Джеймс Паттерсон - Гонка на выживание

— Очередная ложь для последнего выпуска? — осведомился я.

Возбужденная Кэти повернулась ко мне на вращающемся кресле.

— Привет, Майк! Рада тебя видеть.

Она дружелюбно улыбнулась, но я холодно оборвал ее:

— Не надо! Даже не заикайся, как я замечательно выгляжу. Только скажи, почему добиваешься моего увольнения? Злишься, что не выболтал тебе лишнего?

Ее улыбка исчезла.

— Я не добиваюсь… твоего увольнения…

— Меня не волнуют твои выдуманные источники информации. Но когда намекаешь, что твой секретный осведомитель — я, это становится моим Делом.

— Как ты смеешь обвинять меня, будто я что-то выдумываю?!

Нужно отдать Кэлвин должное: она знала, что лучший способ защиты — нападение.

— Значит, говоришь, я рассказывал тебе об Убийце? Напомни, когда это было? Может, у тебя есть магнитофонная запись, чтобы освежить мою Память?

— Господи, какой ты самонадеянный, — презрительно усмехнулась она. — Тебе хоть раз приходило в голову, что у меня могут быть и другие источники?

— И кто же это? Кто еще мог сказать тебе чушь о «всего одном убийце» и «переодевании, чтобы избежать поимки»?

Она внезапно заколебалась:

— Послушай, не знаю, можно ли говорить с тобой об этом… Мне нужно согласовать с моим…

Я положил руку ей на плечо и усадил на место, не грубо, но довольно решительно.

— Я стараюсь поймать убийцу, — сказал я. — Выкладывай, что знаешь. Все. Немедленно.

Кэлвин закусила губу и закрыла глаза.

— Это он.

— Он? Что это значит, черт возьми? — Я сжал подлокотники кресла и наклонился к ее лицу. — Признавайся, Кэти. Терпение мое на исходе.

Я видел с мрачным удовлетворением, что она потрясена.

— Убийца, — прошептала Кэти.

Я отпрянул от нее, словно получил удар в лицо.

— Вчера днем он связался со мной по электронной почте, — сказала Кэлвин. — Написал, что хочет предотвратить возможность неверного истолкования. Я подумала, он помешанный, но он начал описывать все. Что, когда, где и даже почему.

Я достаточно долго терпел, чтобы получить какие-то сведения.

Скажи почему, — потребовал я. — Что, когда и где я уже знаю.

— Он толкнул девицу под поезд, убил продавца в «Поло» и метрдотеля в клубе «Двадцать одно», потому что, цитирую: «хочет привить этой гнусной дыре хорошие манеры». Еще сказал, что обычным, порядочным людям нечего беспокоиться, но если ты подонок, твои дни сочтены.

— Черт возьми, кем вы себя считаете, скрывая это от полиции?! — возмутился я. — Не можете же вы быть настолько глупы!

— Успокойся, Майк. Мои редакторы заседали весь день, решая, сообщить ли вам об этом. И, как я слышала, склоняются к полному раскрытию. И вот еще что. Это подсластит сделку. — Она взяла со стола лист бумаги с печатным текстом и протянула мне. — Это его, как он называет, «объявление о миссии». Хочет, чтобы мы опубликовали.

Я вырвал лист из ее руки.

«ПРОБЛЕМА

Кое-кто считает, что сейчас главная проблема — меркантильность. Я не согласен. Нет ничего дурного в вещах, ничего дурного в богатстве, в обладании красотой или в любви к красоте.

Дурно похваляться своими вещами, богатством, красотой.

Это болезнь.

Я люблю наше общество, нашу страну. Никогда еще в истории человечества не было страны, предназначенной для человеческой свободы. Но человеческая свобода требует достоинства: уважения к себе и окружающим.

В этом отношении мы сильно отклонились от курса. Большинство из нас в глубине души понимают, что мы ведем себя дурно. Но последствия подобного поведения достаточно редки, и мы продолжаем ежедневно совершать бесчестные и неуважительные поступки.

Вот почему я решил действовать.

Отныне кара за вызывающее поведение — смерть.

Я могу быть кем угодно. Вашим соседом в поезде, когда вы включаете свой айпод, или в ресторане, когда вынимаете сотовый телефон.

Подумайте хорошенько, прежде чем сделать что-то, чего, как вы прекрасно знаете, делать не следует.

Я наблюдаю.

С наилучшими пожеланиями Учитель»

Я трижды перечел текст и отложил лист.

Мне потребовалась всего секунда на принятие решения — эту встряску Кэти Кэлвин запомнит на всю жизнь. Я снял с ремня наручники и завел ей руки за спину.

— Что ты делаешь?! — испугалась она.

— То, что ты думаешь, — ответил я. — Твои права тебе зачитают в участке.

Она пронзительно завопила, когда я защелкнул второй браслет на ее тонком запястье, а по коридору к нам уже спешила группа белых людей среднего возраста с галстуками-бабочками и закатанными рукавами рубашек.

— Я редактор отдела городских новостей, — сказал один из них. — Что, черт побери, здесь происходит?

— Я городской полицейский, — ответил я, — и арестовываю эту женщину за препятствование отправлению правосудия.

— Вы не имеете права, — заявил молодой выпускник престижного университета, шагнув ко мне. — Слышали когда-нибудь о Первой поправке к Конституции?

— Слышал, к сожалению, и терпеть ее не могу. А вы слышали когда-нибудь о «черном воронке»? Вам придется посидеть в нем, если не уйдете с моей дороги. А почему бы вам, собственно, не окончить свое редакторское совещание в Центральной тюрьме?

Несмотря на их возмущение, реальность оказалась сильнее. Они отступили, и я повел Кэлвин в наручниках прочь.

— Молчи и не дергайся, иначе добавлю к обвинению сопротивление при аресте, — сказал я, и ей хватило ума подчиниться. Она шмыгала носом, глядела на меня полными слез глазами, но больше не спорила.

Охранник в вестибюле, увидев нас, вскочил с изумленным видом.

— Спасибо. Нашел ее, — сообщил я.

Выйдя из здания, я прислонил Кэлвин к капоту своего «шевроле», а сам отошел в сторонку и сделал несколько телефонных звонков — справился, как идут дела, но хотел, чтобы она думала, будто я говорю о ее аресте.

Только после этого, очень неохотно, я снял наручники.

— Ты считаешь все это игрой, но это не игра, — сказал я. — Твои журналистские фокусы, возможно, стоили жизни нескольким людям. Надеюсь, тебя повысят в должности, и ты по-прежнему будешь жить в мире сама с собой.

Отъезжая, я взглянул в зеркало заднего обзора и увидел, что она все еще стоит на тротуаре, закрыв лицо ладонями.

Мой новый кабинет в полицейской академий оказался наскоро перестроенной раздевалкой на третьем этаже, но я не жаловался: здесь было самое главное — стол и телефон. Доску объявлений украшала фотография Учителя с нарисованным на лице перекрестьем снайперского прицела.

Мы работали.

Позвонив Макгиннессу и уведомив его о последних событиях, я собрал свою команду детективов. К счастью, в нее входила Бет Питерс. Я попросил ее размножить объявление Учителя о своей миссии и раздать экземпляры остальным.