Евгений Сартинов - След нумизмата

Пока они шли по двору, Силин думал о превратностях человеческой судьбы. Василий Федотович и в самом деле приходился родным братом матери, младшим и единственным. Он появился на свет, когда старшая из сестер Жилиных уже вышла замуж, а две другие ходили в школу. Долгожданного наследника фамилии холили, лелеяли, тем более что парень рос хоть куда: красивый, кудрявый, всегда задиристый и нахальный. Именно это сочетание привело его первый раз на скамью подсудимых -- порезал после танцев заезжего пацана из Железногорска, посмевшего танцевать с Васькиной подругой. По малолетству получил тогда не много, но жизнь уже слетела с катушек и понеслась по тюрьмам и лагерям. Сроки все возрастали, последний раз ему светил уже "вышак", да помиловали, дали пятнадцать за убийство.

Отсидев от звонка да звонка, Федотыч вернулся домой никому не нужным инвалидом с массой болезней от педикулеза до туберкулеза. Получив скудную "болезненную" пенсию, он поселился в доме своей умершей матери. Сначала Васян, так его звали блатные, попытался ввязаться в активную жизнь воровского мира, благо старички и среднее поколение воров его уважали. Но вот молодежь уже чхала на все и на всех. За какой-то год Васян потерял большинство старых знакомых из паханов, сам чуть не ввязался в кровавые разборки, но вовремя свалился с обострением чахотки, три месяца отвалялся в "тубике", выжил и никуда уже не лез, коротая свои дни жизнью типичного русского бомжа.

Из открывшейся двери дядькиного жилища дохнуло застоявшимся запахом дешевого табака и еще чем-то кислым, затхлым. Силин поневоле сморщился. Васян никогда не проветривал дом, дабы лишний раз не топить "голландку".

Оглядевшись по сторонам, Михаил пробормотал себе под нос:

-- Да, однако...

Он сам жил холостяцкой жизнью, питался концентратами, генеральную стирку и уборку проводил раз в месяц, но его квартира отличалась от дома Васяна, как Зимний дворец от чукотской яранги. Уборкой и стиркой дядька себя не утруждал совсем. Слава Богу, если раз в месяц ходил в городскую баню. Под Пасху тетя Зоя, младшая из сестер Жилиных -- последняя родная ему душа, устраивала генеральный шмон: стирку, уборку, полный аврал.

Плюхнувшись на некогда красный, а теперь черный засаленный и лоснящийся диван, старый уголовник откинул голову на спинку и, прикрыв глаза, сказал:

-- Падай вон в кресло. Только осторожно, сильно не ерзай, а то вместо ножки там кирпичи.

Покосившись вниз, Силин действительно обнаружил вместо левой ножки два силикатных кирпича. Федотыч же по-прежнему не открывал глаз.

-- Калган болит, -- пояснил он. -- Третьего дня пенсию давали, вчера кончилась. Да жлоб один вместо водяры керосина этого приволок, портвейна. Теперь хоть в "аркашку" лезь.

Нумизмат в свое время с подачи дядьки пытался изучить "блатную музыку", но все равно многое не понимал в разговоре родственничка, тем более что Федотыч всегда говорил тихим, ровным, без лишних эмоций голосом.

"Аркашка" -- это вроде бы петля, удавка," -- вспомнил Михаил.

-- И ни один кирюха не прется, чтоб похмелить! Да, нет мне сегодня вантажа. И чифирь не заваришь, уже и вторяк прогнал, один байкал остался.

"Это он про чай," -- снова перевел Михаил. Молча достав из сумки бутылку, он поставил ее на стол перед родственником. Услышав знакомый звук, тот приоткрыл глаза.

-- Обос... и не жить! -- роскошно выразил Васян свой восторг. -- Ты же вроде не киряешь?

-- Да я и сейчас не пью, -- признался Силин, продолжая выгружать подарки: колбасу, три пачки "Примы", пачку чая.

-- Значит, по делу притопал, раз и чихнарь, и тарочку приволок.

-- Угадал. Ну "поправься" сначала, а потом поговорим.

Зная дядькины традиции, Михаил плеснул и себе немного водки в почерневшую изнутри от чифиря фарфоровую чашку с отбитой ручкой. Дядька вяло жевал деснами молочную колбасу, из его обычной снеди на столе присутствовала только тертая морковь. В конце жизни у старого зека обнаружилась тяга к земле, более того, некий Божий дар. В его небольшом огороде все просто дуром росло. Своими урожаями он приводил в ярость старух соседок. Капуста у него вырастала по полпуда весом, морковь напоминала снаряды для орудия среднего калибра. Глядя, как Федотыч с кряхтением тянет из земли свеклу размером с волейбольный мяч, те просто зеленели от зависти. Этими овощами он и питался всю зиму. От цинги спасался квашеной капустой, морковь и свеклу употреблял в сыром виде, перетирая их на мелкой терке, подсознательно понимая, что так сохраняется больше столь нужных ему витаминов. Ну, а пенсия уходила на водку, чай и папиросы.

-- Как здоровье-то? -- спросил Силин из вежливости.

-- А, полный амбец. Скоро в деревянный бушлат оденут. Ну ладно, не тяни бодягу, говори, что надо.

-- Коллекцию у меня украли... -- негромко, дрогнувшим голосом начал Нумизмат.

Дядька знал про увлечение Михаила, пару раз он приходил к нему домой. Постепенно Силин разгорячился, тем более что они выпили еще, а спиртное он плохо переносил, так что, рассказывая об отношении следователя к его беде, даже прослезился.

-- Я на нее всю жизнь положил, а они...

-- А они на тебя положили, -- прервал его стенания Васян, на вид у него не было ни в одном глазу. Он весь как-то подобрался, заблестели глаза.

-- Ну-ка, расскажи еще раз про свою домуху, -- попросил он.

-- Чего? -- не понял Михаил.

-- Ну про кражу. Подломили у тебя хату или ключом открыли?

-- Ключом. Может, отмычкой, не знаю.

-- Покажи.

Васька протянул руку и долго рассматривал хитроумный ключ от силинского жилья.

-- Хороший сыч у тебя работал. Другой бы с прозвоном взял, дверь сломал, а этот -- старой школы. А показуху-то у тебя тоже забрали?

-- Чего? -- снова не понял Силин.

-- Ну, ордена-то у тебя висели, цацки эти.

-- В том-то и дело, что нет. Там и иконы были, и кресты старинные, бронзовые. А взяли только монеты.

-- Весили они сколько?

Силин задумался.

-- Ну, килограмм шестьдесят, может, больше.

-- Значит, не один гость у тебя был.

-- Почему?

-- По кочану. Сам не одну квартиру брал, знаю.

Вернув племяннику ключ, старик надолго задумался. Дымил своей вонючей "Примой", от нее даже Силин задыхался, а Васян, при его туберкулезе, не собирался бросать этой давней и смертельной привычки. Наконец он вынес свой вердикт:

-- Это у тебя не просто скачок был, съемщик постарался, наводчик. А раз хабар нигде не объявился, значит, все у одного барыги. Знавал я одного умельца, да тот с полгода назад хвостом шаркнул, ну, помер он, чего непонятно-то?

-- Слушай, дядька, помоги мне их найти! -- Силин перегнулся через стол, просто взмолился, как перед иконой. -- Жить я без этого не могу!

-- Это чтобы я тебе своих зашухарил, а ты мне их ментам подставил?! -изумился Федотыч.