Анатолий Ромов - При невыясненных обстоятельствах

над автомашинами.

"Все правильно, - подумал Ровнин. - Все абсолютно правильно. Но Лешка. Лешка-то оказался не там. Не в тихом и безлюдном месте".

- Евстифеев, конечно, знал об этих засадах?

- А как же? Мы вместе с ним эти засады и наметили.

"Наметили, - подумал Ровнин. - Наметили, а после этого Лешка поехал к торговому центру. Почему именно он туда поехал, никто не знает".

- Вы лично были в одной из засад?

- Да, - сказал Семенцов. - Был.

- Засады - со снайперами?

- Со снайперами.

- Вы уж простите, Иван Константинович, что я так с расспросами. Просто мне хотелось бы знать: в тот день, двадцать пятого февраля, Евстифеев что-нибудь говорил вам?

Семенцов смотрел куда-то мимо Ровнина:

- В частности, о торговом центре?

- Ну...

Семенцов нахмурился:

- Он, между прочим, в таких случаях всегда говорил одно и то же. И в тот день, утром, он тоже мне сказал, что ему кажется, что лично он в засадах не нужен. А потому подстрахует... - Семенцов невесело усмехнулся, - самое невероятное место.

"Невероятное место, - подумал Ровнин. - Невероятное место. Вообще-то, это чисто Лешкино выражение".

- Что, он так и сказал: "невероятное место"? Именно этими словами?

Семенцов пожал плечами:

- Так и сказал. Именно этими словами.

Некоторое время они молчали.

- А... как его? - сказал Ровнин.

Глаза Семенцова, до этого бывшие спокойными, сузились. Теперь, после разговора, Ровнину было хорошо понятно, откуда берется это спокойствие. Семенцов - профессионал. Железный профессионал. Поэтому и говорить с ним Ровнину легко.

- Как... - полковник взял карандаш, поиграл им и снова положил на стол. - А кто его знает как? Там же народу было - тьма.

Народу тьма. "В общем, - подумал Ровнин, - наверное, в такой ситуации любой опытный сотрудник поступил бы точно так же, как Лешка. И все-таки лично он, Ровнин, считает, что Лешка помимо железно осознанной необходимости броситься на выстрелы рассчитывал в тот момент еще и на свою реакцию".

- А с машинами что? - спросил Ровнин.

- С машинами ничего. Съемные номера, стандартная расцветка. Найди их. Прячут они их где-то. Под землей, что ли?

- Я слышал, вы занимались пищевым техникумом?

- Занимались. - Семенцов посмотрел на Ровнина и сел рядом. Кажется, напоминание о пищевом техникуме показалось ему сейчас чем-то посторонним, лишним. - Вас интересует тетя Поля?

"Тетя Поля. Ше приз кор, если инт бэ".

- Да, тетя Поля. Именно тетя Поля, - кивнул Ровнин. - Вы как действовали? Через кадры или скрыто?

- По-всякому мы действовали. И через кадры, и скрыто, - Семенцов мотнул подбородком. - Ничего. Пусто, Андрей Александрович, никаких концов у этой тети Поли не найдено. То есть абсолютно ничего.

- А как она как человек?

- Человек? - Семенцов подумал. - Судя по всему, безобидный она человек, с самой безупречной репутацией. Вот так.

- Но запись же о ней у Евстифеева была?

- Была.

- Хорошо. Собственно, у меня осталось немного.

- Да перестаньте, - Семенцов поежился и улыбнулся, будто нехотя, через силу. - Перестаньте, Андрей Александрович. Сидите хоть всю ночь.

Он сложил письмо Ликторова. Спрятал в ящик стола.

- И не темните вы. Говорите сразу, чем вы хотели бы заняться. А то не успеете оглянуться, как я вас загружу.

- Я хотел бы заняться именно этим самым пищевым техникумом.

Семенцов покосился, явно испытывая недоверие:

- Пищевым техникумом?

- Да. Тетей Полей. Ведь данных о преступной группе, как я понимаю, у нас до сих пор мало. А запись в блокноте у Евстифеева все-таки есть.

Ровнин прислушался. В квартире этой тихо. Интересно, большая ли семья у начальника ОУРа?

- Хорошо, - сказал Семенцов. - Попробуйте. В общем, не знаю, есть ли в этом резон, но попробуйте. Мы ведь пока даже не говорили с ней. Помощь вам нужна?

- Нужна, Иван Константинович.

- Пожалуйста, я слушаю.

- Вы знаете штатное расписание этого общежития?

