Сан-Антонио - Причёсывая жирафу

Она покачала своей прекрасной золотой шевелюрой. Чем больше я смотрел на эту Офелию, друзья мои, тем больше мне хотелось провести с ней конец недели в укромной гостинице. У нее есть все, чтобы сгладить монотонность воскресенья.

- У меня есть желание сообщить о вас в полицию, - произнесла она, прямо глядя мне в глаза.

- Вам виднее, мадам, - не дрогнув проговорил я.

- Это все, что вы имеете мне сказать? - спросила она.

- По поручению Донато - да. Но со своей стороны я мог бы добавить несколько слов, если вы мне позволите.

- Я вас слушаю.

- Вы самая прекрасная женщина в Италии, синьора, - сказал я, страшно сожалея о том, что я так обезобразил свою прелестную внешность.

Она слегка вздрогнула от негодования.

Я сломался пополам в светском поклоне и вышел.

Лакей, стоящий в конце коридора, посмотрел на меня ледяным взглядом, но все же проводил меня до двери, держась на некотором расстоянии от меня.

Забавный домишко! Демарш, который я только что предпринял, - это просто идиотство с моей стороны. Ничто не доказывает, что мадам Кабеллабурна связана с Градос. Это просто фантазия моего разгоряченного мозга. Но потом я утешил себя мыслью, что, если она придет в назначенное место, я всегда смогу сделать небольшой сюрприз моему знаменитому коллеге, комиссару Ферна-Брасса. Ну что ж, поживем - увидим.

А пока надо, как говорится на юридическом языке, продолжать дело.

Когда часы пробили восемь раз, я нашел Ферна-Брасса в ресторане. Он был здесь хорошо известен, и на него были устремлены все взоры.

- Итак, стрелок! - бросил он мне с акцентом, который я не собираюсь воспроизводить.

- Итак, большой шеф!

После того, как мы с легкостью поглотили по два "вин-ано", мы заказали специальные деликатесы.

- Как ваше следствие? - спросил я.

- А ваше?

- О своем я сообщу завтра утром, так как ожидаю новостей еще сегодня. А как по вашему мнению, кто убил шофера?

- Если вы хотите знать мое личное мнение, то это сделал кто-то из служащих цирка, Сан-Антонио. За этим персоналом никто не следит. А разные преступники, бегущие от закона, нанимаются работать в цирки: это позволяет им переходить границу без особого риска. Я думаю, что это произошло так: шофер ждал свою подружку. Увидев его одного, да к тому же стоящего в тени, один из ваших бродяг решил его потрясти, а чтобы он не рыпался, воткнул ему нож в спину.

- А разве жертва была ограблена?

- Нет, что верно, то верно. Убийцу, несомненно, потревожили. По моему мнению, никто не стал бы так рисковать, не зная ради чего.

- А вы у всех проверили алиби? - небрежно спросил я.

- Да. Но это было не очень просто. Большинство артистов уже легли спать, во всяком случае они так утверждают, и по этой причине ничего не слышали.

- А вы их всех проверили?

- Да, всех.

- И все находились в своих фургонах?

- Не все. Пивуникони, маг, и его ассистентка отправились обедать в ночную коробку. Я проверил: это правда. А Градос давали частное представление в одной коробке, где их все хорошо знают.

Я вздрогнул.

- Тоже проверено?

- Да, синьор комиссар. На этом представлении они исполняли свой номер.

Я не стал расспрашивать об этом более подробно, чтобы не навести Ферна-Брасса на след, но мне стало грустно. Своей башкой, сделанной во Франции, я считал, что убийца - это Донато. И вот эта теория разрушена. Я все более сожалел о своем посещении дворца Кабеллабурна.

Мы с моим коллегой весело провели время, вспоминая о хороших временах и прежних делах. Потом я отправился к французскому Гаргантюа, переваривающему все что угодно, даже обиды.

Я нашел Беру лежащим на кровати без движения. Он меняется на глазах, храбрец.

- Тебе что, не по себе, козленок? - заметил я.

- Это из-за завтрашнего дня, - ответил он.

- Причем тут завтра?

- Завтра воскресенье.

- Ну и что из этого?

- Завтра состоятся два дневных представления, так заявил патрон.

- Я понимаю твое опасение, толстяк, я сочувствую тебе. Но ты будешь пожирать поменьше дряни в каждом представлении, чтобы уравнять твои возможности, вот и все.

- Это-то все ерунда, - воскликнул он, - но у меня не будет времени для обеда между вторым дневным и вечерним представлениями!

Пока он натягивал на себя костюм, в котором ему предстояло выступать, я отправился пошататься около Градос. Этот милый дуэт уже закончил свой номер. Донато присыпался тальком, в то время как Поль раскладывал пасьянс. Обнаружили ли они мою записку? Без сомнения. Если они пользуются наркотиками, они должны были открыть ящик. Я заметил, что жесты их были мертвыми, нервными, ну и, потом, они не разговаривали, что противоречит их обыкновению.

- Шпиончик! - произнес вдруг чей-то голос у меня за спиной.

Я повернулся: это была Мугуэт. По-прежнему следит за мной, эта трусиха, с тех пор как я опрокинул ее на сено.

- Вы обещали пойти со мной погулять сегодня днем, - сказала она.

- Простите меня, мое нежное сердечко, но меня задержала тетя.

- Если вы хотите, чтобы я вас простила, поведите меня ужинать после представления.

Это предложение не обрадовало меня.

- Сегодня вечером это невозможно, - проговорил я, принимая без особого труда огорченный вид.

- Почему же, скажите на милость? - спросила девочка.

Эти мышки всегда такие. С того момента, как вы сыграли свою арию, они начинают смотреть на вас, как на свою собственность.

- Я должен приготовить своего партнера к трем завтрашним представлениям, - пожаловался я.

- Как это так - приготовить?

- Удаление нечистот, промывка желудка, массаж, пульверизация, быстро перечислил я. - Вы должны понять, что такой тип требует особенно деликатного обращения! У него такой вид, как будто он может проглотить горы, но это только благодаря особому уходу за ним. Я меняю его воздушный фильтр каждые четыре представления, это только один из приемов. Одновременно я проверяю дыхание и глотательные способности. Потом, нужно также, чтобы у него хорошо работали суставы, к тому же, пищевод легко засоряется. Если бы я каждый день не прочищал его кишечник специальным раствором, он не выдержал бы и десяти дней. Я с радостью занялся бы чем-нибудь другим. Публика глупа, она аплодирует тому, что Беру съедает матрац или мельничку для перемолки перца. Но, без сомнения, никто не подозревает, какую нужно тратить энергию и какую массу забот преодолеть, чтобы это проходило гладко.

Она была поражена.

- Никогда бы не подумала, - пробормотала она. - Хорошо, тогда когда же?

- Я приду к вам в фургон, мое нежное дитя. И не запирайте дверь, потому что я приду без предупреждения.

После этого я сделал кое-что, что превратило ее нервы в вазилин, и побежал искать Беру, так как теперь была его очередь.

4

Выйдя на сцену под аплодисменты, Толстяк снова обрел свою форму.