Владимир Рыжков - Срочно требуется лох

- А у меня процесс накопления капитала! Слушай, Серега, выручай!

- Опять! Ну, сколько можно, Илья! - проворчал художник, повернулся взмокшей спиной и отправился в комнату.

- Моя накрылась! Кажется, серьезно! - говорил Илья, сопровождая его по коридору и стараясь не отстать ни на шаг. - Дай мне свой "мерседес" и можешь творить дальше, пока краски не засохнут. А мне срочно ехать надо! До зарезу!

Серега остановился на пороге комнаты, развернулся и посмотрел Илье в глаза. В них читалась собачья преданность и безграничная благодарность.

- Не дам! - отрезал он. - У меня машина нежная, перегрузок не любит, больше двух пассажиров уже не прет. А ты нагрузишь её, как самосвал, просядет до земли, будет пузом асфальт тереть.

В изрядно захламленной комнате был полный бардак. В одном углу стоял продавленный диван с ширмой для переодевания, в другом старинный шкаф без одной дверцы, в третьем письменный стол со сломанной ножкой, поэтому его пришлось подпереть парой изодранных книг. По всей мастерской кучей валялись подрамники, всюду банки с красками, висящие по стенам эскизы и картины, а в свободных простенках между рамами полки с какими-то скульптурками самой изощренной художественной фантазии. И над всем этим витала жуткая смесь всевозможных лакокрасочных запахов.

У окна же на относительно пустом пятачке стоял мольберт с подрамником. Вокруг него разноцветным веером располагались открытые банки с красками. А на натянутом холсте создавался очередной серегин шедевр.

Серега посмотрел в окно на захламленный двор и ржавые крыши гаражей и сделал несколько мазков по полотну. Отошел, проверил правильность мазка. Подошел снова, подправил ещё раз. Потом еще. Видно, вдохновение его ещё не отпустило, и он старался сесть ему на хвост.

- Ну, Серега, последний раз! - лебезил Илья. - Починю свою, больше просить не буду. Выручай! Ты мне друг или кто?

Серега мазнул последний раз по полотну и посмотрел на Илью.

- Слушай, Илья, вот ты вроде кандидат наук. Кстати, каких, забыл...

- Ну, физико-математических! И что?

Илья заглянул ему через плечо, удивляясь тому, чего это Серега мог увидеть в грязном дворе такого художественного. Но Серега увидел, вернее, полностью отдался полету своей фантазии, оттолкнувшись от суровой действительности. На холсте был нарисован симпатичный солнечный пейзажик с цветистым лужком, искрящейся речкой и живописным леском на заднем плане. Вполне в шишкинской манере, если не придавать значения ярким аляпистым цветам.

- Так ты физик, да ещё в придачу и математик! - наигранно восхитился Серега. - А таким делом занимаешься! Не стыдно?

Илья устало опустился на колченогий стул и тяжело вздохнул. Проблемой стыдливости он перестал мучаться довольно давно, когда бросил науку и занялся бизнесом. Тогда в начале девяностых его тему закрыли навсегда в виду отсутствия финансирования, опытную лазерную установку законсервировали и предложили пойти в отпуск за свой счет. На полгода. Сказав при этом, что года три точно денег не будет, а может и больше, но через шесть месяцев могут заплатить за последний квартал прошлого года, который Илья отработал от звонка до звонка. И тогда он решил податься в бизнес. А куда ещё было податься бедному ученому? Если раньше людей пихали в НИИ, то перед этим долго учили и подробно объясняли, что там нужно делать. А сейчас всех пихнули в бизнес, даже не удосужившись объяснить перед этим, что это такое и с чем его едят. Илья был одним из массы.

- Стыдно, не стыдно... - Он махнул рукой. - Кому сейчас физика нужна? Ты ведь тоже кандидатскую писал.

Серега любовно вырисовывал бликующие переливы водной глади своей картинной речушки, совсем непохожие на желто-серые переливы большой дворовой лужи, по которой то и дело проезжали машины, обдавая грязью спешащих на работу прохожих.