Ровнину показалось, что вопрос повис в воздухе. Нет, не повис. Полковник прищурил один глаз, будто припоминая:

- Знаю. Комендант общежития, воспитатель, трое дежурных. Дежурство суточное, с двенадцати до двенадцати. Сейчас, впрочем, кажется, место третьей дежурной свободно, так что дежурных там работает в общежитии пока две - Ободко и Зыкова, каждая на полторы ставки. Место воспитателя тоже как будто не занято.

Семенцов замолчал, постукивая по столу пальцами - с протяжкой, после каждого перестука будто поглаживая стол.

- Вы что, хотите туда устроиться?

Выходит, южинцы действительно занимались этим техникумом всерьез.

- Да, хотел бы.

- Воспитателем? - спросил Семенцов.

- Ну, если уж никак иначе нельзя, можно воспитателем.

- Почему "иначе нельзя"?

- Воспитатель должен что-то делать, а мне - мне желательно иметь там побольше свободного времени, в этом общежитии.

- Что именно вы предлагаете?

- Вы ведь с кадрами в хороших отношениях?

Семенцов неопределенно пожал плечами.

- В крупных общежитиях есть должность помощника коменданта, - сказал Ровнин. - Это - общежитие средних размеров. Но все-таки.

- Вы хотите сказать, что я должен помочь вам устроиться помощником коменданта?

- Да. Только - вы извините, Иван Константинович, но об этом пусть знает только начальник отдела кадров. И никто больше. Простите, как его зовут?

- Сейчас вспомню, - Семенцов осуждающе покачал головой. Это означало, видимо, "ну и ну". - Лосев. Лосев Игорь Петрович.

- Еще раз извините, Иван Константинович. Лосев. Лосев Игорь Петрович. Просто даже только предупредите его обо мне. Не уточняя.

"Действительно некрасиво, - подумал Ровнин. - Яйца курицу учат". Казалось, Семенцов сейчас размышляет обо всем, что было сказано. Ровнин посмотрел на него, и полковник встряхнулся:

- Хорошо. Сделаю что смогу.

- А связь, наверное, та же. Я буду вам звонить.

На другое утро Ровнин прежде всего отправился в общежитие. Он хотел попасть туда пораньше.

Утром, в отличие от вчерашнего, троллейбус был переполнен. Ровнин втиснулся в заднюю дверь с трудом. Но, привыкнув, дальше он протолкнулся уже легче. Расщепив сдавленные тела, осторожно проскользнул к заднему окну. Переполненный транспорт был для него в данном случае слабым местом из-за пистолета. Пистолет был подвешен в кобуре на поясе, даже не под курткой, а под рубашкой, подвешен довольно плотно, сбоку слева, почти под мышкой, так, чтобы предплечье все время прикрывало его. Но даже эта предосторожность его не устраивала: мало ли на кого можно натолкнуться в толчее...

Выйдя из троллейбуса, Ровнин не спеша завернул в переулок. Теперь, утром, он увидел еще издали, как из общежития выходят девушки. Сейчас он шел, стараясь не смотреть на них, делая вид, что рассеянно оглядывает дворы, мимо которых проходит. Дворы были южными, с кипарисами, пирамидальными тополями, бельем, висевшим между деревьями и этажами на натянутых веревках. Вокруг одного из дворов, вымощенного брусчаткой, тянулась на уровне второго этажа застекленная балюстрада. Ровнин посматривал в эти дворы, но девушек все равно видел. Они выходили из общежития парами, втроем, изредка по одной, и сразу же поворачивали в его сторону. Девушки явно спешили. Он уже знал, что учебный корпус - на улице Плеханова, всего через остановку, добежать туда можно минут за десять. Всем девушкам было примерно от семнадцати до двадцати; сейчас, проходя мимо, Ровнин почти физически ощущал, как они смотрят на него. Если же не смотрят, то явно обращают внимание, проходя мимо. "Да, с этим будет тяжело, - подумал Ровнин. - Неужели в общежитии одни девушки?" Нет. Вот из дверей вышел парень - невысокий, круглолицый, тонкошеий. В задерганном сером свитере, джинсах и кедах. Прошел мимо, посвистывая. Вот еще двое парней. Выходят, громко разговаривая. С ними три девушки. У всех сумки через плечо. Идут, разговаривая и сойдя на мостовую. Посмотрели на него, почти пройдя мимо. Вот ребята что-то сказали девушкам - те рассмеялись. Ясно, все они тут друг друга знают наизусть. Парней, кажется, раз-два и обчелся. Что называется, чистый девичник.