штангой зашли.

— И с коробкой ее перепутали, — усмехнулся руоповец. Убрав пистолет, он достал нож и вскрыл коробку. Все ее пространство занимали бутыльки «Идеала», помещенные в отдельные картонные гнезда.

— Это не мое, ничего не знаю, показания давать отказываюсь, — опережая все вопросы, заявил старший тренер. — И тебе советую, — сказал он, исподлобья глянув на Шварца, — ты ж еще малолетка.

Витю сразу подхватили под руку и вытащили на улицу.

— Спасибо, хлопец, пока свободен, — пожал Витьке руку оперативник.

— Я его не боюсь, могу при нем показания дать, — заявил Шварц.

— Пока не надо, обойдемся. Лучше бы ты подсказал, где Гвоздя искать?

— Может, он что-нибудь почуял и скрылся?

— Это в кино все чуют, а в жизни обычно только наглеют до предела. Привет Ларионову-старшему передавай, пока.

— До свидания.

— Своя шкура ему всегда дороже была, а теперь и подавно. Вот я его на испуг и взял, — с удовольствием дорассказывал Даниил Иванович о своих успехах Степке и Вите. — Мы договорились, что я забуду про его настоящую фамилию, а он с диктофоном РУОПа пойдет к вице-префекту. Заодно Корф получил полную амнистию и по «таблеточному» делу. Да его, собственно, и держали для прикрытия.

— Зиц-председателем, — вставил Степка.

— Ну а как вице-префекта в «бобик» сажали, вы и сами видели.

— С тренером тоже все гладко вышло, — сказал Виктор.

— Жаль, что Ксанка с нами не смогла пойти, — посетовал Степка. — Но конкурс для нее, конечно, важнее. Если бы она опоздала к регистрации участников, то никогда бы нам этого не простила.

— Может, стоило приставить к ней еще кого-нибудь кроме Андрея? — спросил дед Даня.

— Да там народу полно, у них даже гримерка одна на двоих с Лариской. Маньяк там ни за что не покажется.

— Если это маньяк… — пробормотал Шварц.

— Что ты имеешь в виду?

— Других случаев нападения в округе не было, а два известных связаны с нашими знакомыми. Совпадение? А маска на том парне? Она может означать, что он боялся быть узнанным.

— Таблеточная версия тоже провалилась, — заметил Степка. — Инна не занималась распространением «Идеала», Ксанке она, можно сказать, уступила свой бутылек. А дилером был Зыря.

— Я его на этом поприще не успел заменить, меня использовали только как курьера, втемную. Зря мы связывали напрямую смерть Инны и таблетки, тут нас частный детектив с толку сбил.

— Если не маньяк, то что общего между Инной и Ксанкой кроме таблеток?

— Внешность схожая. Это к маньяку подходит.

— А еще?

— Они обе должны были участвовать в конкурсе красоты.

— Вот черт…

— Ты чего, Степа?

— Я еще кое-что вспомнил… Дедушка, в Доме культуры ведь раньше театр работал, так? — вдруг спросил Степа.

— Ага, народный.

— А сейчас кружок театральный, а что? — сказал Виктор.

— Ты на машине?

— Гвоздевской, — покрутил на пальце ключом Шварц.

— Поехали скорее, — вскочил Степка, — а то опоздаем!

— Но ведь официальное начало только через час.

— Витя! Я все понял!

— Это безобразие! Беспредел! — Галина Викторовна не сдерживала голос. — Я столько сил потратила на этот конкурс! А мой муж — столько денег, что мы вправе рассчитывать на человеческое отношение! Я требую сменить грим уборную! Мне еще вчера показалось, что не все в порядке!..

Один из организаторов конкурса молча ждал, когда буря стихнет. Никто дочь этой фурии в плохую гримерку специально не сажал. И вчера все было в порядке. А сегодня над комнатой прохудилась труба, и вода залила одну стену. Повышенная влажность и запах мокрой штукатурки никому еще не помешали переодеться… Черт бы побрал спонсоров, если они заводят таких жен.

— Я требую!

— Хорошо, хорошо, но у меня есть только одно место.

— Этого достаточно, — величественно произнесла матрона и сверху вниз посмотрела на сидящую здесь же Ксанку. Ее дочь будет находиться в лучших условиях, а вот Мещеряковой тут все ее связи не помогут!

— Извини, — шепнула Лариска подруге, — она просто сильно нервничает.

— Чепуха, — сказала Ксения, искренне сочувствуя товарке. Характер у Галины Викторовны стал совершенно истеричным. — Ты не переживай.

Лариса с мамашей покинули гримерку, организатор сам потащил за ними коробки с нарядами. Процессия была заметной, тем более, что старшая Кравченко продолжала недовольно ворчать.

…Значит, девчонка осталась одна. Гнилая труба — и все в ажуре. Отлично сработано. Теперь немного терпения, сразу входить нельзя. Киллер решил еще понаблюдать за дверью. Лучше действовать точно по плану, хотя и в двух прошлых случаях нельзя сказать, что он от него отступал. Первый раз вышло дурацкое совпадение. Высокая блондинка с рюкзачком через плечо. У нее даже серьги в ушах были! Он же не девчонка, чтобы определять на глаз: бижутерия или старинное золото? Кто бы на его месте разобрался и не перепутал?

Во второй раз рядом ее братан оказался. Если бы он за девкой следил, то знал бы про Степку. Было же сказано, что провожают ее только в школу, а ждать удобнее всего в скверике. Сказано — сделано. Так кто виноват, что лажа вышла? Он мог бы вообще плюнуть, но решил, что доведет дело до конца. Из спортивного интереса. Тем более что сережки — аванс, а приз еще впереди.