M. Поповец - Последний Танцор

— Да.

Последовали нервные спазмы, сотни различных точек в ее нервной системе беспорядочно заметались. Наверное, пара дюжин из них были расположены достаточно близко от пластин, чтобы четко показать результат. Лицо Мартина приобрело задумчивое выражение.

— Хорошо. Вы понимаете, когда лжете. Вы бы изумились, узнав, сколько социопатов у меня здесь побывало.

В голове у Дэнис молнией пронеслась мысль: «Нет, не изумилась бы».

Мартин продолжил допрос:

— Вам двадцать два года?

— Да.

— Вас зовут Фред Дворкин?

— Да.

— Вас зовут Дэнис Даймара?

— Да.

— Вы... — Ичабод замолчал. — Вас зовут Дэнис Даймара?

— Да.

— Хм-м... Вы когда-нибудь меняли имя?

— Да.

— Ладно, мы к этому еще вернемся. Ваш рост три метра?

— Да.

— Ваш рост метр семьдесят два сантиметра?

— Да.

Ичабод медленно проговорил:

— Хорошо. Итак, продолжим. Теперь вы можете отвечать «да» или «нет», но больше ничего. Ваши чувства по отношению к Дугласу Рипперу в основном положительные?

— Да.

— У вас нет никаких серьезных сомнений в отношении личности Советника Риппера?

— Нет.

— У вас не возникает серьёзных сомнений в правильности законодательной программы Советника?

— Нет.

— Вы считаете, что он в недостаточной степени американец?

Дэнис заколебалась, размышляя.

— Нет.

— Вы считаете, что Советник Риппер неадекватно представляет американские интересы?

— Я не могу ответить ни «да», ни «нет».

— Как вы считаете, Советник представляет американские интересы адекватно своим убеждениям и уровню интеллекта?

— Да.

— Вы считаете себя американкой?

— Да.

— Вы сможете быть лояльно настроенной по отношению к Дугласу Рипперу?

— Да.

— Ваши интересы ни в коей мере не противоречат интересам Дугласа Риппера?

— Насколько я понимаю, нет.

Ичабод нахмурился, но принял такой ответ.

— Претендуя на эту должность, вы не представляете никаких других интересов?

— Кроме своих собственных?

— Кроме своих собственных, вы не представляете ничьих интересов?

— Нет.

— Вы искренни в своем желании работать на Дугласа Риппера?

— Да.

— Есть ли в вашей жизни что-нибудь такое, о чем бы вам не хотелось рассказывать другим людям?

— Да.

— Возможно ли, чтобы кто-нибудь подкупил вас?

— Нет.

— Возможно ли, чтобы кто-нибудь шантажировал вас? Дэнис задумалась.

— Нет.

— Я вижу вы не уверены. Ну что ж, можете ответить на этот вопрос не односложно, а как захотите. В чем суть предмета, которым, по вашему мнению, вас можно шантажировать?

Дэнис смутно ощущала, как пластинки в ее руках стали скользкими от пота. Она геник, ее родители вызвали Большую Беду, и если Объединение ее поймает, то убьет — и это еще если ей повезет, а если нет, то превратит в животное. Она осторожно проговорила:

— Еще будучи в утробе матери, я подверглась генетическому усовершенствованию. Я знаю, что это незаконно...

— Так вы геник?

— Да.

— Ничего страшного, не расстраивайтесь. Мы частенько с ними сталкиваемся, Риппер даже однажды нанял такого. Какое имя вам дали при рождении?

Локализация — здесь, здесь и здесь — замедлить синапсы, расслабить нейрорецепторы.

Без малейшей паузы Дэнис ответила:

— Дэнис Сейшелл.

Повисла долгая пауза, пока Мартин сканировал свой вживленный канал. Наконец он встряхнулся и посмотрел ей прямо в глаза:

— Роберт оказался прав — вы невероятно хороши, мадемуазель Даймара. Я еще не встречал никого, кто столь замечательно мог бы контролировать свою нервную систему. Вы погасили более девяноста пяти процентов первичных реакций на собственную ложь.

Дэнис разжала пальцы и положила на колени две влажные керамические пластинки.

— Ичабод, до этого я поступала так, только когда спасала свою жизнь. И чего бы это ни стоило, простите меня. — Она повернула голову и коротко приказала стоящему сзади охраннику: — Тебе пора спать.

Снова повернулась к Мартину и, пока Брюс оседал на пол, обнаружила, что огромное тело собеседника с удивительной скоростью приближается к ней. Дэнис не предприняла ничего, чтобы защититься, не стала терять времени на то, чтобы увернуться, но секунды вдруг потекли очень медленно, и она успела прикоснуться к Ичабоду Мартину и изменить его в тот самый момент, когда он всей своей массой обрушился на нее, словно марионетка, освобожденная от веревочек.

Ичабод Мартин очнулся, чувствуя себя как-то странно. Он потряс головой, и лицо его перекосила легкая гримаса.

— Болит?

Брюс пришел в себя чуть раньше и теперь стоял, напружинившись, на прежнем месте. Ичабод посмотрел на него, потом на молодую женщину, сидящую напротив.

— Мадемуазель Даймара... Что у вас с лицом? Она моргнула и поднесла руку к наливающемуся под глазом синяку.

— Вы об этом? Ничего, пустяки. Я обновлю макияж, чтобы прикрыть его, перед тем как отправлюсь на встречу с Советником Риппером.

— Что ж, прекрасно. — Мартин пожал плечами. — Уверен, что все пройдет удачно. С нетерпением жду, когда мы начнем работать вместе с вами, мадемуазель Даймара. Я смотрел видео, присланное Робертом, где вы засняты в движении. Это потрясающе! Жду с нетерпением, — повторил он.

— Спасибо вам, Ичабод.

На его лице опять появилось недоуменное выражение.

— А ведь у меня действительно болит голова. И здорово болит, черт побери!

Дэнис Даймара сочувственно кивнула и мягко проговорила:

— Вы не можете себе представить, что творится с моей.

Встреча Дэнис с Риппером была назначена на 14.15. Ей надо было чем-то занять еще час. Она направилась в комнату отдыха для женщин, притушила свет до минимума — это была общественная комната, и полной темноты не получилось, — потом прошла в кабинку и заперла дверь. Там она опустила сиденье, села, закрыла глаза, и принялась ждать, пока затихнет пульсирующая боль в голове.

Прежде чем выйти из дамской комнаты почти час спустя, она задержалась у зеркала и переключила систему макияжа на светло-голубой тон, чтобы замаскировать синяк, которым украсил ее физиономию Ичабод Мартин, навалившись на нее всей своей тушей. Этот вариант не совсем подходил к ее белому с серебром костюму, но был лучшим из того, что удалось подобрать в цветовой гамме системы.

Дэнис дождалась, пока ее кожа поменяет цвет, и отправилась на встречу с Советником Объединенного Совета Дугласом Риппером.

В будущем нам наверняка придется идти на компромиссы.

Но это будут или должны быть компромиссы,

затрагивающие лишь частности, но не основные принципы.

Мы способны изменить свои политические позиции,

но не самих себя. Мы можем избежать столкновения интересов,

не предавая своих идеалов. При этом необходимость