Игорь Гамаюнов - Именем закона. Сборник № 2

Я выхожу в коридор, стучу в нужную дверь, жду, когда ко мне выйдет Янкунс.

— Спали? — спрашиваю у него.

— Нет.

Я почти физически ощущаю дефицит времени, чувствую, как мало его осталось. Спрашиваю напрямую:

— Как получилось, что вы оставили зажигалку в седьмом купе?

Эрих, как и следовало ожидать, молчит, и мне приходится сказать, что я знаю о его отношениях с Татьяной Николаевной. Он смотрит на меня без всякого выражения, но принимает мои слова как пароль, дающий ему право отвечать на вопросы.

— Я вышел во время игры, чтобы повидаться с ней, — едва слышно говорит он. — Перед этим закурил и автоматически прихватил зажигалку с собой, а у Татьяны забыл ее на столе…

Я иду в служебное купе и застаю там Сережу.

— Радиограмма, — докладывает он. — Только что получили.

Он протягивает сложенный вдвое листок. Разворачиваю, читаю:

«…ОСМОТРОМ ВЕЩЕЙ РУБИНА ВИТАЛИЯ ФЕДОРОВИЧА УСТАНОВЛЕНО: ЧЕМОДАН, ИЗЪЯТЫЙ ПРИ ОСМОТРЕ МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ, ИМЕЕТ ДВОЙНОЕ ДНО. ИЗ ТАЙНИКА ИЗВЛЕЧЕНЫ ДЕНЬГИ В СУММЕ 24 437 РУБЛЕЙ. КУПЮРЫ, РАСКЛЕЙКА И СУММА СОВПАДАЮТ С ДАННЫМИ ВЧЕРАШНЕЙ ОРИЕНТИРОВКИ ОБ ОГРАБЛЕНИИ. УСТАНОВЛЕНО ТАКЖЕ, ЧТО КРОВЬ НА ВЕЩАХ ИЗ ЧЕМОДАНА И ПОСТЕЛЬНОМ БЕЛЬЕ СОВПАДАЕТ С КРОВЬЮ РУБИНА В. Ф.

ПОКА ВСЕ. ЖЕЛАЮ УДАЧИ. ВОЛОБУЕВ».

И в конце:

«ЗВОНИЛ. ПОРЯДОК».

Маленький листок содержит ценнейшую для меня информацию: становится известен мотив убийства. Преступник рылся в вещах покойного в поисках денег… Ориентировка, о которой идет речь в радиограмме, была скупа и лаконична. Двое суток назад при выезде с последней точки инкассатор Государственного банка был убит, шофер машины тяжело ранен. Грабителей было двое, вооружены огнестрельным оружием. Никаких примет в сообщении местного отдела внутренних дел не приводилось…

Я пытаюсь сосредоточиться. Чувствую, что какая-то неоформившаяся до конца мысль ускользает от меня, словно я только что стоял на верном пути к разгадке и в последний момент забыл самое важное, потерял нить…

Мы с сержантом выходим в тамбур.

— Ты читал радиограмму? — спрашиваю я.

Он кивает утвердительно.

— Ну и как? Какие соображения?

Он трет свой курносый нос — вид у него бодрый, и я немного ему завидую.

— Уверен, что Рубина убили из-за денег.

— Гениально. Это тоже из английского романа? — интересуюсь я и смотрю на пляшущие по насыпи пятна света. Если хорошенько приглядеться, можно различить и свою тень, которая вприпрыжку несется наперегонки с поездом…

— Есть хотите? — спрашивает Сережа. — Я у бригадира булочки достал и сыра кусок. Не очень свежий, но есть можно.

