Ллойд Биггл-младший - Шерлок Холмс и уэльские тайны

Сказав это, Мадрин посмотрел на меня так, словно бабка полковника была праправнучкой самого Шекспира.

— Вы не хотели бы осмотреть могилу Оуэна? — спросил вдруг он.

— Да, конечно, — ответил я, не задумываясь, и тем, кажется, очень удивил Мадрина.

— Я это потому предложил, — продолжал Мадрин, словно извиняясь передо мной, — что Бентон всё равно повёл бы вас туда. А так сэкономим время, а заодно и поговорим обо всём.

— Не понимаю, при чём тут Роберт Оуэн? — удивился я.

— Неужели мистер Сандерс ничего не говорил вам о Бентоне?

— Он сказал, что Бентон поссорился с отцом и ушёл от него.

— К сожалению, мистер Сандерс и Брин Хьюс — люди предубеждённые. Вы скоро составите собственное мнение о Бентоне. — Он с минуту помолчал. — Я заказал вам в «Медведе» номер. Вы любите ходить пешком? — Он улыбнулся и посмотрел на меня. — Я имею в виду не прогулки по лондонским улицам, а путешествие по горам и долам, когда за день проходишь миль двадцать-тридцать.

Если он думал удивить меня, то ошибся. Борроу в своей книге уже подготовил меня к тому, что тридцать миль — это среднее расстояние между валлийскими деревнями.

— Думаю, что смогу пройти и чуть больше, — ответил я. — Но сначала надо потренироваться на более коротких расстояниях.

— Конечно. Иногда мы будем путешествовать верхом. — Он посмотрел на мои ноги. — В этих ботиночках вы далеко не уйдёте. Вам надо будет купить что-нибудь погрубее и понадёжнее.

Мы проезжали мимо ухоженных двухэтажных и одноэтажных домов, в большинстве кирпичных и лишь изредка деревянных.

— Я смотрю, в Ньютауне много красивых зданий, — заметил я.

— Ньютаун — валлийский Лидс, — ответил Мадрин. — Хотя сейчас наблюдается спад производства, город славится знаменитой валлийской фланелью. Вы никогда не слышали о ней?

Миновав прекрасное здание магистрата, увенчанное башенкой с часами, мы оказались в центре города. Потом обогнули здание библиотеки и проехали мимо ничем не примечательного дома. На втором этаже его была укреплена доска, на которой большими чёрными буквами было написано:

«В ЭТОМ ДОМЕ РОДИЛСЯ РОБЕРТ ОУЭН, ВЕЛИКИЙ ЧЕЛОВЕКОЛЮБЕЦ».

Мадрин объяснил мне, что здесь отец Оуэна торговал скобяными изделиями и шорной упряжью и что сейчас в этом доме типография. Отель «Медведь» находился рядом. На рекламном щите значилось, что это самый большой и комфортабельный отель в Северном Уэльсе, что каждый номер оборудован ванной, к услугам гостей лужайки для игры в гольф, бильярдные и, наконец, недалеко от города есть много красивых мест для охоты и рыболовства.

Я оставил в номере свой узелок, и мы прошли сначала по центральной улице Брод-стрит, потом свернули на Олд-Чёрч-стрит и попали, наконец, на церковное кладбище, которое отлого спускалось к Северну. Мне нравилось идти по чистым улицам, слушать мелодичный звон на башне магистрата через каждые четверть часа и дышать полной грудью.

— Как видите, — сказал Мадрин, — церковь Святой Марии, на кладбище которой похоронен великий человек, стоит в развалинах, и никто не собирается восстанавливать её, хотя она построена в тринадцатом веке. В городе есть новая церковь Святого Давида, недалеко от вокзала, и потому старая заброшена, а жаль.

Мы прошли к могиле и остановились.

