Ярослав Карпович - Именем закона. Сборник № 1

Но тогда разве допустимо репрессировать за классовую принадлежность? Только за то, что дед, или отец, или сын был князем, графом, офицером? Почему не требует закон конкретного преступного деяния? Разве «посредственное вменение» [26] Признание человека виновным без наличия в его действиях конкретного состава преступления. Так называемая превентивная мера защиты от возможных происков контрреволюции, «врагов народа». , чрезвычайные суды и законодательство — проявление цивилизованного, культурного государства? Написавшего на своих знаменах самые великие и самые добрые слова во всей истории человечества?

Что делать, господи, что… Вразуми, если ты есть…

…Ночь у Сергея прошла, что называется, безумно: до пяти утра ходил он из угла в угол, не находя себе места, и в груди замирало что-то, и руки были холодные, и потолок все падал, падал…

Забылся около шести — золотые часы, подарок Уралова с надписью «За беспощадную борьбу с контрреволюцией», лежали на тумбочке, около кровати, и, уже совсем валясь с ног, успел по привычке бросить взгляд и заметить время, и сразу же проснулся: показалось, что стукнула входная дверь. Начинался рассвет — алый, яркий, солнце лучом прямо в порог, и Сергей, проведя восхищенным взглядом по этой полной жизни и энергии ослепительной полоске, вдруг отрешился от ночных дум и страхов и почувствовал себя легко-легко, будто вернулся на мгновение в юность, в Петроград, на набережную Академии художеств, к двум сфинксам и лестнице, на которой уже ждет Таня, юная, красивая, улыбающаяся…

Вот она, стоит на пороге.

— Ты плохо выглядишь, Сережа.

— Не спал. Таня, я так рад тебя видеть, я с вечера думаю о тебе, какая это, в сущности, гадость…

— Что, Сережа?

— Как посмел Сцепура, как посмел… Ты же абсолютно честный человек…

— Только я? Знаешь, а мне показалось, что таких, как я, много… И будет еще больше. Я хочу спросить тебя: что ты намерен делать?

— Делать? Разве я могу что-нибудь делать? Иллюзия… Запущена машина, страшная, беспощадная, она как молох… И противостоять этому не может никто…

— Люди шли на костер…

— Когда это было… Теперь не XV, а XX век, увы… Но наш дух и мышцы были высоки и крепки в борьбе с белым врагом. Сегодня мы потеряли эту крепость. Нас сломали, смяли, вытерли о каждого грязные ноги и каждому доказали, что это не грязь, нет, совсем не грязь, а могучая идея, которая спасет мир и нас всех в нем…

— Сережа, это только призрак идеи, искаженный и страшный. Прощай, мне пора.

— Ты уходишь? А как же я?

— А ты остаешься. Теперь каждый пойдет своим коротким путем.

Луч солнца погас, Таня осторожно закрыла дверь, Сергей бросился к порогу: какая глупость, куда она, зачем, этого нельзя допустить… Толкнул створку, она не поддалась, из замка торчал ключ, соседка прошаркала по коридору, остановилась: «Чего стучите?» — «Я? — растерялся Сергей. — Нет, ничего. Извините…» В полном изнеможении вернулся к постели и тяжело опустился на нее. Сдают нервы, совсем сдают…

Между тем события шли своим чередом — Сцепура собрал оперативное совещание и четко распределил обязанности. Поскольку маскарад (Сцепура упорно называл это мероприятие «маскерадом», в духе XVIII века) исключал возможность открытых контактов друг с другом во время выполнения задания, было установлено, кто в какой маске будет танцевать и веселиться (маски эти поручили изготовить женам сотрудников), кто и с кем будет выходить на связь для обмена информацией. Задачу Сцепура сформулировал просто: не спускать глаз с Дудкина, выявлять и устанавливать его связи (попросту сказать — всех его знакомых, друзей и даже тех, с кем он хотя бы заговорит), по окончании же операции у всех подозреваемых нужно будет провести внезапные обыски, а самих фигурантов — задержать.

Когда совещание закончилось и все стали расходиться, Сцепура попросил Малина остаться.

— На тебя я полагаюсь особо… — Сцепура нажал ладонью на плечо Малина и усадил рядом с собой. — Смотри в оба и помни: удача нужна, во-первых, нашей Родине — ведь мы обезвредим опасных врагов. Удача нужна и нам с тобой: нарком щедро оценивает беззаветную преданность кадров. Удача нужна и тебе лично, Малин, и знаешь почему? Да потому, что ты подпал под влияние Боде, а это в наши суровые дни чревато… Ты знаешь об аресте его подружки Князевой?

— Знаю… — Малин смотрел в глаза Сцепуре так преданно, как только мог. — Я еще раньше хотел вам сигнализировать, но…

— Но посчитал, — подхватил Сцепура, — что чувство дружбы — не отрекайся, именно так — и более того — ложно понятое чувство товарищества не позволяют тебе сделать это. Разве не правда? Малин, я жду от тебя искренности…

— Правда… Валериан Грегорианович, я давно уже хотел посоветоваться с вами по этому вопросу. Только стеснялся. Вот в чем, по-вашему, состоит истинное чувство дружбы и товарищества?

Сцепура встал и, жестом заставив Малина остаться на месте, начал неторопливо расхаживать по кабинету, засунув правую руку за ремень гимнастерки.

— Хороший вопрос, деловой… — Он бросил на Малина острый взгляд из-под вдруг насупившихся бровей: — Только не «по-вашему», а по-нашему, по-чекистски. Да, мы товарищи. И даже друзья. Мы должны выручать друг друга во всем: на службе, в быту…

— А как это — в быту? — перебил Малин. — Делиться продуктами?

— И это тоже. Но не это главное. Главное — всегда и безусловно выполнять свой долг: беспощадно, отрешаясь от личных чувств и переживаний, подавлять любые проявления контрреволюции и всего того, что с нею связано.

— Но нас учили сочетать беспощадность с милосердием и добротой.

— Верно, на первом этапе… А сейчас борьба обострена до предела. Либо мы их, либо… Впрочем, «либо» не будет. Не допустим. Поэтому сегодня — никаких сомнений! Никаких фиглей-миглей! Мы — стальная гвардия рабочего класса, карающий меч диктатуры пролетариата!

— И нашей родной ВКП(б)! — радостно вставил Малин.

Сцепура тяжело посмотрел:

— А ты знаешь, что партия наша все более и более засоряется разного рода оппортунистами, оппозиционерами, скрытыми и даже полускрытыми врагами? То-то же… Так что партия тут пока ни при чем. Вот очистим ее от скверны, тогда другое дело… А пока знай: почувствовал, что я, Сцепура, гну не туда — немедленно сообщай вышестоящему руководству!

— Как это «не туда»?

— Не туда и есть не туда… Вот, скажем, я Князеву арестовал, а Боде упросил освободить. Что будешь делать?

— Сообщу немедленно!

— Понял, слава труду… И вообще: приятель или друг твой высказался вражески, рассказал анекдот про руководство, даже местное, это не принципиально, — немедленно принимай меры! Даже если самые близкие родственники позволили себе как бы в шутку высказаться не в установленном порядке — тем более! Скажу тебе так: отец или мать уклонились в контру — задави чувства! Пересиль! Мировая революция важнее! И если мы не совершим ее по своей слабости или слюнтяйству, будущие поколения нам никогда не простят! А теперь ступай и подумай над моими словами и знай: лично я считаю тебя перспективным работником!