Вернер Тёльке - Одиночка

Комиссар прошелся по магазину, осматривая выставленные на продажу вещицы.

— А где доктор Воок? — спросил он.

— Обедает в «Ландскнехте».

Шоппенхауеру показалось, что на ее лице мелькнуло недовольство.

— Вместе с Ландгутом. Драхвитцем и Шлихтингом, — закончила она.

— Так! Они собрались вместе!

— О, да! Они встретились еще утром! У доктора Воока дома!

Шоппенхауер обменялся с Фреезе удивленными взглядами.

— Вот как? А не в кабинете Драхвитца?

— Нет, — подтвердила она, — не в полиции!

В отеле «Ландскнехт» было время обеда, и зал едва мог вместить огромную массу посетителей.

— Мы хотели бы переговорить с советником уголовной полиции. Драхвитцем, — обратился Шоппенхауер к владельцу отеля.

Тот выглянул из-за кранов, из которых непрерывным потоком разливалось пиво в поллитровые кружки, и промолвил в ответ:

— Неудачное время.

— Почему?

— Господа как раз обедают.

— Очень кстати! Может быть, и нам перепадет что-нибудь!

— Даже не знаю, стоит ли им мешать?

— Давайте все же попробуем!

Хозяин отеля нехотя указал на кожаную портьеру.

— Там, в отдельном кабинете.

Шоппенхауер и Фреезе с трудом протиснулись между плотными рядами столиков и наконец оказались за портьерой. Комиссар, казалось, удачно выбрал момент, решив, видимо, испортить почетным горожанам удовольствие от послеобеденной сигары. Не ожидая приглашения, он пододвинул стул и сел рядом с Вооком, спокойно переводя взгляд от одного к другому, пока его глаза не остановились на сидевшем напротив Драхвитце. Драхвитц, который все это время был поглощен своей сигарой, откашлялся.

— Судя по вашему появлению здесь, — сказал он, — труп, выловленный в Фёрдорфе, был Вебером?

— А как же? — ответствовал Шоппенхауер резким тоном. — Не каждый день в вашем ручейке плавают трупы!

— Понимаю ваши чувства, — доброжелательно возразил Драхвитц.

— Господин советник, вы, вероятно, помните наш первый разговор. Тогда мы спросили вас, не знакомы ли вы с доктором Флюгером? Если вы не возражаете, я повторю этот вопрос сейчас.

— Какого Флюгера вы имеете в виду? — задал Драхвитц встречный вопрос.

— Штандартенфюрера и начальника команды.

— Я припоминаю…

— …этого человека? — Шоппенхауер подался вперед.

— Я припоминаю, что вы спрашивали о нем, — невозмутимо ответил Драхвитц. — Припоминаю также свой ответ, что никогда не встречал его. Кроме того, господин Шоппенхауер, здесь не место, а вы не тот человек, чтобы задавать такие вопросы. Я пошел навстречу просьбе вашего шефа о совместном расследовании, но только тех обстоятельств, которые касаются смерти Вебера. И ничего больше! Вы поняли, коллега?

— Конечно, господин советник. — Комиссар обратился к Шлихтингу. — А вам знакома фамилия Флюгер, господин доктор?

— Фамилия, вроде бы, — рассмеялся Шлихтинг, — но не человек!

— Ну, а вам? — спросил комиссар Ландгута.

Чиновник презрительно скривил рот и промолчал. Вместо него в разговор опять вступил Драхвитц.

— В последний раз предупреждаю вас, господин Шоппенхауер! Я закончу этот разговор, если вы не оставите в покое вопросы, не касающиеся существа интересующего нас дела!

— Согласен, господин советник. Но вопрос о Флюгере самый существенный, не правда ли? Вебер исходил в своих рассуждениях из того, что только у одного лица имелся мотив выкрасть коллекцию, а затем убить Геердтса. Это лицо и есть тот самый Флюгер. После сорок пятого года он бежал под вымышленным именем в Южную Америку.

— Но как он мог убить Геердтса, если, как вы говорите, он там и проживает? — вмешался в разговор Воок.

— Я сказал, что он бежал в Южную Америку, но не говорил, что он до сих пор живет там. Времена изменились, и он мог возвратиться.

— И вы думаете, — продолжал Воок, — что Флюгер осел в Рендсхагене?

Шоппенхауер кивнул.

— Конечно, не под своим именем, — пояснил он.

— А под каким?

Шоппенхауер пожал плечами.

— Поэтому я и задаю вопрос советнику уголовной полиции, не был ли он знаком с Флюгером ранее?

— С вашего позволения, уважаемый Драхвитц, теорию господина Шоппенхауера я нахожу весьма интересной. — Воок повернулся к Драхвитцу, затем, обращаясь к комиссару, добавил: — Если я правильно понял, вы полагаете, что Флюгер проживает в нашем городе?

— Да.

— И придерживаетесь мнения, что вор и убийца — одно и то же лицо?

— Конечно.

— Но здесь в ваши рассуждения, видимо, закралась ошибка. Зачем Флюгеру понадобилось убить Геердтса? Ведь он уже украл документы, идентифицирующие его личность.

Комиссар рассматривал Воока с задумчивым интересом.

— Есть две причины, — сказал он. — Рендсхаген — городок маленький, а Геердтс много колесил, подбирая помещение пол выставку. Возможно, он встретился с Флюгером и опознал его. — Шоппенхауер замолчал и скользнул взглядом по морщинистому лицу Шлихтинга.

Воок хмыкнул и спросил:

— А вторая причина убийства Геердтса?

— К Флюгеру попали только фотокопии документов, — пояснил Шоппенхауер. — Ему же нужны были негативы, а он их не нашел. Негативы обнаружил Вебер. Но спустя несколько часов после того, как он отыскал их, его тоже убили.

— Видите ли, коллега Шоппенхауер, тут мы действительно впервые столкнулись с интересным моментом, — вмешался в разговор Драхвитц. — Как нам сообщила Жаннет Мессемер, Вебер нашел негативы коллекции Геердтса в камере хранения на вокзале и отправил их почтой по железной дороге.

— Именно так, — улыбнулся комиссар.

— Но он должен был незамедлительно передать материалы в наши руки! — возмутился Драхвитц. — Сокрытием столь важных документов он нарушил закон!

— Совершенно верно, — ответил комиссар. — Но довольно сложно привлечь мертвого к ответственности.

— А где теперь негативы? — спросил Драхвитц. — Куда он их отправил?

Шоппенхауер пожал плечами.

— На свой домашний адрес он их не отправлял. Мы справлялись у его секретарши.

— А до востребования?

— Советник уголовной полиции Линдберг обещал помочь с этим делом, но речь идет не только о главпочтамте, но и о районных почтовых отделениях. К тому же мы не знаем, отправил ли он посылку пол своим именем или воспользовался паролем.

— Но нам известны место отправления и время! — горячился Драхвитц.

— Конечно, конечно, — успокоил его Шоппенхауер. — Но это займет некоторое время. А пока мы, может быть, попытаемся выяснить, не знал ли еще кто-то, кроме Мессемер, что Вебер нашел негативы? — Шоппенхауер повернулся к Вооку. — Он разговаривал с вами по этому поводу?

Торговец антиквариатом покачал головой.

— Мы беседовали о Боге и мире, но, насколько я помню, имя Геердтса при этом ни разу не упоминалось.