Светлана Алешина - Жажда острых ощущений

— А по-моему, главный вопрос в том, где деньги моего мужа!

— И это тоже! — с горячностью поддержал ее Лохман. — Но я в этом направлении уже принимаю меры.

Удальцова удивленно подняла брови и села в кресло. Она закурила, положила ногу на ногу, картинно выпустила дым и спросила:

— Ну, и какие же меры ты предпринимаешь?

— Всему свое время, Катя, — загадочно произнес Лохман.

— И когда же это время наступит? — Удальцова угрожающе повысила голос.

— Совсем скоро, — попытался успокоить ее Лохман.

— Меня этот ответ не устраивает. Я постоянно вспоминаю, что делал Борис в тот самый день, когда, по словам москвичей, он обналичил деньги.

— И что же?

Удальцова процедила:

— Амнезия проклятая замучила… Это было как раз накануне того, как он напился и въехал в столб.

Она затушила сигарету в пепельнице, закрыла глаза и задумалась. Где-то с минуту Катя терла виски и напрягала память.

— Ну, поехал он в банк, потом заехал на работу. Покрутился часа три, места все себе не находил… Дальше не помню, хоть убей!

Она замолкла, полулежа в кресле с закрытыми глазами.

— Стоп, Лохман! — неожиданно встрепенулась она. — Ты сам-то можешь восстановить этот день в памяти? Эта шлюха, не будем больше упоминать ее имя всуе, ночевала тогда у тебя?

Лохман наморщил лоб. Он вспомнил день, который предшествовал тому, когда Борис появился у него на квартире и там встретил Арину. Это был четверг, и, следовательно, Арина не могла быть с Виктором. Она приходила к нему обычно в пятницу, субботу и первые дни недели. В среду и четверг она, как правило, проводила вечера со своей дочерью.

— Нет, мы с ней только перезванивались, — твердо сказал Виктор.

— Значит, он был у нее. И, следовательно… Деньги тоже у нее! — Удальцова, казалось, была просто поражена своим неожиданным открытием.

Лохман же, потрясенный, молчал, не в силах ничего ответить.

— Итак, — сжав губы и кулаки, произнесла Катя. — Сейчас мы едем к ней и берем ее тепленькую!

В это самое время Лариса посмотрела на часы. Они показывали половину десятого. Судя по всему, Арина вместе со своей дочерью должна была находиться дома.

— Сейчас не надо, — попытался остановить ее Лохман. — Слишком много шума будет, если ты имеешь в виду крайние варианты.

Где-то с полминуты Лохман и Удальцова пристально смотрели друг на друга. Они прикидывали в уме, можно ли доверять друг другу и насколько уместным будет тот шаг, который Лохман дипломатично охарактеризовал как «крайний вариант».

— Когда же ты считаешь это лучше всего сделать? — холодно спросила Удальцова, наливая себе водки со спрайтом.

— Чуть позже, лучше даже завтра.

— Никаких завтра, едем прямо сейчас! — упрямо заявила Удальцова.

— Сейчас не надо, необходимо все обдумать.

— Что обдумывать-то? Все ясно как божий день. И теперь понятно, кто виноват в его смерти… Боже мой! Какая же я была дура! — Удальцова схватилась за голову.

Лохман, совершенно ошарашенный словами своей любовницы, налил себе водки и выпил. Где-то минуту они молчали, напряженно обдумывая ситуацию.

— Не может быть, — произнес Лохман наконец, нервно закуривая сигарету.

— Что не может быть? — тут же отреагировала Катя.

— Это я так, — рассеянно ответил Виктор. — Мне, наверное, надо принять ванну. Ты разрешишь это сделать?

— Да, пожалуйста, — пожала плечами Катя.

И в наушниках надолго воцарилось молчание. Лариса с Абрамцевым долго не решались заговорить друг с другом. Молчание первым нарушил он.

— Мне кажется, что в деле появляется новый подозреваемый, который долгое время рассматривался нами как жертва.

— Ты об Арине? — задумчиво спросила Лариса.

— Да, о ней, сердечной, — последнее слово Павел произнес с сарказмом. — Вся эта история с похищением и изнасилованием, по правде сказать, очень мутная. Похоже на то, что она сама себе готовила алиби. Да и Лохман как-то странно ведет себя в разговоре с Катей.

Лариса ничего не ответила, она сняла наушники и положила их на переднюю панель автомобиля.

— Уши устали, — призналась она.

— А я устал от другого, — вздохнул Абрамцев. — От лицемерия и продажности. Ведь Витек, елки-палки, а! Дружбан, блин… А Арина!

Абрамцев гневно сжал кулаки и был готов стукнуть ими изо всех сил по «бардачку». На его лице отразились смешанные чувства сожаления, презрения и ненависти.

— Борис, конечно, был далеко не ангелом, — продолжил свой монолог он. — Но эти двое… Что одна, что другой. Неужели все правда и виновата Арина? — он посмотрел на Ларису, но та лишь пожала плечами. — И неужели они сейчас поедут ее убивать?

Лариса снова никак не отреагировала на тирады Абрамцева. Он же не понимал, как это люди, которых связывал не один год дружеских и любовных отношений, могут вот так запросто из-за каких-то дензнаков отправить друг друга на тот свет.

— Мне кажется, что нам не стоит ждать, а надо отправляться к Борисовой, — выдал наконец Абрамцев.

— Да, пожалуй, — задумчиво ответила Лариса и включила мотор «Вольво». — Только пусть пока прогреется двигатель…

— У меня к тебе есть вопрос, который я давно хотел задать, — вкрадчиво сказал Лохман, когда они вместе с Катей почти одетые стояли у двери, собираясь выйти на улицу.

— Ну?

— Насчет плохой энергетики кухни ты тогда просто придумала, да?

— Нет, — серьезно ответила Удальцова. — Я чувствовала, что после вашей пьянки там было что-то не так. Я все-таки в свое время посещала курсы экстрасенсов и могу кое-что ощущать.

— Что ж, может быть, ты и права, — согласился Лохман. — Дело в том, что это я подсыпал тебе так называемый «любовный сахар» в лекарство, которое ты принимала от гастрита. Ты почувствовала изменения в организме?

— С-сука! — вырвалось у Удальцовой. — Ты просто сука, Лохман!

— В конце концов это благоприятно повлияло на наши отношения, — примирительно сказал Виктор и обнял ее.

— Слушай, Виктор, ты действительно страшный человек. А вот так, глядя на тебя, и не подумаешь.

— Самого большого успеха в жизни добиваются отнюдь не те люди, которые честны и открыты, — назидательно произнес Лохман, сквозь блузку пытаясь нащупать соски Удальцовой. — Возьми, к примеру, нашего всеми уважаемого Пашу Абрамцева и оцени его по результатам, которых он достиг в жизни. Занимает весьма посредственное, подчиненное положение в своей фирме по установке сигнализации. Хотя на самом деле электронный гений. С женщинами ведет себя честно и прямолинейно. И каковы результаты? Ни одной любовницы за два года! Это, по-твоему, нормально?

Удальцова слушала его молча, лишь тяжело вздыхая. Ласковые прикосновения Лохмана, которыми он сопровождал свою речь, пробудили в ней желание.