Анна и Сергей Литвиновы - Золотой песок времени (сборник)

…Полина смогла.

Как-то узнала, пройдоха, что по пятницам, с трех до шести, он всегда принимает сотрудников своих предприятий. По предварительной записи, разумеется, и причину обращения тоже нужно заранее объяснять, и, конечно, предъявлять на входе в головной офис паспорт и служебное удостоверение… Однако умудрилась обойти все рогатки. Наплела секретаршам с три короба: что якобы в прошлом году трудилась на заводике в Ярославле стажером, в отделе экономики и планирования, а теперь, по собственной инициативе, написала бизнес-план по реконструкции предприятия и готова абсолютно безвозмездно передать его, но одному лишь генеральному директору. И сумела убедить его бдительных приближенных, потому что у Дениса в шпаргалке по поводу пятничных визитеров значилось: «16.30. Матвеева П.И., стажер. Толкова, компетентна, потенциальный сотрудник».

Ну, а вместо стажера Матвеевой пред его очи предстала она. Полина Брагина. Чуть пополневшая, ухоженная, уверенная в себе. В дорогом (и явно для нее привычном) деловом костюме. Не красавица, но броская, стильная. Почти такая же молодая, какой выглядела тогда, четырнадцать лет назад. И та изюминка, почти неприметная когда-то, теперь сияла во всем ее облике в полную силу… Денис даже из начальственного кресла приподнялся, пораженно пробормотал:

— Боже мой, Поля! Неужели ты?..

А она грустно улыбнулась. И как-то обреченно произнесла:

— А разве ты не ждал, что я появлюсь?

И у него едва не вырвалось: да, ждал. Все эти годы. Много раз клял себя последними словами, что втянул ее своими руками в эту грязную историю. А едва понял, что девушка стала представлять для него опасность, без единого колебания бросил на произвол судьбы… Лишь недавно осознал: права была тихая студенточка Поля. Они оба действительно могли бы стать прекрасной парой. И вместе завтракать, и путешествовать, и спорить, кто сегодня вечером моет посуду, и даже, наверно, растить детишек…

Но тем не менее жизнь пошла как пошла. А сожалеть об упущенных возможностях — удел слабых, к числу которых Денис не относил себя никогда. И потому он, как мог сухо, произнес:

— Я слышал, у тебя неприятности? Я могу тебе как-то помочь?

«Я говорю, как официант, который предлагает клиенту очередное яство, а сам только и мечтает, чтоб тот ушел».

Она же устало опустилась на стул для посетителей и спокойно сказала:

— Помочь ты мне не можешь. Да и никто не может, наверно… Просто хотела предупредить.

Взглянула на него — пронзительно, горько, и, черт возьми, в ее глазах по-прежнему светилась любовь!

А потом положила на его стол отпечатанный на принтере листок.

«ЭТО ТЕБЕ ЗА МАТВЕЯ», — прочитал Денис.

И в изумлении взглянул на нее:

— Кто… кто прислал тебе это?

— Как видишь, подписи нет, — усмехнулась она. — А пришло письмишко по почте. Через два дня после того, как… — Нервно сглотнула и добавила: — Эти женщины, которых убили… Они у меня каждый день перед глазами! У двух дети остались, родители у всех живы… Никогда себе этого не прощу.

— «Это тебе за Матвея», — еще раз прочитал он. И вскинул на нее взгляд: — А ты уверена, что речь — именно о ТОМ Матвее? Может, просто совпадение? Чья-то глупая шутка?

— Да ладно, Деня, — усмехнулась она. — Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Алгоритм на самом деле и школьнику понятен. Я всегда боялась, что меня вычислят. Почти четырнадцать лет вела себя тише воды, ниже травы. Даже когда фирму свою открыла — очень старалась не светиться. Никаких тусовок, никаких интервью. Только недавно, с этим ток-шоу… Бес попутал. Хотела как лучше, дура. Неграмотность масс, видите ли, задумала ликвидировать… Да и считала: столько лет прошло, никто ничего не вспомнит… Но, как видишь, ошиблась…

— То есть ты полагаешь, — медленно произнес Денис, — что родственники этого мальчика, Матвея, увидели тебя по телевизору и узнали?.. — И твердо добавил: — Чушь. Ты сейчас совсем другая. Абсолютно.

— Ага, я тоже на это надеялась, — саркастически произнесла она. — Пока до меня не дошло. Посмотри сам.

Девушка извлекла из сумочки два пластиковых файла. В одном из них оказалась газетная вырезка, прекрасно знакомая Денису еще с тех, с давних времен. Короткая заметка о зверском убийстве молодого человека. И фотография девушки, вместе с которой, как свидетельствовала камера наблюдения, он поднялся в свою квартиру. Изображение нечеткое, размытое, и Полина на нем — почти не похожа на себя. Ни на себя тогдашнюю, ни тем более на теперешнюю. Ярко подрисованные глаза, обильно крашенные алой помадой губы, россыпь густо сбрызнутых лаком локонов… Вульгарная девка. Проститутка. Он еще тогда поражался, насколько играючи Полина может входить в этот образ.

— Это не ты, — твердо произнес он. — Я это говорил тогда — повторяю и сейчас.

Но она будто не слышала. Шлепнула на его стол второй файл. Проговорила:

— А это тебе для сравнения.

И он увидел уже взрослую женщину. Эффектную, броскую. С ярким макияжем. Пожалуй, чрезмерно ярким: жгуче черная тушь, эффектно подведенные губы… Портрет почти ничего общего не имел с той скромной и сдержанной Полиной, что сейчас сидела у него в кабинете. Но вот с тем, четырнадцатилетней давности, снимком… Пожалуй. Женщины походили друг на друга. Как сестры, как мать и дочь.

А Поля пробормотала:

— Я только потом сообразила. Это все телевидение… Будь я на той передаче без макияжа — может, обошлось бы. А гримеры мне образ создали. Очень похожий на тот, давний. Я ведь не знала… В первый раз на съемках. Сказали мне: идите на грим, я и пошла. Просила, правда, чтобы не очень мазали, а они только отмахиваются, говорят: на телевидении свои законы. Не нарисуешь лицо — теряться будет…

— И ты думаешь, — с сомнением протянул Денис, — что родственники Матвея увидели тебя по телевизору? Узнали? И начали мстить?..

— По-моему, все очень логично, — вздохнула девушка. — Отец Матвея ведь наверняка нас не простил. Все эти годы рвал и метал, что ничего сделать не мог. Только и ждал, пока шанс представится…

— И все равно: даже узнай он — мстил бы лично тебе. Но не твоим, — Матвей замялся, подбирая нужное слово, — сотрудницам…

— Ну, может, он считает, что убить меня — это слишком просто, — пожала плечами Полина. — Я ведь уничтожила лучшее, что было в его жизни. Его сына. И он в отместку будет убивать меня постепенно, с удовольствием, со смаком. Сначала мою репутацию. Дальше — моих близких. И лишь потом — меня саму.

Отмела взмахом руки все возможные возражения и быстро закончила:

— Поэтому, собственно, я к тебе и пришла. Предупредить. Хотя в газетах тогда и были только мои портреты, но раз эти люди вычислили меня — значит, могут найти и вас. Ольга была моей подругой, да и вы с Жориком могли засветиться. В институт ведь за нами заезжали, дома у нас бывали… Так что будь осторожен.