Мануэль Скорса - Гарабомбо-невидимка

– Не слыхали?

– Они напали на нас сзади, господин лейтенант! По уставу можно.

Сержант попытался его успокоить:

– Вы слишком добрый, господин лейтенант. Вы уж простите, но вы на этой службе недавно. А я тут служу пятнадцать лет. По всей сьерре бывал. Я их знаю. Через три месяца, ну, через три года, опять на нас нападут. Змеиные яйца давить надо!

– Господин лейтенант, пожалуйста! – просил тощий, целясь из автомата. Лейтенант Каррисалес выхватил револьвер.

– Отпустите сейчас же, а то буду стрелять!

– Да не волнуйтесь вы, господин лейтенант! Вы у нас новый.

Вот посмотрите, через год-другой…

– Молчать! Они не воры. Они в своем праве. Храбро сражались. Я с ними бился целый день. Пока вы тут чесали себе зад, я бился в Мурмунье. Пленных не стреляют. Хотите сражаться, идите туда, в Гапарину!

– Да, господин лейтенант…

– Молчать, так-растак! – И он, словно рухнул, сел на камень. – Сегодня я убивал ради помещичьей земли! Проливал кровь из-за этой сволочи!

Холодный ветер шевелил траву. Солдаты молчали.

– А ваши как, Рейносо?

Майор изо всех сил старался скрыть усталость.

– Натолкнулись на сопротивление, господин полковник.

Полковник Маррокин оглядел офицеров. Они сидели в соломенных креслах в гостиной Учумарки:

– Гиблое дело, господин полковник, – сказал майор Лира.

– А вы как думаете, Боденако?

Майор Боденако спокойно выпустил дым.

– Что-то странное, господин полковник. Они сопротивляются. Если верить пленным, будут сопротивляться и завтра. Я эти дела знаю. Сколько раз выселял! Разбегаются при первых выстрелах. А эти хоть бы что! В атаку пошли! Нет, тут что-то нечисто.

– Условия у нас плохие, господин полковник, – сказал майор Лира. – Солдатам трудно на такой высоте. Мои люди говорят, что на них нападали лошади.

– Они в себе?

– Я просто докладываю, господин полковник. – И майор засмеялся.

– Не беспокойтесь! – крикнул стойкий Боденако. – Не беспокойтесь, господин полковник! Разрешите применить мои методы, и завтра я вам все очищу!

Когда Конокрад открыл глаза, было темно. Он попытался встать. Не смог. Посмотрел на обагренную кровью руку, подумал: «Убили меня, гады!..» Наконец он сел. «Да, дело плохо…» Кровь хлестала. «Человек – прямо как баран!» Он заткнул рану травой. Тьма одолевала его. Он услышал хрип, и еще, и еще, разглядел тела Красавца, Клевера и Травки. Судя по ржанью, умирали десятки лошадей. «Из-за меня». Он пополз. «Умру с ними». Тьма одолевала. Громко стеная, он дополз до Звездочки. По лошадиной морде текли огромные слезы. На метр подальше Патриот вставал и падал снова, топча свои кишки, а еще дальше боролись со смертью Колибри и Ветробой. Какие кони! Он долго полз до теплого тела Королевы. Положил голову ей на спину и заплакал – рана болела, но еще больше он жалел эту гору умирающих лошадей.

– Простите меня! – тихо сказал он.

Подсолнух приподнял свою прекрасную голову.

– Пошел вон!

– Прости…

– Вон! – прохрипел Подсолнух. – Иди, со своими умирай!

– Он не виноват, – выдохнул Вояка, и две слезы покатились по его морде.

– Нельзя людям верить! – не уступал Подсолнух.

Конокрад повернулся с невероятным трудом и упал лицом в траву.

– Я не хочу быть человеком… Хочу быть конем! – крикнул он.

– Не будешь ты конем! – Подсолнух закашлялся.

