Александр Содерберг - Ее андалузский друг

Утром он отправился к врачу. Рассказал, что работает по вечерам, страдает от бессонницы, мигрени и болей в спине. Доктор — мужчина средних лет с теплыми сухими ладонями — проявил большое внимание, сказал Ларсу, что тот просто переработал, что у него синдром хронической усталости. Затем посветил фонариком ему в глаза, пощупал миндалины и вставил палец в анальное отверстие, а потом выписал «Цитодон» от спины и «Сабрил» от того состояния, которое Ларс даже не мог толком описать.

Ларс попросил разрешения заглянуть в свою карточку.

— Зачем? — спросил доктор.

— Потому что мне любопытно.

Судя по всему, этого оказалось достаточно. Врач повернул к нему экран монитора. Ларс пробежал глазами по строчкам — ни слова о его прошлом.

— Вы довольны? — спросил врач.

Ларс промолчал.

— Я запишу вас на повторный прием через шесть недель, — пробормотал врач.

В аптеке Ларс получил по рецептам свои лекарства и стал бесцельно колесить по городу.

В детстве его постоянно мучила бессонница. Рози давала ему свои таблетки. Ему было всего одиннадцать лет, когда у него развилось привыкание и таблетки перестали действовать. Мама Рози, которая сама давно подсела на препараты и водила дружбу с врачом, с которым встречалась, пока папы Леннарта не было дома, достала через него несколько белых невзрачных таблеток, от которых Ларс вырубался каждый вечер в половине восьмого. Снов он не помнил — только ощущение пустоты, которое не покидало его все годы, почти до конца школы.

Его злоупотребление таблетками выявила школьная медсестра. Она занялась обследованием состояния ученика, всерьез поговорила с ним, скрывая свое возмущение за четкими интонациями: объяснила ему, что таблетки, которые он принимал, являлись очень сильным средством, вызывающим зависимость. И если Ларс принимал эти сильнодействующие препараты в таких количествах в пубертатном возрасте, то ему следует всю оставшуюся жизнь проявлять большую осторожность при обращении с лекарствами и другими субстанциями, влияющими на психику, — его нервная система уже выработала зависимость, которую можно сдерживать только за счет полного воздержания. Ларс кивнул, хотя ни слова не понял из ее проповеди. Он всегда кивал, когда кто-нибудь обращался к нему.

В семнадцать лет он перестал принимать те белые таблеточки. У него начались проблемы со сном и резкие перепады настроения, его мучили приступы страха и жуткие сны в те немногие часы, когда ему удавалось сомкнуть глаза. Зависимость не отпускала хватку. Он вертелся на мокрых простынях, изнывая от беспричинной тревоги, тоски и страха.

Через несколько лет абстиненция перешла в ровное чувство пустоты. Тяга к препарату ослабла, дрожь и перепады настроения потихоньку исчезли. Однако чувство тревоги не уходило, и бессонница тоже. Они стали частью его повседневной жизни.

Ларс припарковал машину перед залом для боулинга, где продавались вино и пиво. Нашел столик с видом на дорожки. Там играла группа пенсионеров. Ларс перевел взгляд на свою ладонь, где лежало шесть таблеток — по три из каждой упаковки.

Положив таблетки в рот, он запил их красным болгарским вином. Через несколько минут почувствовал, как тяжесть, сдавливавшая грудную клетку, отпустила, и смог расслабиться. Откинувшись на стуле, он следил за играющими — испытывал радость, когда они мазали, и неприятное чувство, когда они попадали в цель.

— Привет!

Возле его стула стояла Сара. Ларс с удивлением посмотрел на нее.

— Откуда ты узнала, что я здесь?

— Я ехала за тобой.

— Откуда?

— От поликлиники.

Ларс снова отвернулся к дорожкам, отпил глоток вина из своего бокала. Сара села за его столик, пытаясь заглянуть ему в глаза:

— Ларс, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, а что?

Сара тихонько вздохнула:

— Ларс, дорогой мой, мы можем поговорить?

Ларс изобразил удивление, хохотнул:

— По-моему, мы именно этим и занимаемся. Разве нет? Ведь наши губы шевелятся…

Он улыбнулся, но улыбка вышла какая-то странная. Сара опустила глаза, разглядывая свои руки.

— Меня все это очень огорчает, — прошептала она.

Ларс смотрел на катившиеся шары, опрокидывающиеся кегли.

— Тебя просто как подменили, ты все время сердишься и ничего не объясняешь… Я что-то не так сделала?

Он фыркнул.

— Ларс, я хочу помочь тебе, если это в моих силах.

Она не сводила с него глаз, пытаясь понять, доходят ли до него ее слова.

— Ларс, ведь такое с тобой уже случалось раньше, — снова прошептала она.

Он избегал ее взгляда.

— Когда мы с тобой познакомились… до того, как мы решили жить вместе — когда ты начал работать в Западном округе. Тогда с тобой происходило нечто подобное… Это продолжалось несколько недель… Потом, когда тебе удалось выйти из этого состояния, ты рассказал мне про таблетки, которые тебе давали в детстве…

— Ты несешь вздор.

Видно было, что его слова задели ее, но Сара усилием воли сдержалась.

— Вовсе нет, — возразила она.

Тощий старичок в спортивном костюме залепил «страйк» и попытался скрыть довольную ухмылку, когда повернулся к своим друзьям.

— Ведь нам было хорошо вместе, Ларс! — продолжала Сара. — У нас были прекрасные отношения — без ссор, без недоразумений. Мы давали друг другу свободу, но все же держались вместе… У нас были общие интересы, общие ценности… Что-то нас связывало…

Он отпил вино, упорно избегая встречаться с ней глазами.

— Что же произошло, как ты думаешь? — спросила она.

— Ничего не произошло, просто у тебя паранойя. И еще — ты некрасивая.

Сара попыталась скрыть обиду:

— Тогда давай разъедемся.

Ларс снова улыбнулся странной кривой улыбкой:

— Так ведь мы уже разъехались, разве нет?

Грустное выражение на лице Сары сменилось гневом, она поспешно поднялась и пошла прочь. Ларс смотрел ей вслед, потягивая вино. Он видел, как толстая старая тетка покатила по дорожке свой шар. Возвращаясь к своим друзьям, она постаралась сделать радостное лицо, словно показывая, что главное — не выиграть, а хорошо провести вместе время. Как бы не так!

Когда боулинг-клуб закрылся, Ларс разыскал паб; его с таким же успехом можно было бы назвать ирландским, как «Макдоналдс» — финским. На стене висели громадный телеэкран, электронные мишени для игры в дартс, корзины для мини-баскетбола с идиотскими мячиками. А в довершение всего — иранец-бармен, отвратительно говоривший по-английски и называвший Ларса mate. [14] Приятель, кореш (англ.). Однако Ларсу до всего этого не было дела. Он пришел, чтобы напиться, и ему удалось достичь цели. Он беспробудно пил до самого закрытия, а на следующее утро проснулся в своей машине с запотевшими стеклами. Мир за окнами уже давно проснулся и завертелся.