— Оуэн выступал против церковных обрядов и вообще церкви как общественного института, хотя и был по-своему верующим человеком, — проговорил Мадрин. — Он вернулся в город своего детства уже почти девяностолетним стариком и здесь скончался. Хотя церковники и выражали недовольство, его всё-таки похоронили на этом кладбище. Местные кооператоры поставили ограду, которую вы видите; хотели даже воздвигнуть памятник, но церковные власти не разрешили.

На чугунной доске ограды было выгравировано:

«ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ РОБЕРТ ОУЭН, ОСНОВАТЕЛЬ КООПЕРАТИВНОГО ДВИЖЕНИЯ».

Мы обошли могилу и на другой чугунной доске прочли:

«ВЕЛИКАЯ И ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ ЗАДАЧА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В СЕРДЕЧНОМ ЕДИНЕНИИ И САМОЗАБВЕННОЙ ПОМОЩИ ДРУГ ДРУГУ».

Слева от доски был бронзовый барельеф, изображавший тесно сплочённую группу рабочих, а вокруг них шла надпись:

«ОДИН ЗА ВСЕХ».

Справа располагался барельеф Оуэна.

От реки веяло прохладой, было очень тихо. «Как странно, — подумал я, — что имя великого гуманиста используется для каких-то тайных собраний».

Мадрин дотронулся до моего плеча.

— Вот и Бентон, — шепнул он.

Я обернулся и увидел, что к нам направляется молодой человек в очках, худой и очень скромно одетый. Он был без шляпы, длинные соломенного цвета волосы падали ему на плечи.

Мадрин горячо пожал ему руку и сказал:

— Познакомьтесь, Бентон, это мой кузен Айори Джонс из Лондона. Он большой почитатель Роберта Оуэна и просил меня показать его могилу.

Бентон Тромблей очень внимательно посмотрел на меня светло-голубыми глазами сквозь толстые стёкла очков и спросил:

— Почему вы им заинтересовались?

— Я познакомился с некоторыми его сочинениями, — скромно отвечал я. — Мне кажется, это один из самых замечательных людей прошлого столетия. Это социальный реформатор, идеи которого будут когда-нибудь реализованы, если образованные люди окажут им всемерную поддержку.

— Удивительно интересно! — воскликнул Бентон. — Я и сам так думаю! — Он повернулся к Мадрину. — Я сегодня читаю лекцию в фабричном клубе. Вы знаете, где он? (Мадрин кивнул.) Приходите оба. Начало в восемь часов вечера. Он достал из кармана два прямоугольных кусочка плотной бумаги и, черкнув на них что-то карандашом, вручил один мне, другой Мадрину.

— Это входные билеты. Предъявите их у входа, и вас пропустят.

Я не отрываясь смотрел на большую букву «О», посередине которой стояли инициалы лектора.

Бентон вдруг почему-то смутился и сказал:

— Хочу вас предупредить — на собрание разрешён вход только приглашённым.

— Я бы, может, и пригласил кого-нибудь, — пошутил я, — но я тут никого не знаю.

Мне хотелось продолжить разговор с ним, и я подумал, что он, наверное, не откажется поужинать.

— Давайте вместе поужинаем, — предложил я. — Сейчас без пяти пять, и я здорово проголодался. Интересно, какова валлийская кухня? Кажется, любимое блюдо здесь жареная баранина. не так ли?

Бентон явно растерялся. Наверное, он подумал, что по законам гостеприимства должен оплатить ужин, как сын богатого человека.

— Договоримся сразу: за всё плачу я, — объявил я решительно, — вы мои гости, и мне будет приятно побеседовать с вами о Ньютауне и Уэльсе. Правда ли. что в Уэльсе есть такие места, где каждая семья имеет свою церковь?

И пока мы шли с кладбища до ресторана, Бентон прочитал нам целую лекцию о том, что валлийцы не приняли реформу церкви, которую проводил Генрих VIII, и остались католиками, что при Кромвеле в Уэльсе появились кальвинисты и пуритане, а в последнее время растёт число методистов и баптистов.