Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)

Он вытаращился на меня, открывая рот, как рыба, вытащенная из воды.

— Саша? — услышала я знакомый голос. — Ты к кому?

Слава богу, в холл вошел раскрасневшийся с мороза Кравченко, который был другом моего босса!

— Я к Ванцову, — сказала я. — Но меня к нему не пускают!

Конечно, в тот момент я чувствовала себя ябедой, но жажда мести была сильнее добрых чувств. Мой недруг закраснелся и начал бормотать что-то о том, что «чего неформалов в прокуратуру допускать», на что Кравченко, сверкнув глазами, сказал ему:

— Саша, между прочим, детектив! И если ей надо к Ванцову, надо было пустить, а если ты решил проявить бдительность, вызвал бы Ванцова сюда! Или ты боялся, что она его пристрелит у тебя на глазах?

Бедный парень так сверкал на меня глазами, что особенного труда догадаться, что сегодня, именно в этот час, Александра Сергеевна Данич нажила себе нового врага, не составляло.

Хотя я не отказала себе в удовольствии показать этому остолопу язык в тот момент, когда Кравченко «отконвоировал» меня к Ванцову!

Видели бы вы, как у «остолопа» от возмущения вытянулось лицо…

Ванцов сидел у себя.

— Привет, — сказала я. — У вас тут образовались драконовы порядки, а ты с ними не борешься!

— Я похож на идиота? — нахмурился он. — Или ты когда-нибудь подозревала меня в идеализме?

— Подозревала, — призналась я. — Ты так трогательно увлекаешься на досуге театром…

— Это не одно и то же.

— Ладно, мог бы успокоить несчастное дитя! У меня с утра день не задался. Такое ощущение, что у нас на дворе не вторник, восьмое, а пятница, тринадцатое…

— И что случилось с тобой, несчастное дитя?

— Босс влюбился, — начала я перечислять свои несчастья с самого начала, по порядку. — Потом я двадцать раз поскользнулась. Да еще этот ваш цербер с тонкой шейкой и оттопыренными ушами… Просто сплошное издевательство над личностью!

— Смени босса и ботинки, — посоветовал Ванцов. — Влюбленный босс — пропащий босс. Скользкие ботинки — риск сломать конечности…

— А этот, с ушами? Его тоже надо сменить, — не могла остановиться я. — А то я все сменю, а ты останешься как прежде с этим чебурахнутым?

— Не вредничай, — попросил Ванцов. — Жаль мальчика.

— Ну вот и мне жаль. И босса, и ботинки…

— Тогда остаемся при своем.

— Остаемся, — согласилась я. — Лучше хорошо известное несчастье, чем невесть чем закончившееся счастье.

— Ладно, моя маленькая мудрая Тортилла! Выкладывай, что привело тебя ко мне. Что там у тебя за девица пропала?

Я достала фотографию.

— Хорошенькая, — заметил Ванцов. — Ножки очень даже ничего… И когда? Две недели, говоришь?

Я кивнула.

— Сиди тут, я сейчас…

— А с тобой нельзя?

— Знаешь, малышка, — ласково сказал Ванцов. — Лучше подожди меня здесь. Так хоть сохранишь в порядке свои нервы.

Я вздохнула. Так вот он куда собрался…

— Как-то не хочется в это верить, — призналась я.

— А мы и не будем в это верить, — усмехнулся Ванцов. — Мы просто сразу отметем плохие варианты.

С этими словами он вышел, оставив меня одну в кабинете.

Ай-яй-яй! Как был бы недоволен сим фактом верный блюститель порядка с вахты!

Мало ли что может выкинуть такой «преступный элемент», как Сашенька Данич в личном кабинете старшего следователя?

Я, к счастью своему, оптимистка. Мне не хочется верить в то, что плохое — единственное, чего стоит ожидать.

Кстати, именно поэтому меня раздражает «кармическое» сумасшествие: у меня была подруга, она объясняла все происходящие с ней несчастья этой самой кретинской «кармой».

На самом деле она просто заранее смирялась с «грядущим несчастьем». Нет уж, если быть лягушками, утопающими в сметане, я предпочту ту, которая собьет сметану в масло лапками и выберется на волю!

Впрочем, иногда случаются ситуации вроде теперешней. Когда от тебя, увы, ничего не зависит. Надо только сидеть и ждать, изо всех сил пестуя надежду, что все будет нормально.

Ванцов отсутствовал долго, и у меня начали зарождаться худшие опасения.

Чтобы побороть их, я начала расхаживать по ванцовскому кабинету.

— Когда же он появится? Черт побери, его нет уже полчаса. Где же носится Ванцов? И где все-таки может быть Вика? А вдруг Ванцов ее обнаружил среди трупов? О, нет, нет, нет!

Я напоминала взбесившегося льва в клетке, ну уж никак не спокойную и рассудительную девицу, склонную к благоразумию!

Хотите лишиться остатков разума — свяжитесь с Ванцовым…

Если человеку от дурного предчувствия, рожденного чересчур длительным ожиданием, хочется разбить окно кулаком, значит, он на последнем издыхании.

В этот момент дверь открылась, и я услышала за спиной голос Ванцова:

— Через полчасика зайду, ладно?

То есть пока я тут теряла рассудок, он преспокойно с кем-то договаривался о встрече!

— Сашечка, это я…

Я обернулась, уже готовая к самым худшим вестям. Он побледнел и проговорил:

— Саш, что с тобой?

— Что? — испугалась я окончательно, заметив его встревоженный вид.

— У тебя волосы поседели, — прошептал он.

Я бросилась к зеркалу.

— Где? — спросила я и тут увидела сама… клок седых волос… Вот к чему приводят «кармические» размышления, зло подумала я, дергая за кончик этих волос. Они еще и держались плохо, потому что этот клочок остался в моих руках.

— Еще и смертельная болезнь, — прошептала я, с удивлением рассматривая клочок. — Волосы седеют и выпадают… Нет, сегодня точно пятница тринадцатое!

Я так испугалась, что думать забыла про Вику. Поднесла эту прядь, павшую с моей головы, к глазам и внимательно изучила. Мне показалось, что они еще и странно грязные, эти волосы. Да и волосы ли это? Стоп…

— Тьфу, Ванцов, — отшвырнула я эту пакость на пол. — Это просто клубок пыли. Убирался бы ты у себя в кабинете почаще…

Он понял, в чем дело, и начал отвратительно хихикать.

— И ничего смешного тут нет… Лучше скажи, что тебе удалось выяснить?

— Там ее нет, и в других моргах тоже… С такими приметами женщин не поступало.

— То есть пока она, к нашему счастью, жива.

— Или не обнаружена, — успокоил меня добренький Леша.

— Знаешь, Ванцов, чем вы меня с Лариковым умиляете оба?

— Ну, зачем же нас объединять, — начал отмежевываться от ненавистного Ларчика Ванцов. — Я к твоему «генерал-аншефу» никакого отношения не имею!

— Да ладно, — отмахнулась я. — Есть у вас одна общая черта… Умеете вовремя сказать доброе слово.

— Ты так переживаешь за эту девицу? — искренне удивился Ванцов.

— Я, мой друг, переживаю за каждого из своих клиентов. Нет, я допускаю, что ничего не случилось, девушка просто решила лихо оторваться, а сообщить сестре о том, что она жива-здорова, ей недосуг. Я это допускаю, но не особенно-то верю. По рассказам Кати, Вика ее очень любит. Они сироты, и поэтому у них особые отношения…