И вдруг меня осеняет! Я вспоминаю — ресторан. Ну конечно же ресторан! Это же так просто…

Стоп. Никакой спешки. Надо быть предельно внимательным и не совершить ошибки. Сейчас главное — не спугнуть убийцу. Он наверняка не спит. Психологически наиболее вероятное его состояние — тревога и ожидание…

Итак, Чаурия в четвертом, Квасков в пятом, а Жохов в седьмом…

Я иду вместе с сержантом по пустому коридору и почти зримо представляю, как за одной из дверей кто-то настороженно вслушивается в доносящиеся из коридора звуки. Проходя между четвертым и седьмым купе, я достаточно громко и отчетливо говорю:

— Возьмите у проводника постели. Пора отдохнуть. Займем третье купе, там и постелите…

Сережа удивленно смотрит на меня, но молчит.

Мы проходим в конец вагона. Тяжелым ключом, который я взял у сержанта, открываю дверь между вагонами. Сережа остается в тамбуре, а я оказываюсь в проходе между вагонами, где особенно остро ощущается бег поезда. Крошечное пространство буквально дрожит от лязга и скрежета. В щели дует холодный ветер. Прохожу через соседний вагон, открываю еще одну дверь, потом снова вагон, тамбур, изогнутый отрезок коридора. Следующий — вагон-ресторан. На переходном трапе сильно качает, и я с трудом попадаю в замочную скважину. Наконец дверь остается позади. Передо мной просторный салон, разделенный на две секции.

В полумраке белые скатерти и стеклянная посуда на пустых столах выглядят непривычно и даже чуть жутковато.

Стараясь не задеть стулья, прохожу в самый конец вагона, сворачиваю у буфетной стойки и оказываюсь перед тремя обитыми белым пластиком дверьми. Стучу в одну из них и почти сразу слышу возмущенный женский голос. Прошу открыть и называю себя.

На пороге появляется девушка. Показываю ей удостоверение. Она внимательно его изучает в слабом свете ночника, горящего над дверью.

— Скажите, кто обслуживал посетителей вчера между девятью и одиннадцатью часами вечера?

— Я обслуживала, — отвечает она и пытается шутить: — А что, обсчитали, что ли, кого?

Я прошу ее выйти со мной в зал.

Мы устраиваемся за ближайшим столиком. Она включает настольную лампу, накрытую желтым шелковым абажуром.

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Лида.

— Скажите, Лида, много было посетителей вчера вечером?

— Нет, человек десять — двенадцать. А что все-таки случилось?

— Вспомните, обслуживали вы двух мужчин — один невысокий, лысый, лет под шестьдесят, он еще много выпил, а второй — в сером костюме и галстуке вишневого цвета. Сидели они вместе.

— Кажется, я знаю, о ком вы говорите. Они заказали по отбивной и бутылке пива, потом еще несколько раз заказывали пиво.

Я понятия не имею, что заказывали Жохов и Квасков, но поощряюще киваю в знак согласия.

— Да, один был в сером костюме, а другой маленький, все руками размахивал…

— Выходил кто-нибудь из них из-за стола?

— Да, выходили, — отвечает девушка. — Оба выходили. Ровно в десять. Я боялась, что они уйдут не расплатившись, но тот, что помоложе, сказал, что они из соседнего вагона, что выйдут на несколько минут, так как его товарищу плохо. Люди вроде приличные, но я на всякий случай засекла время. Если, думаю, не вернутся через десять минут, то буду принимать меры. Напрасно беспокоилась. Ровно через десять минут они пришли и больше уже не выходили. Сидели до закрытия.

— А когда вы закрывали?

— Зал начали освобождать без четверти одиннадцать.

Я подробно описываю ей Эриха, и Лида подтверждает, что его тоже видела, но, когда он ушел, не заметила.

— Может быть, заметили еще одного посетителя: полный такой, с усами, он пришел около десяти?

— Он сидел вот за этим столиком. — Лида разглаживает ладонью скатерть на столе, за которым мы расположились. — Я ему еще замечание сделала — в майке пришел и в спортивных брюках.

— Майка с волком?

— Ага, «Ну, погоди!».

— Так вы его не впустили?

— Впустила. Посетителей немного, а план делать надо.

— Он никуда не выходил?

— Кажется, нет… Точно сказать не могу, не заметила.

Двое выходили из ресторана и отсутствовали, по словам официантки, десять минут. Десять минут… Немного, но все же…