Алексей Рыбин - Ослепительные дрозды

В принципе, Огурцов мог бы вспомнить, кто этот добрый человек, но вспоминать было лень. Дверь купе аукнула, щелкнула задвижкой и неизветный сосед навсегда исчез из жизни видного писателя Огурцова.

Он посмотрел в окно. По перрону шли люди с отвратительно озабоченными или, что еще хуже - с тошнотворно-радостными лицами. Некоторые же были просто омерзительно беззаботны. Огурцов открыл бутылку, сделал большой глоток из горлышка, вздрогнул от ужаса перед наступающим днем, потянулся к колбасе и, поняв, что не хочет ее, взял лимон и отрыз от него приличный кусок.

Сумка валялась под столиком. Огурцов сунул в нее две непочатые бутылки, взял в руку начатую и вальяжно вышел из купе.

- Всего доброго, - стараясь улыбнуться, сказал он чудовищно некрасивой женщине в убогой форме железнодорожницы. Та не ответила, но сделала такую гримасу, словно собиралсь смачно плюнуть себе под ноги.

"Ни одного приятного лица, - думал Огурцов, уверенно шагая по перрону. - Одни уроды. Хоть, вот на этого грзчика посмотреть... Квазимодо... И погода мерзейшая. И вокзал - гадость одна, архитектора расстрелял бы... Асфальт замусорен. Лотки книжные с дерьмом всяким...".

Он остановился у одного из лотков, за которым стоял продавец с лицом и взглядом удава.

"Это что такое, - подумал Огурцов, глядя на сверкающую целлофанированную обложку с изображением четвертованного брюнета, судя по виду, иностранца. - Что за чушь?"...

- Дайте эту, - неожиданно для себя сказал он продавцу - удаву, ежась не то от мелкого холодного дождика, не то от похмелья.

- "Швейцарский излом"? - спросил продавец. Огурцов внимательно посмотрел на него и понял, что перед ним стоит не продавец, а продавщица.

- Ну да... Излом...

- Вчера только поступила, - услужливо забормотал удав женского рода. Я уже прочитала... Очень интересная книжка. Необычная такая...

- Хорошо, хорошо...

Огурцов сунул книгу в карман и, сделав еще один глоток из бутылки, двинулся к стоянке такси.

В номере гостиницы он допил бутылку и улегся на кровать. Что-то кольнуло в бок.

"Ах ты, как же я опять забыл...".

Огурцов встал и снял пальто. Из кармана выпала книжка с глянцевой обложкой.

"Четвертованный иностранец... Откуда же это?".

Болтинки он решил не снимать. Снова рухнул на кровать, открыл "Швейцарский излом" и углубился в чтение. Читал он, по привычке, быстро, врем яот времени морщился от корявой фразы, смачно матерился, когда дошел до последней страницы вторая бутылка закончилась.

Книжка не понравилась Огурцову. Композиция - дерьмо, длинноты, зачем-то Ленин вместе со своим братом Сашей, какие-то Бухари, ни с того ни с сего Шаляпин затесался. Дешевая стилизация под пост-модернизм. Булгаков для бедных. Что-то смутно всплыло в его памяти, но вспоминать было лень. Огурцов встал, пошел и справил нужду, попутно бросив книжку в мусорную корзину. Заняться было решительно нечем. Посмотрев на часы он понял, что до презентации, ради которой он, собственно, и приехал, еще куча времени. Открыл третью, решил допить, а дальше - целенаправленно трезветь. Нужно появиться на людях в более или менее вменяемом состоянии. Это тоже часть работы.

...- Вам открыть?

- Чего?

- Открыть, говорю?

- Слышь, мужик не задерживай.

Голос, прозвучавший за спиной Огурцова был веселым и лишенным привычной для подобного обращения агрессии и смутно знакомым.

Унылый осенний пейзаж. Новостройки. Амбразура ларька, из которой высовывается красная, в цыпках, рука продавщицы. В цыпочных, потрескавшихся пальцах - открытая бутылка пива.

