Андрей Константинов - Агентство «Золотая пуля-3». Дело о вдове нефтяного магната

Из служебной характеристики

Трасса — в легкой дымке горящих торфов — уходила дальше на юг. А я свернул в сторону, на запад. И сразу все переменилось. Упругое гудение шин на асфальте сменилось тихим шепотом — машина, плавно покачиваясь, как ладья по волнам, катила среди сосен и мхов. Плотная грунтовка, усыпанная хвоей, желто-красная, как кожа индейца, обрамленная седоватым мхом, вела меня в страну с названием Отпуск.

В полумифическую страну, до которой всего-то пять часов езды по трассе «М-20» Петербург-Киев. Но на самом деле, ты едешь до нее целый год. Не факт, что доедешь, потому что есть еще и Злой Рок в лице директора Агентства Обнорского А. Д…Потому что в самый последний момент, когда уже уложены в багажник вперемежку с пивом и водкой спиннинги и удочки, может позвонить этот самый Злой Рок и иезуитски-нежным голосом объявить, что отпуск отменяется… временно. До следующей отмены… но временной… разумеется, временной… Ты же понимаешь, Коля, надо… Ага, я понимаю.

Однако в этот раз я всех обставил, объегорил, замутил, развел на понтах и объехал на кривой кобыле. И впереди меня ждет прекрасная страна. Отпуск, где нет расследований, ворюг-бизнесменов, бандюг-депутатов, покладистых таможенников, телефонных звонков, автомобильных пробок на горячем асфальте и даже похмелья здесь нет… вот так! И это определенно нужно отметить!

Я остановил машину, и Ольга с Аленой, дремавшие на заднем сиденье, разом проснулись.

— Пап, мы уже приехали? — просунула голову между спинками передних кресел Алена.

— Еще нет, доча. Но мы вырвались из асфальтово-телефонного ада и находимся на границе со страной Отпуск.

— На гра-а-нице? — протянула Аленка. — Пограничники здесь есть?

— Нет, доча… Ольга, открой-ка баночку пивка… плиз.

Ольга открыла банку пива… ха-арашо!

— А вдруг ГАИ? — неуверенно сказала Ольга.

— Очнись, Оля. Какое, к черту, ГАИ? Здесь проще встретить снежного человека, нежели мента.

Я выпил пива. Я выкурил сигарету. Я послушал, как шумят на ветру сосны… Я был почти счастлив.

…За следующим поворотом я увидел… асфальт, шлагбаум и полосатую будку, около которой скучал человек в милицейской форме. Вдобавок, у меня зазвонил телефон… Хрен с ним!

«…мы вырвались из асфальтово-телефонного ада…»

«А пограничники здесь есть?» — «Нет, доча…»

«Какое, к черту, ГАИ? Здесь проще встретить снежного человека…»

Я совершенно не понимал, что происходит. Ни асфальта, ни шлагбаума, ни мента здесь не должно быть… здесь медвежий угол!

На ближайшие десять километров в любую сторону ни одной живой деревни… есть два или три поселка — пустых, выморочных. Да еще турбаза, куда, собственно, мы и едем…

…А мент тем временем сноровисто поднял шлагбаум и отдал честь! Мама моя родная! Такого не бывает. Такого в принципе не может быть. Либо я брежу, что весьма маловероятно, либо мы заблудились, чего и вовсе быть не может… А машина уже катила по асфальту. Гладкому, ровному — как в какой-нибудь Чухляндии… ни фига не понимаю… Ладно, разберемся. Снова зазвонил телефон.

Хоть обзвонитесь. Имею право. Тем более что я честно предупредил Обнорского: абонент будет находиться вне зоны действия сети, так как технический прогресс еще не дошел до псковских лесов и позвонить можно только с ближайшего холма, вскарабкавшись для гарантии на третий сук высокой елки.

«Хорошо, отдыхай, — сказал Обнорский. — Но помни, что можешь понадобиться в любой момент. Мало ли что случится. Сколько тебе надо, чтобы добраться до Питера? Пять часов. Ну вот, если что — утром сюда, вечером назад. Поэтому будешь звонить два раза в день. С утра и часиков в семь-восемь вечера».

Веселая перспектива. Я представил себя на елке дважды в сутки. Вместо рыбалки и бани с шашлыком и крепкими «прохладительными» напитками. «Ну ладно, — смилостивился Андрей, взглянув на мою кислую физиономию. — Хотя бы раз в день отзванивайся». Обязательно. Я решительно отключил адскую машинку. Показалась развилка. Асфальт ушел налево, а я повернул направо.

Лес расступился, открыв зеркало озера. Листья берез, обступивших берега, уже начали желтеть. Как-никак сентябрь. Через открытые настежь ворота с обшарпанной табличкой «База отдыха» мы подъехали к окруженным кустами черемухи летним домикам, примостившимися на берегу. Я выключил двигатель и открыл дверь. Тишина и покой ощущались почти физически, обволакивали, стирая из памяти расплавленный августовской жарой пыльный город. Алена тут же выскочила из машины, но замерла, увидев, как прямо на нее несется огромный пес.

— Не бойся, это же Цезарь, — успел сказать я.

— Цезарь, свои! — раздался окрик, а затем из-за кустов появился Иван Петрович.

Но Аленка уже трепала Цезаря по мощному загривку и собиралась его оседлать. Здоровенный ротвейлер вилял обрубком хвоста и уже готовился пускать слюни.

— А я и не боюсь!

— И молодец. — Петрович все же на всякий случай придержал собаку за ошейник.

Мы обменялись рукопожатием.

— Всем семейством? Это хорошо. А то два года не ездил. Непорядок, — подытожил Иван Петрович. — Дочка, смотрю, уже выросла. Надолго?

— Хотелось бы на месяц, но кто ему даст, — опередила меня Ольга. — Хотя бы дней десять отдохнуть.

— Ну и отдыхайте на здоровье. — Директор достал ключи из кармана штормовки. — Вот, от вашего домика, как раз свободен. Впрочем, другие тоже — все уже разъехались. Так что база в вашем распоряжении. Располагайтесь.

«Наш домик» — это, конечно, преувеличение. Просто есть привычка останавливаться из раза в раз в одной и той же щитовой будке, стоящей на отшибе. Чуть в стороне от нагулянной тропы между пляжем, баней и двухочковым туалетом. Почти полное уединение, за которым, собственно, и стоит сюда приезжать, кормить комаров, начисто лишая себя сомнительного удовольствия от времяпрепровождения на диване у телевизора.

Рюкзаки, пакеты, спиннинг и сумка с компьютером быстро перекочевали из багажника на открытую веранду. Ноутбук в лесу — извращение, но я торжественно клялся Обнорскому и всей нашей банде, что на природе обязательно допишу новеллу для последнего сборника «Все в АЖУРЕ». Лукошкина и Марина Борисовна сказали, что мне можно верить. Я не спрашивал, но, по-моему, они тоже испытывали муки творчества, смешанные с угрызением совести по поводу ненаписанных рассказов. Деваться было некуда: в стенах Агентства уже вовсю шли съемки телесериала по нашим опусам и от нас требовали все новых и новых новелл.

Компьютер напомнил о работе, но я сказал себе, что впереди еще достаточно времени. Вот завтра, нет, через день или через два, когда слегка отдохну, обязательно сяду писать. Или не сяду. Не считая этих неприятных размышлений, все вышло, как было задумано: крыльцо, рыба, пиво.