Андрей Шляхов - Криминальные будни психиатра

— Давай под кофе, — попросила Ирина. — За едой хочется говорить о приятных вещах.

За кофе так за кофе. Савелий ничего не имел против. Столько ждал, подождет и еще полчаса.

Кофе пили в гостиной, удобно расположившись на диване. Ирина дважды с дивана вскакивала. Один раз для того, чтобы выключить вентилятор и открыть окно, а во второй раз сбегала на кухню за шоколадом.

Когда рядом сидит красивая женщина, к которой ты неравнодушен, обсуждать главного инженера складского комплекса не хочется, будь он хоть трижды убийцей. Но назвался груздем — изволь лезть в кадушку.

— Так что же с главным инженером? — напомнил Савелий.

— Только ты никому из складских не рассказывай. — Ирина зябко передернула плечами, несмотря на то что в комнате было если не жарко, то тепло наверняка. — А то пойдут разговоры, дойдут до Акопыча, и мне это может выйти боком.

— А в полицию ты не…

— Нет, — покачала головой Ирина. — И ты сейчас поймешь почему. Полиции нужны факты, доказательства, а у меня их нет. У меня только домыслы пополам с предположениями. Ты видел Арсена Акоповича. Какое впечатление он производит?

— Бодрый, энергичный мужчина, — улыбнулся Савелий. — Больше ничего не скажу.

— Бодрый, энергичный, — кивнула Ирина. — А еще он сильный. В прошлом году Даниловна наша ногу в коридоре подвернула, так Акопыч ее на руках вниз отнес, в машину загрузил, отвез домой и там на четвертый этаж так же на руках поднял, потому что грузовой лифт был сломан. К тому же Акопыч любит готовить шашлыки. Мы иногда летом выезжаем на природу всей административной компашкой, так шашлыком всегда заведует Акопыч. А Николая Николаевича чем проткнули? Шампуром!

— С такими предположениями в полицию и правда лучше не обращаться, — заметил Савелий.

— Это я так, к слову. Начнем с Нины Луковской. Никто на складе не знает, что у нее с Акопычем был роман, а я знаю. Потому что встретила их пару лет назад в торговом центре возле Курского вокзала. Они ели мороженое и так смотрели друг на друга, что мне сразу же стало все ясно. Меня они не заметили, потому что были сильно заняты друг другом. А жена у Акопыча, говорят, ой какая строгая. Настоящая восточная женщина. Это про Нину. Все удивляются — кому понадобилось убивать такую тихоню? А вдруг они с Акопычем повздорили, рассорились, Нина начала угрожать скандалом, и он решил от нее избавиться?

Савелий в задумчивости поиграл бровями и ничего не ответил.

— Слушай дальше. С Кириллом Высоцким у Акопыча были натянутые отношения. Кирилл был немного высокомерным молодым человеком и общался с Акопычем на равных. Тому это не нравилось, он возмущался, правда, не очень сильно, потому что не хотел портить отношений с Олегом Михайловичем. Но пару раз заявлял, что он научит Кирилла вести себя со старшими подобающим образом. Может, он такой вот способ имел в виду? И с Шарабчиевым Акопыч конфликтовал, Шарабчиев любил качать права и обобщать, он за словом в карман не лез и ни перед кем не молчал. Может, ляпнул когда что-то такое, оскорбительное, Акопыч при всем своем показном добродушии очень злопамятен. Сам любит повторять «я все записываю, чтобы не забыть», вроде как в шутку. На Николая Николаевича Акопыч постоянно обижался, потому что за покойником был такой грех — как разозлится, так начинает песочить и в хвост, и в гриву, невзирая на лица и присутствие зрителей. Капля за каплей, капля за каплей, да и переполнилась чаша терпения. И вот еще что, у Акопыча иногда в речи проскакивало, что в качестве компенсации за отданные складу годы жизни он вправе рассчитывать на какое-то количество акций. «Я, — говорит, — лучшие годы жизни положил на то, чтобы из этого бардака конфетку сделать, разве не заслужил свою долю?» Сам первый и посмеется над тем, что сказал, но по глазам чувствуется, что не шутка это, совсем не шутка.

Ирина замолчала.

— А как он может быть связан с последней жертвой? — спросил Савелий. — С диспетчером, которая недавно устроилась на склад?

— Она жила на складе, а всем этим внутренним общежитием распоряжается Акопыч. Без его разрешения никто койки не получит. Может, он на нее глаз положил? И между ними вышло что-то такое? Но уж решение о том, чтобы поселить Делюшкевич на складе, принимал Акопыч, то есть знаком он с ней был. Вот такие у меня соображения. Доказать я ничего не могу, поэтому и помалкиваю, тебе первому рассказала. Но чувствую — не ошибаюсь я, вот ни на столечко не ошибаюсь.

Ирина показала Савелию кончик мизинца.

— Версия у тебя стройная, логичная, — признал Савелий. — Но придраться можно чуть ли не к каждому слову, то есть к каждому мотиву. Ну и что с того, что встречались? Ну и что с того, что конфликтовали? Ну и что с того, что были знакомы? Вот если бы Луковская рассказала бы тебе по секрету, что главный инженер живет по поддельным документам, а на самом деле он преступник, находящийся в розыске, то здесь бы четко был виден мотив. Или если бы Кирилл пробовал его шантажировать, а покойный директор вскрыл какие-нибудь ужасные злоупотребления…

— А диспетчер Делюшкевич рассказала бы соседкам, что Акопыч ее изнасиловал, а она умудрилась заснять этот процесс на телефон…

— Вроде того. Для убийства большинству людей нужны веские мотивы. Дело-то непростое и очень рискованное. Если ты хочешь, я могу ознакомить с твоими соображениями кое-кого из тех, кто занимается расследованием этих убийств.

— Я же говорю, что ты не просто так появился на складе… — Ирина придвинулась поближе к Савелию и обняла его за шею. — Но это мелочи, главное, что появился. И как здорово, что у меня в метро случилась паника. Все к лучшему в этом лучшем из миров…

Савелий мог бы оспорить это утверждение, но момент был абсолютно неподходящим для споров.

Виталик, по обыкновению свалился как снег на голову. В половине одиннадцатого вечера, без звонка, но зато с пивом и арахисом.

— Хочешь, чтоб тебя угостили, позаботься об этом сам! — заржал он, вручая Савелию два тяжелых пакета.

Савелий мог бы и оскорбиться, уж чего-чего, а скупости за ним не водилось, даже наоборот, но подумал и не стал. По трем причинам. Во-первых, брат был весел, значит, есть хорошие новости. Во-вторых, не хотелось начинать состязания в острословии, так и до утра можно просостязаться, время-то позднее, а завтра не суббота, завтра — только пятница. Ну, и, в-третьих, на дураков не обижаются, ибо бесполезно.

— Чем занимаешься? — деловито осведомился брат, стряхивая с ног мокасины.

— Сижу и думаю, что мне делать со своим индивидуальным предпринимательством. — Савелий действительно этим и занимался. — То ли закрывать, то ли оставлять, а если оставлять — то зачем?

— Оставлять! — не раздумывая посоветовал Виталик, вешая на вешалку свою сумку. — Хлеба не просит…