Александр Горохов - Приговоренный к власти

— Брось врать, сука! Ври, но знай меру!

Она стряхнула с платья капли вина и сказала:

— Извини. Я действительно частично ввела тебя в заблуждение. Извини. Но ты все же плохо знаешь своего друга. Он мечтает стать писателем. И уже многие годы, каждый день по ночам пишет дневник. Что происходит и вокруг и в нем самом, и какова его оценка событий. Этот дневник, тетрадочка за тетрадочкой, оказывается в наших руках, для проверки. За очень недорогую плату.

— Зинаида? Ее купили? — прорычал Лешка, чувствуя, что звереет.

— Если жену Журавлева зовут Зинаидой, то так оно и есть.

— Понятно! — прохрипел Лешка. — Наконец-то я понял, за что она меня так ненавидит. Значит, крадет дневники мужа и передает вам! Ах, черт, ну и жизнь! Вы хотя бы ей прилично платите?

— Столько, чтобы муж не замечал ее «ценных» приобретений.

— Да Санька не заметит, если она в золотой короне придет! Он живет в своем мире!

— Ты сам ответил на этот вопрос. Что еще неясно?

— Ивана-то Хохрякова зачем сожгли? У него, кроме криков и подозрений, ничего не было.

— Это не по моему ведомству. Видать, что-то у него было.

— Наталья Васильевна, если так, то я вам скажу откровенно… За бокал — извините. Но ведь не вы крутите всеми этими делами, не вы у руля фирмы?

— Разумеется. Я и раньше тебе говорила, что являюсь только влиятельным представителем.

— Топорков у вас на крючке, и вы проталкиваете его к власти. Охлопьев торгует рыбой, а точнее, как это ясно, возит в рефрижераторах оружие из Прибалтики.

— Ого! Вот это уже опасная догадка! — сказала она резко и громко. — Этого я не ожидала! Это делает беседу еще более для тебя безнадежной, Алексей.

— Да что тут догадываться, ребенку ясно! Будет кадровый офицер Охлопьев возиться с «тухлой рыбой», — Лешка вспомнил намек Хохрякова. — Он закупает оружие как эксперт, а потом продает. Но он в большие руководители тоже не подходит. А я вам сейчас скажу так. Если вы хотите меня купить, и если я, положим, не против, если мы сговоримся — кому из нас в Думе быть, кому в рыбных рядах торговать, — то обсуждать этот вопрос я буду только с вашим фюрером. Или боссом, как там вы его именуете. Посредники мне не нужны.

— А ты не мелок для такой беседы? — иронично спросила она.

— Нет. Сегодня не мелок. Я без пяти минут депутат Думы. Любомудров мне не конкурент. Хохрякова нет. Топоркова я одолею, даже не прибегая к компромату, как говорят теперь. Рокотов даст в Каменском районе пару-тройку концертов, программа моя, как я понял, всем нравится, и кто бы ни был ваш лидер, я стою с ним на одной ступени. Или почти.

Она помолчала, потом неторопливо сняла трубку внутреннего телефона и спросила весело:

— Ты слышал нас, фюрер? Хорошо тебя обозвали?!.

Вот так, без особой радости подумал Лешка, значит, здесь присутствует третий персонаж. За стенкой, около усилителя звука. Хорошая компания, а главное — все искренни и честны.

— Да что уж теперь прятаться! — засмеялась Наталья Васильевна в трубку. — Не сегодня-завтра он тебя вычислит. Все равно ты с ним рано или поздно столкнешься, а память у него, сам слышал, сильная, и он тебя узнает… Хорошо…

Она положила трубку на аппарат.

— Что тебе еще неясно? Наша беседа завершается.

— Вы так и не сказали главного. Почему меня и Журавлева не убили сразу?

Женщина насмешливо улыбнулась.

— В первый день тебя спасла отличная игра в футбол. Помнишь?

— Еще бы. После того матча Диянов за меня заступился. Это я понял еще тогда.

— Правильно. А потом у тебя проявился другой ангел-хранитель.

— Вы? — с сомнением глянул Лешка.

— Что ты! Я предлагала тебя ликвидировать в первую же твою ночь на даче Топоркова! Но дело сложилось так… Романтическая история, выпей, чтобы поверить. Давай, мой дорогой, за любовь!

Она дотянулась до чистого бокала на отдельном столике, Лешка налил вина из новой бутылки и они чокнулись.

— Ну за любовь, — Лешка допил свой бокал.

— Так вот, Алексей Дмитриевич. Через пару дней после того, как ты был отправлен в Афганистан, Алена — случайно или, я думаю, прилагая к тому усилия, прознала про наши… м-м… неофициальные дела, наш подпольный бизнес. Девочка она умненькая, где-то подслушала, в какие-то бумаги залезла и очень скоро узнала так много, что смогла поймать нас на крючок! Понял? И она заявила, что если с тобой что случится — мы все сгорим! Все! Включая папашу! И тогда папочка из горячей родительской любви встал на ее сторону. А Топорков нам нужен! Топорков идет к власти, и не сегодня, так завтра будет президентом! Его любят в армии, полюбят и везде. И потому, потакая капризам любимой дочери, он взял тебя под охрану, одновременно возненавидев. А мы возились с тобой, черт побери, все эти годы! Как последняя прислуга, отчитывались перед Аленой, как ты живешь, с кем, здоров ли, не чихаешь ли и какой у тебя стул! Ее замужество с Охлопьевым ни черта не решило! Потому что эта сука при постоянной течке продолжала охранять каждый твой шаг. Передышка была только тогда, когда ты сидел в лагерях! Ты давно бы гнил в земле вместе со своим Журавлевым, но в руках этой маленькой стервозы оказалась такая информация, которая могла размолоть нас всех в порошок! Дюжина сильнейших мужиков не могла справиться с одной девчонкой. Папа Топорков безумно любит доченьку, доченька грезит о тебе. Из-за этого ты до сих пор жив! Понял?

— Да, — с трудом ответил Лешка. — Понял.

— У тебя будет все, Алексей, — твердо и серьезно сказала она. — Охлопьев отлетит в сторону и не пикнет, как только ты этого захочешь. О деньгах, сам понимаешь, думать тебе не придется. О наших возможностях ты представление имеешь. Ну, а напоследок, повернись, — Наталья Васильевна сделала жест рукой назад, — напряги память и сделай выводы.

Лешка послушался и повернулся.

Из глубины зала неторопливо шел невысокий, кряжистый мужчина в черных брюках и белой сорочке, в легкой белой каскетке с длинными козырьком на голове. Козырек шапчонки прикрывал его лицо, и когда он приблизился к Лешке шагов на десять, то скинул каскетку, и над могучим лбом блеснула отполированная лысина.

— Большой майор?! — подскочил в кресле Лешка. — Да я же столько вас искал! Вы так были мне нужны, чтоб вытащить из лагерей! Отец мой вас искал, Санька Журавлев, вы словно сквозь землю провалились!

— Вот и нашел. Пусть я для тебя так и останусь Большим майором.

— Подождите… Но вы же тогда, в те дни, защищали Белый дом! Вы отправили нас остановить вертолеты Топоркова!

— Да. Мы сражались за нашу победу. Вышло не совсем так, как хотелось. Но все еще впереди. Позиции в борьбе могут меняться. Ведь меняется время, не так ли?

— Да… Конечно, — ошеломленно сказал Лешка. — Многих из людей августа девяносто первого жизнь развела по разные стороны баррикады… Многих.