Дарья Калинина - Последняя ночь под звездами

Кира молча вышла на улицу, села и стала ждать прибытия очередной машины «Скорой помощи». Ей хотелось своими глазами убедиться в том, что дела так плохи, как описал ей врач. Больничная карета прибыла спустя всего полчаса. И почти сразу же из дверей пансионата показались страдальцы, согнувшиеся чуть ли не вдвое от мучающей их боли. Средних лет даму вели под руки ее муж и дочь, заботливо осведомляющиеся на каждом шагу, не стало ли дорогой маме хуже. Дама в ответ стонала так громко, что Кире даже стало не по себе. Но муж и дочь пострадавшей, похоже, были закалены подобными спектаклями. Выражение их лиц было хоть и озабоченным, но все же не слишком.

Вторым пострадавшим был относительно молодой еще мужчина, его вели под руки девушки с ресепшен. Этот стонал не столь громко, но его побледневшее, даже позеленевшее лицо в каплях крупного пота говорило о том, что ему, пожалуй, еще хуже, чем громко стонущей даме.

– Ох, не могу больше! – вопила та. – Ох, умираю!

И так уж получилось, что полная дама, слишком увлекшаяся своими стонами, не заметила, как молодой человек опередил ее и оказался возле машины «Скорой помощи» быстрее, чем она сама. Но спохватившись, дама немедленно бросилась вперед, оставив позади своих родных и двигаясь для умирающей очень уж энергично.

– Пропустите, молодой человек! – отпихнула она в сторону конкурента. – Не видите, тут и постарше вас есть люди!

И не успокоилась, пока не залезла в машину первой, улеглась на носилках и самозабвенно застонала вновь.

– Умираю! Помогите!

Мужчине же было настолько худо, что он даже не мог оценить артистизма своей новой знакомой. Тихонько забился в тот угол, куда его поместили врачи, и затих там. Кире стало его так жалко, что прямо слезы на глазах навернулись. И к тому же она чувствовала свою вину за случившееся.

Чтобы окончательно убрать все недомолвки, она подошла к молодому человеку и спросила:

– Это вам после ужина так худо стало?

– Ох, и не говорите! – тихонько простонал тот в ответ. – Проклятые грибы!

– Вы так уверены, что отравились именно грибами?

В этот миг мужчину скрутил особо сильный приступ боли. Он уткнулся головой в колени и застонал.

– Может, вы йогурт на завтрак съели, а он случайно был просроченный? – держалась своей линии Кира. – Или рыбу копченую у местных рыбаков покупали? Мы вот не отважились, от нее уже и пованивает, и видок у нее еще тот.

– Да грибы это все! – раздался страдальческий голос ей в ответ. – Я же на них, проклятых, как ненормальный набросился. Вкусно. Тут уж приелось все, что они готовят. И вдруг вижу грибочки! Сразу себе целую тарелку положил. Еще отварного картофеля немного взял, но уж им точно невозможно отравиться!

Кира машинально кивнула. Она во время пресловутого ужина тоже взяла себе несколько молодых картофелинок и, попробовав, нашла, что клубни просто великолепны.

– Значит, все-таки грибы, – пробормотала Кира, чувствуя себя гаже некуда. – А вы, дама? Вы что-нибудь, кроме грибов, ели?

Толстая тетка на носилках на вопрос Киры не отреагировала. Ей было не до того, она так самозабвенно стонала, что не слышала никого, кроме самой себя. За тетку ответила ее дочь:

– Только грибы мама и ела!

– А я говорил, не надо так на грибы налегать! – произнес супруг толстухи. – Да еще на ночь. Грибы – это тяжелая пища, перевариваются плохо. Но ты же меня никогда не слушаешь. Две тарелки умяла, другим, может быть, из-за тебя не досталось.

Но толстуха истолковала слова своего мужа по-своему.

– Во-во, – закряхтела она. – Вечно я за других страдаю! Ох, родимые вы мои, не знаю, свидимся ли мы с вами еще. Уж так мне худо, так худо… Как эту ночь переживу, я и не знаю.

И женщина, расцеловав своих домочадцев, откинулась на носилки и закрыла глаза. Мужчина, который сидел у входа, стонал сквозь стиснутые зубы. Его заваливало на бок, сидеть у него явно просто не было сил.

В это время явился врач из больницы, который о чем-то беседовал с администрацией пансионата. Он уселся рядом с молоденькой медсестричкой и скомандовал шоферу:

– Можно ехать! – И еще чуть громче: – А всех посторонних прошу отойти от машины!

Кира послушно сделала шаг назад. Но перед этим она громко произнесла, обращаясь к своему новому знакомому:

– Ничего, молодой человек! Держитесь! Недолго вам осталось терпеть. Хоть вы поедете и не на носилках, но зато вами первым врачи займутся. Вы же у самого входа сидите, вас они и примут в больницу первым.

Услышав это, толстуха на носилках беспокойно зашевелилась. Мысль о том, что кто-то сумеет обойти ее, беспокоила ее даже в таком состоянии.

И уже закрывая дверь, Кира услышала ее голос:

– Парень, слышь, парень! К тебе обращаюсь! Тебе впрямь так худо? Слушай, я ведь не знала. Ты ложись на носилки-то, ложись. Я уж рядышком с тобой посижу. Тем более, что и впрямь ехать тут всего ничего.

Кира удовлетворенно улыбнулась. Что же, хоть какое-то доброе дело ей сегодня удалось совершить. Почему-то ей казалось, что состояние тетки куда менее тяжкое, чем у молодого человека. Тот, кто молчит и молча терпит беду, всегда получает помощь куда позднее, чем те, кто громко кричат о своем несчастье.

– Впрочем, хрен редьки все равно не слаще, – пробормотала Кира, возвращаясь к себе в номер. – Отравились-то эти двое нашими грибочками. Странно, почему же ни я, ни Лисица не почувствовали никаких неприятных симптомов?

Кира даже остановилась, чтобы мысленно просканировать свой организм. Нет, все по-прежнему было прекрасно. Сердце стучало. Легкие дышали. Мозг работал, как обычно, ни лучше, ни хуже. И самое главное, в желудочно-кишечном тракте была полнейшая тишина и покой. Желудку Киры явно пришелся по вкусу тот ужин, которым она его оделила сегодня.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Кира снова. – Почему у меня все хорошо, а у них нет?

И еще немного подумав, она решила:

– Надо спросить у Леси, как она?

Леся открыла подруге дверь заспанная и оттого не слишком добрая.

– Тебе чего? – хрипло поинтересовалась она, с трудом разлепив только один глаз.

Второй у нее так и спал, спрятавшись под спутанными прядями волос. Лесю покачивало, и Кира насторожилась:

– Ты себя как чувствуешь?

– Нормально. Спать только очень хочется.

– Слабости нет?

– Глаза закрываются сами собой.

– Живот не болит?

– Лечь хочется, – канючила Леся.

– А тошноты нету?

Леся сглотнула и мотнула головой:

– Говори уже, что тебе нужно, и проваливай!

– Сначала скажи, тебя тошнит?

– Нет, тошноты у меня тоже нету. Только сухо во рту очень.

Кира покачала головой:

– Ну, это не то.

– Не то что?

– Не похоже это на симптомы отравления.

Разумеется, при этом заявлении глаза Леси сами собой открылись.