Сергей Рокотов - Тайны подмосковных лесов

- Драка? Несчастная случайность?

- Да случайность, конечно. Разумеется, я ненавидел его, он принес мне такую боль, он пытался отнять у меня тебя, я даже думал, что уже отнял, я ещё мало знал тебя. Но убить я не мог. Это стечение обстоятельств. Мгновения. Это как страшный сон. Только за этот сон надо платить, потому что он произошел наяву. Платить всю оставшуюся жизнь.

А затем он тихим монотонным голосом, словно читая научный доклад, все рассказал Маше. Та слушала, подперев руками голову, сжавшись в кресле клубком и не отрывая взгляда от Аркадия. Когда рассказ дошел до кульминационной точки, она слегка вздрогнул и закрыла глаза. Так с полминуты с закрытыми глазами и просидела.

Аркадий закончил рассказ, добавить больше было нечего. Все было только так, как было, и не иначе. Время не повернуть вспять, поправить ничего нельзя. Надо жить дальше.

- Слава Богу, что ты все рассказал мне, родной мой, - подошла к Аркадию Маша. - Но почему ты не сделал этого раньше, гораздо раньше? Я ведь примерно так и предполагала. Но как же нужна была откровенность нам обоим...

- Раньше я не был готов к этому разговору... А почему теперь? Есть причина, и есть повод... Причина - это то, что я действительно не мог больше молчать, между нами давно уже лежала пелена недоговоренности, лжи. Я бы все равно тебе все рассказал. А вот повод... Ты понимаешь, Машенька, какой-то странный человек с сегодняшнего утра следит за мной. И такое ощущение, будто он что-то обо всем этом знает. И, по-моему, я его где-то видел.

- Не бери в голову, Аркаша, все это нервы, воспаленные до предела нервы. Друг перед другом мы чисты, а на остальных нам наплевать. Неужели тебя мучает совесть за этого человека? Он же... Он же был... отъявленным негодяем...

- Нет, Маша, не так все просто. Я тоже уверял себя, что все это случайность, лишь стечение обстоятельств, и на время таки уверил себя в этом. Но с годами до меня дошло, что я лишил человека жизни. И эта мысль все больше и больше не дает мне покоя. Я чего-то постоянно боюсь, я не сплю ночами, мне такое снится, что не дай Бог никому... Но я же не хотел его убивать, хоть он и действительно был отъявленный мерзавец, он такие вещи про тебя говорил... И ещё мать, его несчастная мать... Я видел её всего два раза в жизни, а такое ощущение, что я был с ней хорошо знаком. Я все время вижу её лицо, оно стоит у меня перед глазами, и такая укоризна в её глазах... Мне кто-то недавно сказал, что... это так жутко... но она до сих пор жива...

- Не может быть! Сколько же ей лет?

- Кстати, не так уж и много. Где-то около семидесяти.

- И девятнадцать лет в психиатрической больнице?

- Да выходит, что так...

- Перестань изводить себя, Аркадий, - твердо произнесла Маша. - Ты ничего преступного не сделал. Ты хотел поступить, как настоящий мужчина, разобраться. Мы постоянно себя изводим своей интеллигентностью, мягкотелостью, терпимостью ко всякой сволочи, а вот они-то не думают, они просто действуют. И нечего нам жалеть об этом человеке, если по его же вине произошла такая нелепая случайность... Перестань мучить себя, дорогой...

- Постараюсь, - прошептал он, чувствуя, что теперь он уже не один. Маша была с ним, она любила его, а он её, по прежнему пылко, как и девятнадцать лет назад, даже ещё сильнее. И жизнь ещё не кончена!

Они вместе выпили, а потом...

... Аркадий раздевал Машу при свете торшера и поражался её прекрасному молодому телу, упругим бедрам, точеным ногам, шее без единой морщинки, тугим щекам, великолепным каштановым волосам. Он ласкал и нежил её так, как будто все это было в последний раз, точно так же, как и тогда, девятнадцать лет назад в их первую брачную ночь...

... Они были неистощимы в своих любовных фантазиях, они пытались использовать все самые невероятные возможности для удовлетворения своей страсти. Так прекрасно и радостно прошла эта ночь их любви, ночь возрождения, ночь протеста против жестокой судьбы, мешающей им жить и любить друг друга, наслаждаться счастьем бытия...

... В воскресенье утром приехала Катя, и они втроем пошли в лес. Наслаждались прозрачным лесным воздухом, запахом грибов, сырости и прелых листьев. Катя весело рассказывала о своих впечатлениях от Москвы, о своих новых знакомых, Аркадий начинал оттаивать душой, а уж Маша вообще в то утро была весела, какой не была уже очень давно...

... Когда при подходе к даче, Аркадий вновь увидел у калитки незнакомца, он уже не испугался, нет, незнакомец начинал вызывать у него чувство бешенства. Он не имел права своими злобными глазенками смотреть на Машу и Катю, пусть даже что-то и знал про него. Аркадий взглянул на Машу, та на него. Они поняли друг друга. Затем Маша окинула презрительным взглядом незнакомца и пожала плечами в недоумении.

Аркадий пропустил в калитку Машу и Катю и подошел к наблюдавшему.

- Ты что здесь стоишь второй день, друг любезный? - тихо и внятно спросил он.

- Стою и стою, и не на вашей территории, а на государственной земле, а с вами я, между прочим, гусей вместе не пас, прошу на "вы", - чинно заметил незнакомец. Аркадия передернуло, изо рта у того очень неприятно пахло, видимо, он был нездоров. Вчера он этого не приметил. Аркадий вгляделся в лицо незнакомца. Ему было, наверное, не более лет тридцати трех - тридцати четырех, но выглядел он старше, болезненно, глаза усталые, красные, зубы желтые, на бледном лице редкая рыжая щетина. Аркадий вдруг вспомнил, каким он приснился ему во сне - демоническим, жутким. Ничуть не похож. Обыкновенен и жалок, как все подмосковные ханыги. Да ещё с претензией прошу на "вы". Нечего его бояться.

- Так вот что я в а м скажу, молодой человек, - уверенно начал Аркадий. - У меня складывается такое впечатление, что в ы собираетесь нас обокрасть, для того и следите за мой и за дачей. Так что если в ы немедленно не уберетесь отсюда к чертовой матери или ещё куда подальше, я обращусь в милицию, и там на

в а с найдут управу. Понятно?

Незнакомец, однако, нимало не смутился.

- Это вы-то на меня заявите в милицию? Это даже оригинально, - криво усмехнулся он. - Более, чем оригинально. - Хмыкнул и повернулся. Но, уходя, ещё раз бросил на Аркадия мимолетный взгляд, и от этого взгляда его просто передернуло. Такая лютая ненависть была в этом усталом больном взгляде, такая угроза, что Аркадий окончательно понял - неизвестно, каким образом, но этот человек знает все, возможно, кроме Аркадия и Маши один на всем белом свете знает абсолютно все, что произошло у реки на мосту девятнадцать лет назад.

Незнакомец тихо и спокойно удалился восвояси, а Аркадий побрел домой. Взглянув на него, не его понурый, подавленный вид, маша поняла, что произошел некий весьма неприятный разговор. Обед прошел тихо, молча. Катя удивленно глядела на сумрачные лица родителей и тоже помалкивала, чувствуя, что места для веселья за этим обеденным столом в этот день не было.