- И хорошо, что бросил это глупое занятие, - пробубнил он, не отрываясь от полотна. - Был бы сейчас химиком недоделанным. А так я Художник! С большой буквы! Нет, даже так: Художник - Химик!

- Это ещё как? - удивленно отреагировал на заявление друга Илья.

Серега помолчал немного, по-актерски держа паузу перед важной репликой, мазнул пару раз по холсту, добавив несколько солнечных бликов, отошел подальше, оценил критически свое творение, вернулся, мазнул ещё раз, наконец, произнес:

- Да вот так! Я картины нитрой пишу, а не маслом. Соображаешь?

- Ясное дело, - кивнул Илья. - У нитры цвета ярче.

- Ну и дурак! - обиделся за друга Художник и принялся старательно выводить кистью солнечный зайчик, прыгающий по легким речным волнам. - Все великие маслом писали. Цвета естественней, тона теплее, оттенков - море. Бесконечная гамма. Только маслом можно написать шедевр.

- А чего ж ты тогда нитрой?

Серега выглянул в окно на пасмурное осеннее небо, сравнил его со своим безоблачно-лазурным и тяжко вздохнул, переживая по поводу того, что вынужден рисовать эту карамель и не может воплотить подлинную красоту серого неба.

- Нитра сохнет быстрее. Утром намазал, вечером продал. Творческий процесс, понял! Никто сейчас твое масло покупать не будет. Все хотят поярче и попроще. Без оттенков и полутонов. Как на рекламной картинке. Такая теперь у нас эстетика, рекламно-компилятивная. А ты говоришь - масло! На хлеб и то какие-то "рамы" мажут!

Илья удивленно заморгал.

- Да я что! Ты сам мне про масло мозги запудрил! Мне хоть чем пиши. Хоть нитрой, хоть водоэмульсионкой.

- Так я и пишу! - отмахнулся Серега и пошел писать дальше. - Хотя и внутренне против. Эта нитра мне, словно вилкой по сердцу. А куда денешься, приходится терпеть. Кушать-то хочется. Но я все же чем-то близким к искусству занимаюсь, а ты чем, тьфу!

Илья обиженно насупился, поднялся со стула, пошел к двери, решив, что лучше поймать частника и отдать ему последний стольник, чем выслушивать необоснованные оскорбления от лучшего друга.

- Я, между прочим, для людей стараюсь. Им тоже кушать хочется. Ни одному тебе. Значит, не дашь?

Серега оторвался от созерцания своего творения, нарочито громко сплюнул, отложил кисть. Затем прошел через всю комнату к письменному столу, выдвинул ящик, пошарил между барахла, нашел связку ключей.

- На! - швырнул ключи Илье. - Знаешь ведь, что дам! Но учти, это последний раз. Хватит на моей япономарке всякую колбасу развозить. И с тебя причитается.

- Ладно, привезу чего-нибудь, вымогатель.

И Илья поспешно покинул квартиру художника, чтобы окончательно не провонять нитрокраской.

Анатолий Тихомиров выучился на врача, недолгое время работал хирургом в клинике, пока это ему смертельно не надоело. Одно дело изучать загадочные тайны человеческого тела, и совсем другое - каждый день общаться с десятками конкретных больных, выслушивать их проблемы и нудные рассказы о болячках. Он возненавидел свою работу, всех больных вместе взятых, а заодно и все человечество в целом. На кровь, боль и страдания он насмотрелся предостаточно, поэтому при виде их не испытывал никаких чувств. Как-то ему пришлось лечить одного криминального авторитета, и он понял, что вот с такими людьми согласен пойти хоть на край света. Он рассказал авторитету о своих проблемах, и тот, не долго думая, предложил ему интересную и хорошо оплачиваемую работу. Так он стал киллером по прозвищу Тихий. Кликуха полностью соответствовала его повадкам и закрепилась за ним сразу. После двух десятков идеально выполненных заказов он понял, что без помощников работать уже трудновато. Возраст.