Шепард Ривкин - Пальцы женщины

27

- Очень любезно с вашей стороны отдать мне визит, м-р Санчес, проговорил Хенли.

Он поставил на стол бутылку с нашатырным спиртом, которую он совал мне под нос. Я перестал задыхаться и начал дышать нормально. Кончиками пальцев он исследовал мой череп, который был обвязан тряпкой, пахнувшей алкоголем.

- Ссадина больше не кровоточит, из нее уже много вытекло крови и совершеннно бесполезно накладывать швы. - Он отступил на один шаг и внимательно посмотрел на меня. - Я ударил как следует, - продолжал он. - В нужное место.

- Я очень люблю, когда меня ударяют доктора, - сказал я. - Никаких лишних жестов.

Он издал небольшой смешок. Я попробовал ощупать свою рану, и он улыбнулся, увидев мое удивление, когда я обнаружил, что связан. Это было в первый раз в жизни, что меня связали и это мне совсем не понравилось.

Я был посажен в массивное кресло и мои обе руки были связаны позади его спинки. Около двери у стены стоял туалетный столик: на нем лежал мой автоматический 38.

Я бросил взгляд вокруг себя. Я находился как раз напротив большой двуспальной кровати, покрытой каучуковой простыней, а под простыней находилась дама, которую я разыскивал.

- М-р Санчес. Доктор Лион.

- Салют, - проговорил я.

Она внимательно смотрела в потолок.

- Я предпочитаю называть ее девичьим именем, - продолжал Хенли. Этот жест с моей стороны имеет определенное значение. Это избавляет ее от воспоминаний об ее дурацком замужестве.

Лежа на спине, совершенно безучастная к окружающему, она молчала и лицо ее было лишено какого-либо выражения. Правая кисть ее руки была крепко привязана к боковой металлической стойке кровати. Остатки левой кисти руки были перевязаны и лежали на маленьком столике, стоявшем около кровати, который он превратил в операционный стол. Кисть была привязана веревкой, которая шла вокруг стола и таким образом держала ее плашмя и неподвижной. На столике лежали также разные медикаменты, скальпель, шприц для инъекций и ампулы.

- Она усыплена, - пояснил он очень любезным тоном. - Это избавляет мои нервы от лишних беспокойств. Никаких криков. Первые два раза она кричала. Я вынужден был закрыть ей рот и она укусила меня за руку.

Я заметил небольшой шрам на его правой руке. Кожа была еще немного опухшей.

- Эта ведьма не умеет себя держать, - сказал я.

- А где ваши ботинки?

Он хотел переменить тему разговора. Может быть, мой жалкий мозг вызовет в нем снисхождение.

- Я привязал их на веревочке, чтобы избежать лишней оплаты за проезд в автобусе. Я надеюсь, лекарь, что вы хорошо объяснили ей, что она не должна забавляться тем, чтобы кусать людей.

- Вы не остроумны.

Я отлично знал, что совершенно не остроумно, но я начинал раздражать его. Раздражение часто переходит в ярость, а человек в ярости часто делает глупости. А его ярость меня бы устроила.

- Послушайте, лекарь, я думал, что вы это знаете, ведь вы все знаете.

Моя ирония ему не понравилась.

- Я действительно много чего знаю, - сказал он. - Когда вы переехали канал, я сразу же узнал об этом.

- Ну, что вы, лекарь, вы смешите меня!

Безусловно, ему не нравилось, что его называют лекарем.

- Как только вы пересекли канал, вы сразу же оборвали мой электрический сигнал.

- Гвозди!

- Система установлена на дереве, по обеим стороная дороги.

- Вот что значит жить в городе. Я живу в секторе, в котором мужчины занимаются лишь собственными квартирами.

- И вот я сел на верхушке лестницы в подвале, - сказал он, - и я видел как вы открывали окно. Вы принялись за это дело с отличным знанием дела, это надо признать. Я видел, как вы прошли в гараж за утилем. Это все было даже гораздо лучше, чем в театре. Вы орудовали с большим искусством садовыми предметами и смазочным маслом. Вы отлично использовали законы рычага и свойства масла. Сколько вы лет работаете детективом?

- Шесть лет.

- Шесть. - Он сжал все свои пальцы вместе. - И подумать только, что такие способности пропадут ни за что: кончить свое существование просто так, пфф! - закончил он, резко разжав свои пальцы.

Я был совершенно согласен с ним.

- Не стоит вам ухудшать свое положение, - сказал я. - Почему бы вам самому не признаться?

- Это то, что детектив называет мягким методом, не так ли? А если это не сгазует, каково будет дальнейшее. Вы будете вынуждены применить уже не мягкий, а жесткий метод. Ведь так?

Я вынужден был признаться, что он прав.

- Я уверен, что из меня бы вышел отличный детектив, - сказал он. Вы хотите доказательств? Ведь это так легко.

- Да.

- Честно говоря я бы очень хорошо вел бы расследования. Доказать вам это?

- Попробуйте, докажите.

- Очень хорошо. В сущности, я все время ожидал, что вы мне скажете, что дом окружен. Я был вынужден упасть плашмя на живот и просить пощады. Я вас развязываю, вы надеваете мне наручники, освобождаете даму, которая лежит на кровати и тогда с триумфом объявляете мне, что вы пришли один. Я схожу с ума от ярости, а вы отвозите меня в Нью-Йорк, даете интервью журналистам и конечно получаете первым номер "Дейли Нью" с вашей фотографией на первой странице. Это так?

Единственная неприятность во всем этом заключалась в том, что мне необходимо было бы оформить все это сначала в Пенсильвании, а уж потом его бы отправили в Нью-Йорк. Но я не стал разбирать с ним такую деталь. Я ничего не ответил.

- Итак, почему вы не заявили мне, что дом окружен? Я вам скажу, почему. Вы достаточно умны, чтобы понять, что если бы вы поступили подобным образом, я принял бы вас за дурака. А не хотите, чтобы я принимал вас за дурака.

- Во-первых, подъехала только одна машина. Вы знаете, что мне это известно.

- Во-вторых: мост настолько далеко удален от дома, что естественно, что все полицейские поедут по этой дороге. Было бы неразумно, если бы другая группа проследовала бы по каналу, или пересекла канал в этом месте.

В-третьих: полицейские не появляются один за одним в опасном секторе. Никакой генерал не отправит своих солдат по одиночке, чтобы их перебили одного за другим. Вы сделали вторжение сюда со всеми козырями, которыми располагаете. Может быть с одним или двумя людьми, чтобы прикрыть фланги и тыл.

В-четвертых: вы находитесь уже у меня в течение тридцати пяти минут. Если бы с вами были другие флики, вы сказали бы им взломать дверь, если вы не выйдете через десять минут, или, скажем даже, через полчаса. И я наблюдаю вас с величайшим вниманием уже в течение пяти минут. Вы не сделали ни малейшего жеста, ни малейшего знака, говорящего о том, что вы ожидаете своего компаньона или компаньонов: ни ваша голова, ни ваш взгляд совершенно не изменились.

Проклятый.

- Что же вы думаете о моем логическом мышлении детектива?

Его бы сделали инспектором первого класса в первый же год.