Шервурд Спрингер - Искатель. 1992. Выпуск №6

В это время я был занят поглощением яйца со специями. Я уже открыл баночку с икрой и теперь открывал баночку с паштетом из гусиной печени.

— Грустно не потому, что я в тюрьме, — сказал я, — а потому, что не на свободе. Я и так за две недели ничего толком не сделал, и вот теперь, когда мог бы наконец провести настоящее расследование, оказался под замком. — Я подвинул к нему свои баночки. — Угощайтесь. Всем, что тут есть.

— Спасибо. — Он потянулся за хлебом с икрой. — А что бы вы сделали, окажись на свободе?

— То, что следовало бы сделать Хейту, но чего он, вероятно, не сделает, да и Уэлч тоже. Хотите, расскажу?

— Да.

Я намазал икру на хлеб.

— Я столько часов размышлял над этим делом, что у меня все уложилось по полочкам. Подумайте: как они оба попали туда, за магазин Вотера, — Пикок и Икс? Они договорились там встретиться. Заранее? Нет. После того, как Пикок без девяти одиннадцать появился на танцах. Перекинулись несколькими словами и договорились встретиться во дворе. Вышли они по одному, и…

— Это всего лишь предположение.

— Безусловно. Но именно с предположений всегда и приходится начинать. Мы рассматриваем различные версии и составляем картотеку возможных кандидатов. Итак, в танцзале Пикок и Икс поговорили, Икс вышел, а затем вышел и Пикок. Конечно, кто-то видел это. Будь я на свободе, я отыскал бы этих людей — задачка для детского сада. Я сказал, что этим следовало бы заняться Хейту, но, если он в тот вечер находился на своем посту и смотрел в оба, ему это вовсе ни к чему. Если он, когда я зашел к мистеру Вулфу в четверть двенадцатого, оставался там, где был — а это еще одно предположение, — значит, он находился примерно в десяти шагах от двери, в которую вошли Икс и Пикок. Почему я полагаю, что они вышли по одному? Да потому что, выходя, Икс и мысли не допускал, что Пикок сможет вернуться назад. Он скорее всего вышел первым и успел осмотреться, а когда появился Пикок, вероятно, держал наготове камень. Но это всего лишь предположения, которые помогают скоротать время, пока сидишь на табурете в камере. Вопрос в следующем: кто разговаривал с Пикоком в танцзале? Кто выходил из зала между четвертью двенадцатого и двенадцатью?

Я намазал паштет на хлеб и, допив виски, налил молока.

Джессап поддел вилкой куриную ножку и положил на бумажную тарелку.

— Но во время танцев многие ведь выходят, — возразил он.

— Я бы не сказал, что многие. Безусловно, некоторые выходят, большинство из них возвращаются, и это нисколько не облегчает дела, а только усложняет его. Вы не дадите мне листок бумаги, ручку или карандаш?

Он протянул мне блокнот и вытащил из кармана ручку. Я доел свой бутерброд, выпил молока, которое оказалось чересчур теплым, подумал, что мне следует написать Вулфу, и принялся за дело:

«НВ!

Я беседую с мистером Джессапом в соответствии с вашими указаниями. Рад, что вы под домашним арестом, — тюрьма здесь старая, к тому же они явно злоупотребляют дезинфекцией. Предлагаю вам добиться, чтобы мисс Роуэн или кто-нибудь с ранчо разыскал и доставил к вам девушку по имени Пегги Трюетт. Она была подружкой Пикока и, возможно, кое-что знает — может, даже, с кем на встречу отправится Пикок. Надеюсь, Хейт не доберется до нее раньше, чем ее повидаете вы, и мне не придется лететь в Сент-Луис, поскольку вы его вспугнули. Сцапаем его прямо здесь.

Я протянул записку Джессапу:

— Прочтите, и чем скорее он ее получит, тем лучше.

Он прочел ее два раза.

— Зачем это? Почему бы просто не позвонить ему?

Я покачал головой.

— Та линия, возможно, прослушивается. Судя по тому, что я слышал о Хейте, и исходя из его отношения к вам, я не удивлюсь, если прослушивается и ваша.

— Да-а, ситуация, Гудвин.

— Вот именно.

Он посмотрел на бумажку.

— «Вы его вспугнули». Как это понимать?

— Бог мой, да это же очевидно! Пикока, разумеется, все равно могли убить — например, он занялся шантажом и слегка переиграл. Но могли и не убить. Вполне возможно, он был бы сейчас жив, если бы им не занялся мистер Вулф. Хотя это давно следовало сделать Хейту или вам.

На подковырку в свой адрес он не обратил внимания.

— Пегги Трюетт — это та девушка, с которой вы беседовали, когда появился Пикок?

— Совершенно верно. Ничего существенного я от вас не утаил. Если вы предпочитаете добраться до нее сами…

— Нет. — Он снова посмотрел в мою записку. — В Сент-Луис вам лететь не придется. Туда летит некто Сол Пэнзер. Фактически… — Он бросил взгляд на свои часы. — …Он уже гам, если самолет не опоздал.

— О-о. — Я закончил намазывать толстый слой икры на большой кусок хлеба. — По-моему, я не упоминал о нем, но, очевидно, о нем упомянул мистер Вулф. Он звонил ему?

— Сегодня утром. Я отвез мистера Вулфа к Вуди. Он велел Пэнзеру оставить вместо себя в Нью-Йорке другого человека — не помню его фамилию…

— Орри Кэсера?

— Совершенно верно. А Пэнзеру велел вылететь в Сент-Луис первым же рейсом и дал ему указания. По-моему, мистер Вулф решил — нет, не решил, а предположил, — что у одного из отдыхающих на ранчо Фарнхэма были прежде какие-то отношения с Броделлом. Мы съездили туда, когда вернулись от Вуди, — я, мистер Вулф и мисс Роуэн. Я попросил всех с ранчо Фарнхэма позволить мисс Роуэн их сфотографировать. Ее фотоаппаратом. Сам я в этом деле совершенно не разбираюсь, но она, очевидно, разбирается.

Я кивнул.

— Да, она разбирается, и неплохо. Кто-нибудь из них возражал?

— Нет. Фарпхэму это не понравилось, но возражать он не стал. Мисс Роуэн действовала очень умело. Я привез пленку, и один мой знакомый сейчас ее проявляет. Я собирался отвезти снимки в хижину сегодня вечером. Поэтому, как только они будут готовы, поеду с вашим посланием к Вулфу. Мне нравится отношение мисс Роуэн к закуске. Она, похоже, отдает себе отчет в том, что не хлебом единым жив человек. Завтра утром она поедет в Хелину, чтобы авиапочтой отправить снимки Пэнзеру и связаться с Лютером Досоном. Она… Вы, вероятно, помните, что в нашу предыдущую встречу она велела мне убираться?

— Она предложила вам пойти посидеть в машине… Хороший сыр. Угощайтесь.

— Она сказала, что если бы я не захотел это сделать, вы бы мне посодействовали. Этот эпизод по взаимному согласию теперь предай забвению. Сейчас я повторю вам признание, которое сделал ей. Только не для цитирования. По-моему, я все испортил. Мне давно следовало бы понять, что конфликт между Хейтом и мной может быть разрешен только путем политической смерти одного из нас, и мне надо бы воспользоваться тем, что он неумело расследует убийство Филипа Броделла. Я сказал, что я заодно с вами и с мистером Вулфом, и рад, что это так. Если мы проиграем, мне конец, но я не думаю, что мы проиграем.