По бледному лицу Конокрада ползли слезы.

– Простимся как друзья! – молил он. – Может, мы где-то встретимся. Может, еще поскачем по пампе, где нет хозяев! – В блеске безумия лицо его стало прекрасным. – Может, ты еще будешь человеком, а я – конем!

– Не буду я человеком! – выговорил Подсолнух.

– Сынок мой умер, – прорыдала Красотка. – Сегодня у меня убили пятерых! Проклят тот час, когда я тебя увидала!..

– Я не знал…

– Ты выманил нас обманом.

И она заржала, посылая привет другу своему, Празднику.

– Что нам эта война? За что мы гибнем? Разве мы крали? Разве обижали? Разве лгали?

– Простите меня! – плакал Конокрад. – Я не хочу умирать среди людей!

– Конокрад всегда был нам верен, – тихо сказал Пингвин. – Простим его!

– Прощаем! – вымолвили лошади. – И прощаемся!

– Прощайте! – еле выговорил Конокрад.

Ноги его холодели, холод подбирался к спине, поднимался к шее. С удивлением и радостью ощутил он, что ступни затвердевают, как копыта.

– Я конь! – крикнул он и, уже слепым, понял, что скачет по сверкающему лугу.

У дороги на Тамбопампу солдаты ждали, когда за ними приедут грузовики, которые повезли в Серро-де-Паско первую партию.

– Скоро будут.

– Подождем, больше нам делать нечего, – сказал лейтенант.

– Фары! – закричал солдат, показывая на дорогу, где и впрямь мерцали огоньки.

– Остановить грузовик! – приказал лейтенант.

Фары замигали.

– Стой!

Шофер от магазина «Дешево, но сердито!» затормозил, увидел военных и в страхе вылез на дорогу.

– Куда едешь?

– Еду… я… я в Янауанку, господин капитан.

– Зачем?

– Печенье везу… Сейчас… это… карнавал, господин капитан. Карнавал… много печенья едят… Я… я… это чужой грузовичок, наняли мы…

– Хлеб! Хлеб!

– Давай корзины.

– Это для праздника, господин капитан.

– Какие к собакам праздники! Давай корзины! Разбирайте хлеб!

Шофер и хозяин вытащили корзины. Солдаты кинулись к ним. Увидев сложенные трупы, хозяин и шофер некоторых узнали и совсем перепугались. Не дожидаясь больше приказа, солдаты хватали хлеб.

– С утра не ели, – объяснял один, не переставая жевать.

– Из-за этих гадов!

– Грузи трупы! – приказал капитан.

– Прямо сейчас?

– Да, сейчас.

Солдаты стали неохотно складывать в кузов мертвецов. Они совсем измотались. Было семь вечера. С пяти утра они бились и ничего не ели. Положив первое тело, они остановились, тяжело дыша.

– Грузи!

Вдвоем, втроем они брали тело и швыряли в грузовик. Тела шлепались, как мешки с картошкой. Дельгадо упал на Иларио Гусмана и Мануэля Кристобаля. Гусмана он едва узнал, ему разорвало штыком губу. Рана казалась еще больше, потому что выбили зубы. Маленького Романа забросили сразу. Мелесьо Куэльяр, связанный по рукам и ногам, смотрел на гору трупов.

– Лезь!

– Не могу, я связан!

– Подсадите его! – приказал капрал.

Его подняли вчетвером. Он упал на окровавленное лицо Марселино Ариаса и на холодную спину Максимо Ловатона.

– В Серро-де-Паско! – приказал капитан, открывая дверцу чтобы сесть с шофером.

– А мы, господин капитан?

– На следующем поедете.

– Да они только в Серро добрались, господин капитан! Мы не ели, не спали. Хоть кого возьмите! Холод собачий, господин капитан!

– А где же вы сядете?

– Да наверху!

– А труды?

– Им-то что?

Капитан посмотрел и увидел, как они устали.