Анна Данилова - Ангел в яблоневом саду

– Ну, что я вам говорила? Он не убивал никого! Ведь так? Так? – говорила она уже в машине.

Мы выехали на центральную улицу города.

Я хотела ей ответить, но воздержалась. Побоялась, что мои слова больно ранят ее. Зачем ей знать, что Гаранин убивал своих женщин, медленно и хладнокровно убивал их своей ложью и цинизмом, что он их попросту использовал, называя это любовью. Что он трус и подлец и что мне уже не хочется его защищать. Но я дала слово и вынуждена буду сдержать его.

Позвонила Глафира, сказала, что она уже в Идолге и там начинается дождь. Что она встречалась с Коростелевым и убедила его отдать салфетку на экспертизу, а теперь намерена еще раз побеседовать с Ириной, племянницей Валентины, а после этого постарается встретиться с работником Валентины, пастухом, имени которого она пока еще не знает. Я попросила ее покопаться в прошлом Валентины, пусть Ирина расскажет что-нибудь о своей тете: где она провела детство, кто родители, где училась, где встретилась с мужем… Что ей известно о прошлом Надежды.

Только я знаю, кто убил Валю и Надежду. И теперь, когда я взяла эти шапки, когда дала слово молчать, как я могу нарушить его?

Я видела ее вечером, накануне убийства. Видела я ее и раньше. Вырядится в балахон, шляпу наденет, очки, придет сюда, ходит взад-вперед мимо Надькиного дома и думает, что ее никто не узнает. А я узнала.

Я узнала бы ее из тысячи, потому что знала ее еще девчонкой. Мало кто знает, что у меня с ее отцом был роман и что я раньше была не такая, как сейчас, в смысле, не такая драконистая. Я была веселая, любила пошутить и, несмотря на то, что такая полная, знала, что нравлюсь мужчинам. Вернее, нравилась.

Знала, что Сонькин отец, Алексей, положил на меня глаз. Мы с ним поближе познакомились на новогоднем вечере, в клубе. Я знала, что он овдовел, да и я тогда собиралась разводиться со своим, словом, подсел он ко мне за столик, а я сидела с подружкой, Райкой, угостил шампанским, потом пригласил на танец. Мы много танцевали. Медленные танцы, конечно. Быстрые у меня не получаются, мне всегда руки некуда деть. Когда пускали быструю музыку, мы возвращались за столик и снова пили шампанское, угощались пирожными и фруктами. Алексей не обращал внимания на то, что на нас все смотрят. Два села собрались праздновать Новый год в клубе, в нашей Идолге. Почти все друг друга знают. Было весело, как-то по-семейному. Я знала, что у Алексея маленькая дочка есть, что он сам ее воспитывает. И вот надо же было такому случиться, что, когда праздник был в самом разгаре, когда разыгрывали фанты и все хохотали, веселились, ему позвонила соседка, которая присматривала за его дочкой, и сказала, что у Сонечки температура. Алексей – хороший отец, он извинился передо мной, сказал, что если я не против, то мы встретимся с ним второго января, возле этого же клуба, в три часа. Я была не против. Он ушел, а я весь оставшийся вечер танцевала с Райкой. Когда вернулась домой, муж уже спал. Я никогда не беру его с собой на праздники. Он пить не умеет. Как перепьет, так начинает танцевать, да так смешно, что все вокруг потешаются. А мне стыдно. Вообще-то, он безобидный, мой Сашка, дома во всем мне помогает, посуду моет, прибирается. Еще умеет лечить мне голову, колдует над моей головой, какие-то специальные движения руками делает, и боль постепенно утихает…

Мы встречались с Алексеем почти год. Я иногда бывала у них дома, помогала ему с дочкой. Да и по хозяйству. Вот откуда я хорошо знаю Соньку.

И вдруг, как гром среди ясного неба, узнаю, что Алексей женился. Какая-то дальняя родственница его покойной жены приехала, пожила у него несколько дней, а потом у них все и сладилось. Они поженились. Спрашивается, почему он не предложил мне выйти за него? Только потому, что я уже была замужем? Так ему стоило только сказать мне, и я бы мигом развелась.

Обиделась я на Алексея страшно. С тех пор ни разу в Докторовке не была. Как отрезало. Так и живу со своим, скучно, но куда деваться? Привыкли уже друг к другу.

Да, забыла сказать: после свадьбы Алексей прислал мне ящик шампанского и две ондатровые шапки. Ни записки, ни письма. Но и так понятно, что он чувствовал свою вину передо мной.

Они не долго прожили. Эта, жена его новая, заболела и умерла. А Алексей пожил еще некоторое время, потом подцепил какой-то кишечный вирус и тоже умер. И я подумала тогда (в Докторовку на похороны не поехала, дома водочкой помянула Лешку): что бог ни делает – все к лучшему. Кто знает, может, и я, если бы вышла за него, заболела и померла.

Когда узнала в этой «шляпе» Соню, то сразу поняла, чего ее так тянет к нам в Идолгу, да еще и на нашу улицу, – Надька. Все знают, что Борис к ней шастает. Но по большому счету никому до этого дела нет, все живут своей жизнью. Позубоскалят, да и снова возвращаются к своим делам, мужьям и женам, детям и друзьям. И никто не задумывается над тем, как больно ей, Соне, такой кроткой и милой женщине, знать, что ее муж так и не оставил Надьку. Женское горе огромное, как море. Можно только представить себе, сколько слез она выплакала, поджидая его со свидания. Сначала она молча наблюдает, как он собирается, вроде как по делам, как в шкафу красивые трусы ищет, новые носки, выбирает себе отглаженную женой рубашку, присматривается, какой к ней галстук лучше подойдет, а то еще и у жены спросит. Сонька его завтраком покормит, поцелует на пороге, а он уже мысленно у другой, у Надьки, махнет рукой, мол, «пока, дорогая», сядет в свой джип и покатит в город. Там купит разных вкусностей, цветов-подарков и окольной дорогой, чтобы не светиться перед всей Идолгой, поедет к Надьке. Машину поставит под дубом, в тени, рядом с Любкиным домом.

Вечером вернется любимый. Подшофе, от него духами будет пахнуть женскими, салатами-закусками, луком или чесноком. Глаза будут бегать, а жена, нацеленная на то, чтобы не скандалить, дабы не разрушить брак, еще и поужинать ему предложит. Убила бы на месте!

Видать, не выдержала Соня, решила поговорить с Надькой, придумала, как прийти сюда, вырядившись, чтобы оставаться неузнанной, но войти к сопернице долго не могла. Потом все-таки и решилась, и им всем мало не показалось…

Надо же – удушила!!!

Я прямо представляю себе это, как она сначала говорит с Надькой, а та смеется ей в глаза и отвечает, что это, мол, ты, сучка, у меня Бориса увела, а он все равно меня любит… Или что-нибудь в этом роде. Может, сказала, что Борис женился на папашиных деньгах, что тоже могло взбесить и без того взвинченную Соню. Вот так, слово за слово, оскорбление за унижением и довели Соню до греха. Набросилась она на Надьку да и придушила ее! А тут на пороге появляется Валюша, соседка. Пришла потрепаться по-соседски, выкурить сигаретку-другую. Смотрит, а Надька на полу, а на ней – озверевшая, ополоумевшая от злости, потерявшая контроль над собой Соня.