- Спасибо, - стараясь сохранять достоинство, выдавил Огурцов и, повернувшись к тому, кто его только что поторопил, добавил, - Извините...

- Сдачу-то возьмешь? - насмешливо спросила продавщица. - Нам чужого не надо...

Огурцов вздрогнул и трясущейся рукой сгреб внушительную пачку купюр. Несколько из них упало в грязный снег, Огурцов заметил это и понял, что наклониться за ними он не в силах.

- Чего соришь? - снова спросили его из-за спины знакомым голосом. - Не иначе, большие бабки получил... Ладно, я подберу.

- Спасибо, - не оборачиваясь ответил Огурцов

"Большие бабки... Большие бабки...".

Он посмотрел на часы. До презентации оставался час.

"Ладно. Сейчас пива... И все. А где я?".

- А где я? - спросил он у продавщицы, но вместо лица увидел перед собой обширный, дышащий уютный домашним теплом зад, обтянутый синими шароварами. Дородная продавщица, пыхтя, копалась в своих ящиках и, спасибо, что не пукала от упоения любимой работой в лицо видного писателя.

- Держи свои бабки. Пиво с тебя, - сказал терпеливый покупатель за его спиной.

- Ага. Спасибо.

Огурцов, не глядя на соседа по очереди принял из невидимой руки несколько смятых, мокрых бумажек, не считая, комком, запихнул их в карман пальто и шагнул в сторону, чтобы освобдить место у амбразуры неизвестному доброжелателю.

- Пиво-то возьми, - укоризненно напомнил тот.

- А... Спасибо.

Он взял с алюминиевого прилавка бутылку, отошел в сторону и огляделся.

- Ну что, поправимся? Видно, хорошо вчера погулял, да?

- Что?

- Хорошо погулял, говорю.

Рядом с Огурцовым стоял мужичок - среднего роста, в нейлоновой, дешевой куртке и турецких, с вещевого рынка, джинсах. В руке мужичок держал бутылку пива и неотрывно смотрел на своего визави.

- Слушай, а где я? - спросил Огурцов.

- Вот я и говорю, хорошо погулял. Бабки-то большие у тебя. Ты поосторожней тут... А где? Улица Космонавтов. Район лихой. Так что - гляди в оба. Повезло тебе, что на меня нарвался. Другой бы тебя тут прямо у ларя обул бы. Может, проводить? Тебе куда ехать-то?

- Мне в центр... А улица Космонавтов - это где?

- Это тут, - весело ответил мужичок. - До центра-то, в общем, недалеко. Ты только тачку возьми, а то в метро менты повяжут. А с твоими бабками, сам понимаешь... Бизнесмен?

- Да нет... Писатель.

- О-о, писатель... Сейчас все пишут. Вот я бы написал - такого бы написал. Про свою жизнь - ого-го, сколько у меня было разного. Роман целый можно отгрохать. Круче любого детектива будет. У меня, ведь, тоже - и большие бабки были, и все такое... А теперь, знаешь, в магазине работаю, грузчик - так и хрен с ним. Мне понта не надо. А деньги тоже зарабатываю не жалуюсь. Халтура каждый день, наликом платят - а мне что? Ну, ты писатель, ты врубаешься... Как звать-то тебя, кстати? Меня - Славиком. Меня тут все знают. Так что, ежели что, писатель, огурчики, помидорчики - все ниже госцены - обращайся. Тебе, ведь, гостей принимать надо? Надо. Вот и приходи. Седьмой гастроном, ну, семерка, тут все знают. Спросишь Славика... Всегда поможем хорошему человеку...

- А откуда ты знаешь, что я хороший? Да, извини, Саша я. Огурцов фамилия.

- Так видно, что Саша Огурцов, - хмыкнул мужичок. - Ну, давай, Огурец, по пивку...