Анна и Сергей Литвиновы - Она читала по губам

– Супружницу лучше всего бедную, молодую и глупую брать! Всегда тебе в рот смотреть будет!

А рядом жена того мужика стоит! Дама в возрасте! Естественно, все слышит!

Иннокентию Степановичу новоиспеченный муженек тоже толкнул речь про полную никчемность супруги. Снисходительно резюмировал:

– Только мордашка смазливая все искупает.

А Гришкин друг (хотя с виду тоже лопушок, типичный интеллигент) возьми, да смело ответь:

– Ладно, Гриша, не выделывайся. Эта девочка еще тебя за пояс заткнет.

Адель опешила. Муженек, кажется, тоже. Впрочем, быстро взял себя в руки. Расхохотался:

– Нет, Кешка, это ты брось. Умных жен я себе никогда не брал. Видно, планида такая.

Игриво ущипнул супругу за щечку и ушел под руку с одним из гостей.

Иннокентий Степанович остался подле Адели. Сочувственно улыбнулся расстроенной юной жене. Спросил:

– У вас образование какое?

– Университет дружбы народов, факультет журналистики.

– Серьезно, – оценил он. – Но работать вам Гриша, конечно же, запрещает.

– Пытался запретить, – кивнула она. – Но я все равно уже устроилась. На местный телеканал.

– Замечательно! – В его глазах засветился неприкрытый интерес. – Я искренне вам желаю сделать самостоятельную карьеру.

– Спасибо, – слабо улыбнулась Адель. – Я буду стараться.

Хотя пока дела у нее на работе шли совсем неважно. Диплом столичного университета никого особо не впечатлил: «Зато опыта у вас никакого!»

На должность взяли самую низовую – младшим редактором. А чтобы в кадр попасть (уверяли старожилы), нужно прождать минимум пару лет. И то, если никто из блатных вперед не всунется.

Гриша же – хотя на телевидении городском его прекрасно знали – помогать ей не собирался. Наоборот, пригрозил:

– Если будешь на работе задерживаться – сразу генеральному позвоню, он мой хороший знакомый. Мигом тебя уволит.

«Выходила замуж за блестящего мужчину, звезду, – переживала Адель. – А на деле: тиран самый настоящий».

Пока добивался ее внимания, Гриша вел себя благородно. Цветы, подарки, две песни ей посвятил, а выслушивал с каким вниманием! Но стоило ей стать женой – тут же из музы превратилась в кошечку. Внимания от супруга получает не больше, чем домашним животным уделяют. А она-то, наивная, надеялась с его помощью звездой стать!

Однако вдруг – через пару месяцев после свадьбы – Адель вызвал генеральный директор канала. Девушка явилась в приемную на дрожащих ногах. В огромный свой кабинет шеф ее не пригласил. