Светлана Алешина - Они написали убийство (сборник)

— Они уже очень давно являются любовниками, — заявил он. — По крайней мере, были до мая этого года.

— До того как он прекратил пить? — решила уточнить Удальцова.

— Совершенно верно… А потом он стал примерным семьянином, а Арину подобрал я.

— То есть? — нахмурилась Катя.

— Мы с ней спим, — пояснил Лохман.

— Что-о? — Глаза Удальцовой округлились.

— Да, Арина Борисова — моя любовница. По крайней мере, была таковой до сегодняшнего дня.

Лохман оглушил стакан «отвертки» и закурил.

— Но так меня обманывать я не позволю! — с апломбом заявил он.

— Они уехали в командировку вместе? — Катин голос задрожал.

— Я не верю в совпадения, — сухо отозвался Лохман.

— И поэтому ты решил переключиться на меня? — после некоторой паузы спросила Удальцова.

— Катя, ты не понимаешь…

— А что тут понимать? Скажи, Витя, ты это не придумал? — в ее голосе прозвучала надежда на то, что Лохман все-таки разыгрывает ее. — Ведь у него же просто на это не было времени… Да и вообще… Арина, хоть я ее и никогда не любила… Но она вроде была влюблена в другого нашего сотрудника, некоего Харламова…

Катя совсем растерялась и начала нести все подряд, что имело и не имело отношение к делу.

— Скорее всего твоя неприязнь к ней возникла на подсознательном уровне, — тоном уверенного в себе психолога произнес Лохман. — Ты интуитивно догадывалась обо всем, просто боялась себе в этом признаться.

Он произносил слова проникновенным, участливым тоном, пытаясь убедить Катю в своей правоте.

— Возможно… Но она никак не показывала этого, — растерянно продолжила Катя. — Она… Это невероятно!

— Арина — умная женщина. — Ведьма она! Ведьма! — Удальцова стукнула кулаком по столу и удрученно покачала головой. — Она ведь сама мне говорила, что ведьма, а я не верила.

— Ну и зря, — цинично заметил Лохман, отправляя в рот очередной кусок мяса.

Он готовился к главному событию вечера, и ему необходимо было не оплошать, войти в силу и предстать перед Катей во всей мужской мощи.

— И что же, ты совершенно в этом уверен? — продолжила Катя со слабой надеждой получить отрицательный ответ.

— Катенька, какие еще доказательства могут быть, если они делали это в моей квартире!

— Что-о? — глаза ее округлились. — И ты молчал! Ну, ты и сволочь, Лохман!

— Фомин вообще-то мой друг, — лукаво блеснув глазами, патетически воскликнул Виктор. — Вернее, был до того момента, когда я увлекся Ариной…

Он выдержал паузу.

— Но сейчас я понял, что жестоко ошибался. Арина — красавица, но она порочная женщина. Сейчас главная для меня женщина — это ты!

В другое время и в другой ситуации Катя бы скорчила скептическую мину и выдала бы что-нибудь типа: «Ой, Витя, не надо только мне лапшу на уши вешать, ты что, за дуру полную меня принимаешь?» Но теперь, когда вся правда неожиданно, с шокирующей наготой вскрылась перед ней, она могла лишь сдерживать яростное дыхание и душить в себе слезы. Ей было больно, пожалуй, как еще никогда ранее. Она любила своего непутевого алкоголика-мужа, который обладал каким-то самобытным природным обаянием. Она верила в то, что он никогда не сможет ей изменить. Он внушил ей, что у него так устроен организм — детородный орган обладает способностью увеличиваться в размерах, только когда он видит ее грудь, прекрасно сохранившуюся для тридцатишестилетней женщины.

Лохман внимательно наблюдал за состоянием Кати. Ему было жалко ее, эту честную и открытую женщину. Он желал ее сейчас, он готов был прижать ее к себе и утешить. В конце концов, они оба были пострадавшими сторонами в этой истории. Именно их обманывали и выставляли дураками.

Он придвинулся к ней и обнял. Катя, однако, резко двинула плечами, показывая, что ей это неприятно.

Черт побери! Неужели он переиграл? Блин, советовал же ему друг, психолог Толик — сначала дело, потом слова! Сначала — телесный контакт, потом душевный. А Пашка Абрамцев вообще цитировал известную песню — «есть только миг, за него и держись». К отношениям с женщинами эти слова как нельзя более точно подходят.

Лохман удрученно встал и прошел на балкон. Над Тарасовом нависала душная июльская ночь. Природа шептала о том, что сейчас — апогей жизни, ее пик. А тут — приходится терпеть очередное поражение. Неужели в эту ночь ему не суждено завоевать эту женщину?

Выкурив сигарету, Лохман вернулся в комнату. В этот момент Катя встала с кресла и, покачиваясь, направилась в сторону ванной комнаты.

— Катюша, я надеюсь, ты не собираешься делать глупости? — на всякий случай спросил Виктор.

— Н-нет! — гневно ответила она, стоя на пороге комнаты. — Я всего лишь хочу смыть с себя всю грязь, которую ты мне сейчас рассказал. А заодно и тело привести в порядок — на улице жара тридцать градусов.

Она уже собиралась было пойти в ванную, как вдруг вернулась.

— Лохман, я надеюсь, ты перед приходом сюда выполнил необходимые гигиенические процедуры? — спросила она.

— А как же! — повел бровью Виктор, наливая себе спрайт. — Все в лучшем виде.

— Я надеюсь, у тебя там все нормально? — задала последний вопрос Катя, красноречиво показывая глазами на нижнюю часть его тела.

Вот он, долгожданный момент! Момент истины! Сработало! Теперь это моя женщина, дорогой Борис! — торжествовал внутренне Виктор Лохман.

— Катюша! — всплеснул он руками. — Если ты сомневаешься, ультрачувствительное резиновое изделие всегда со мной.

Он похлопал по карману своей рубашки. Катя слегка недоверчиво посмотрела на мужчину, которому через час суждено было стать ее первым за многие годы любовником, и резко вышла из комнаты…

— Ну, вот, собственно, и все, — устало сказала Катя, давя в пепельнице очередную сигарету.

Их было выкурено в этот вечер немало. Удальцова предавалась воспоминаниям, и собеседницей ее была не кто иная, как Лариса Котова.

— И что же происходило потом? — осторожно спросила Лариса.

— А что? — поморщилась Катя. — Борис приехал из Москвы, глаза, как всегда, пьяные и честные… Блин!

Она схватилась за голову и уже собиралась разрыдаться, но Лариса взяла ее за руку.

— Успокойтесь.

— Я спокойна. — Удальцова отстранилась, выпрямилась и снова стала сильной, жесткой женщиной. — Как была спокойна и тогда… Ну, не сразу, а слегка после. Сначала я ненавидела его, потом Лохмана.

— Вы с ним потом встречались?

— Несколько раз, но ничего между нами уже не было. Конечно, он все врал мне про свою любовь, он любил только эту проблядушку Арину… После того как все вскрылось, Борис стал подлизываться ко мне, Лохман с Ариной тоже помирились… Потом он подарил ей на день рождения золотое кольцо, — лицо Удальцовой вытянулось. — А для меня было даже тортика жалко, постоянно приходилось просить!