Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка

— Джек совсем не похож на цыгана, — сказал я, — он больше похож на Кита.

— О Боже мой…

— Ханне не очень нравится эта история про цыгана. Она говорит Джеку, что его отцом был иностранный аристократ, который не переживет такого скандала. Если не считать этой выдумки про иностранца, все это более или менее верно.

— Ханна! — горестно воскликнул он. — Что вы собираетесь делать в отношении ее?

— Ничего, — я удивился такому вопросу. — Теперь, когда Кита нет, мне нет надобности использовать то, что я знаю. Ханне совершенно ничего не угрожает.

— Но ведь она напала на вас!

Я вздохнул.

— Ей всегда не везло, так ведь? Ее зачали изнасилованием, ее бросила мать, и отец сделал ей ребенка. Молодые люди отворачивались от нее, дед ее не любил, но как бы он к ней ни относился, у нее был Джек, ее сын. Я не буду лишать ее этой последней радости. Точно так же, как Кит ваш близнец, Ханна, люблю я ее или нет, моя сводная сестра. Оставим ее в покое.

С минуту Конрад сидел совершенно неподвижно, потом сгреб отцовские письма и лабораторные анализы в первый коричневый конверт и протянул весь пакет в мою сторону.

— Возьмите, — решительно сказал он, — и сожгите.

— Хорошо.

Я вернулся к столу, взял конверт и пошел снова к двери.

— Приходите на Совет директоров, — напомнил Конрад. — Как всегда, Марджори абсолютно права. Вы будете нам нужны.

Мальчики и миссис Гарднер прощались так долго, что могли бы посоревноваться с Ромео и Джульеттой, много раз повторив клятву встретиться снова. Мы с Роджером расставались не так экспансивно, но тем не менее с величайшей радостью говорили о приятной перспективе работать вместе.

— Столько еще предстоит сделать, — сказал Роджер.

Дарт обещал навестить нас после поездки в Америку. Он уже заказал билеты.

Мальчики залезли в автобус и как безумные махали в окна, и я поехал домой, к мирным границам Суррея и Сассекса.

— Хорошо провели время, дорогие? — спросила Аманда, обнимая детей. — Чем занимались, пока ваш отец старался попасть в газеты?

Они смотрели на нее непонимающими глазами. Пройдет время, и они расскажут ей, как это было, но сейчас ее вопрос ошарашил их, и они не знали, что сказать.

В конце концов Нил совершенно серьезно проговорил:

— Мы делали фруктовые пироги.

Аманда с упреком сказала мне:

— Телефон здесь буквально надрывался. — Она оглядела меня, я бы не сказал, что с большим беспокойством. — Надеюсь, с тобой все в порядке?

— Да, — ответил я. — Все в порядке.

— Прекрасно.

Она повела детей в дом. Я постоял около автобуса, ожидая, пока остынет мотор, потом забрался на дуб.

Остальные деревья уже прорезывались листочками, но дуб пока поджидал, соревнуясь с ясенем, чтобы последним покрыться зеленью. Я устроился в развилке налившихся почками ветвей, мои порезы все еще давали себя знать, но здесь мне ясно и спокойно думалось.

Через некоторое время из дома вышла Аманда и подошла к дереву.

— Ты чего это там делаешь? — спросила она.

— Так, думаю.

— Слезай. Мне нужно поговорить с тобой.

Я слез, хотя выслушивать ее мне совершенно не хотелось. Я сказал:

— Я боялся, что вернусь в пустой дом. Боялся, что ты с Джеми могла уйти.

У нее округлились глаза.

— Все-то ты вечно знаешь.

— Я боялся, что ты нашла себе кого-нибудь еще.

— Да, нашла.

Нельзя сказать, чтобы она произнесла эти слова с вызовом, но явно обдумала эти слова, прежде чем произнести их. Она все еще была чертовски хороша. Лучше б уж было по-другому.

— Я решила, что формальный развод с тобой, — произнесла она, — плохо отразится на детях. Ну, и… — она чуть-чуть запнулась, потом собралась с духом, — он женат, и у него точно такие же проблемы в его собственной семье. Поэтому мы будем просто часто встречаться. Можешь соглашаться или не соглашаться, решай сам, Ли.

Она ждала моего ответа.

Кристофер, Тоби, Эдуард, Элан, Нил и Джеми. Шесть резонов.

— Согласен, — сказал я.

Она кивнула, пакт был таким образом заключен, и она вернулась в дом.

В нашу спальню ко сну Аманда поднялась, как обычно, на час раньше меня, но когда я пришел, она не спала.

— Нашел развалину? — спросила она, пока я раздевался.

— Нет. Поищу еще, когда ребята вернутся в школу. Уеду на какое-то время.

— Ладно, хорошо.

Ничего в этом хорошего не было. Все было ужасно.

Вместо того чтобы расположиться за пять футов от нее, я перебрался на другую сторону постели и лег рядом с Амандой — и отдался любви с Пенелопой в Аманде, — в вихре страсти, забыв обо всем на свете. Это был такой сексуальный взрыв, какого я никогда не испытывал за все время нашего брака.

Она ответила не сразу, но потом отдалась мне с прежним пылом, и затем лежала отдельно от меня, без намека на упреки, только по-кошачьи загадочно улыбалась.

Через два месяца она сказала:

— Я забеременела. Ты знал?

— Догадывался, — сказал я. Собравшись с духом, я поинтересовался: — Это мой… или его?

— А, не бойся, твой, — уверенно проговорила она. — Он не может сделать мне ребенка. Очень давно ему сделали вазектомию.

— О.

— Возможно, это будет девочка, — невозмутимо промолвила она. — Тебе всегда хотелось девочку.

Пришло время, и она прекрасным образом родила своего седьмого ребенка. Мальчика. Я не против.