Марк Гроссман - Капитан идет по следу

Орфаницкая снова стала говорить, как они шли с вокзала, как на них напали преступники. Было темно, и Орфаницкая не различила ни лиц, ни фигур. Она смертельно испугалась и спряталась за дерево. Почему грабители не тронули ее чемоданов, не знает.

— В прошлый раз вы сказали мне, что упали в канаву. А теперь говорите, спрятались за дерево? Как же так?

Внезапно плечи у старухи затряслись, глаза сильно сверкнули, и вся она забилась в беззвучном плаче.

Смолин пытался было накинуть на нее упавший головной платок, но она оттолкнула его руку и сказала каким-то бесстрастным тоном:

— Совершенно ничего не помню! Ничего!

— Я хотел бы задать вам еще один вопрос, — сказал Смолин, увидев, что старуха внезапно присмирела. — Это — деликатный вопрос, но я прошу ответить. Не брал ли вас Илья Лукич в ту ночь под руку, или, может быть, вы прикасались сами к его руке?

— Нет.

Смолин открыл папку и достал лист с заключением экспертов.

Узнав, что на часах Подколзина был обнаружен след ее пальца, Орфаницкая мертвенно побледнела, и Смолин подумал, что она сейчас во всем сознается.

Но старуха овладела собой и сказала хмуро:

— Не знаю.

Оставшись один, Смолин позвонил Крестову и справился, не приехал ли Бахметьев? Оказалось, что сыщик еще не вернулся из соседнего города. Капитан узнавал, что там делала Орфаницкая в день перед убийством.

Смолин дней десять не видал Анчугова. Лейтенант работал по одной из версий, выясняя, не убила ли Подколзина случайно наткнувшаяся на него банда.

Несколько раз перелистав дело и выписав из него нужное в блокнот, капитан задумался.

Вся эта история ему сейчас представлялась так.

Орфаницкая, видимо, решила убить Подколзина. Она, возможно, договорилась с сообщниками и выехала навстречу режиссеру. Ей надо было подсесть в тот поезд, в котором он возвращался из Москвы.

Чемоданы она, вероятно, взяла для вида, и они были пустые с самого начала.

Ее сообщники, — их в вагоне было трое, — нарочито вели себя так, чтобы у старухи был «повод» уйти из вагона и проникнуть к Подколзину.

В городе преступники опередили их и дождались у поворота в глухой переулок.

Потом, может быть, Орфаницкая сама сняла с руки убитого часы, чтобы симулировать ограбление.

Но все-таки даже сейчас Смолин не чувствовал облегчения, которое рождается совершенной уверенностью в своей правоте. Что-то мешало. Что же?

Смолин уже полчаса вышагивал по кабинету, стараясь разобраться в том, что его смущает.

Орфаницкая настойчиво искала встречи с Подколзиным в вагоне. Это сразу бросается в глаза. Впрочем, что здесь подозрительного? Если пьяницы вели себя в вагоне буйно, то вполне понятно желание старухи избавиться от них.

Ну, а то, что Орфаницкая пошла с Подколзиным ночью? Случайно ли это? И здесь нет плохого: женщина боялась одна идти по темным улицам.

Ее изобличает письмо? Но она не так глупа, эта старуха, чтобы, задумав убийство, писать Подколзину о мести. Что же еще? След на часах? Вполне могло случиться, что в момент нападения она в беспамятстве бросилась к Подколзину и схватила его за руку.

Слезы и путаница в показаниях тоже могут ни о чем не говорить. А как должен вести себя человек, которого подозревают в тяжком преступлении?

Несколько лет назад, начиная работу в сыске, Смолин чрезмерно прямо судил о людях, которых допрашивал.

Он знал, что надо внимательно следить за поведением обвиняемых и свидетелей, и по мельчайшим признакам отличать ложь от добросовестного заблуждения и показные слезы от настоящего горя.

Смолин помнит, как встревожили и насторожили его слова, прочитанные в каком-то учебнике. Плохой судья, говорилось там, всегда сумеет заподозрить человека в преступлении. Беспокоится обвиняемый, — значит, у него нечиста совесть. Напротив, ведет себя непринужденно, — нахал. Забыл он о какой-то детали, — запирается. Ответил на все вопросы, — ловкий преступник и хочет сбить следствие с правильного пути.

Почему молчит Орфаницкая? Разве, какие-нибудь преступные связи?

Расхаживая по кабинету, Смолин пытался безошибочно представить себе эту женщину, возможно — преступницу. Казалось бы, еще один-два факта, и дело можно передать прокуратуре.

Он не заметил, как вошел Бахметьев. Теперь, после ранения, Егор Авдеевич часто покашливал, и этот кашель выдал его присутствие.

Смолин ждал, что Бахметьев расскажет о своей поездке в соседний город, но капитан кивнул на дверь так энергично, что мягкие рыжеватые волосы, упав, совсем закрыли ему глаза.

— Там, у Крестова, отмывается от пота Анчугов. Он с немалой удачей.

— Что ж ты молчишь, Черт Иванович! — повеселел Смолин. — Пойдем к нему.

Бахметьев придержал товарища за руку:

— Повремени. Он только что доложился полковнику. Я слышал все.

Оказалось, что Анчугов с самого начала удачно напал на след. Осматривая в первый же день место убийства, он обратил внимание Смолина на следы преступников. В каблуках двух ботинок ясно были видны пятиугольные оттиски солдатских гвоздей.

Через неделю на окраине города был совершен грабеж. В полночь в заводской буфет вошли трое. Один из них — высокий и сутулый — был в желтой соломенной шляпе и темных очках. Его спутник — низкий круглый человечек — скомандовал неожиданно густым голосом:

— Спокойно! Буфетчица — выручку!

Забрав деньги, преступники исчезли.

Анчугов сейчас же поехал в буфет. Можно было и не делать этого: сыск поручили другим.

Потом, объясняя Крестову, почему он это сделал, лейтенант сказал:

— В городе, после долгого перерыва, — одно за другим случилось два преступления. И там, и тут было по три человека. Возможно, действовали одни люди.

И Анчугов очень обрадовался, когда перед буфетом, среди трех пар следов, увидел оттиски ботинок с солдатскими гвоздями.

Через двое суток в городском саду был ограблен пожилой врач. Один из преступников — толстый и невысокий — был в желтой соломенной шляпе и темных очках. Грабители запутывали сыск, меняясь шляпой и очками.

Крестов создал пять поисковых групп. Работники розыска, одетые в штатское, обошли рестораны, закусочные, пивные, парк и вокзал. В каждой группе были очевидцы нападения на буфет. В группе Анчугова находился старый врач, ограбленный в городском саду.

Почти ежечасно Крестову звонили со всех концов города, докладывая о ходе сыска.

Преступников нашли в центральном кафе. Они были сильно пьяны, и их обезоружили без труда.

В управлении эксперты взяли оттиски обуви у всех троих. В каблуки ботинок высокого и сутулого преступника были вбиты солдатские пятиугольные гвозди.

— Вот и все, — заключил Бахметьев.

Для Смолина это было далеко не все. Связана или не связана с этой тройкой Орфаницкая? В рассказе Бахметьева не было и попытки ответить на этот вопрос.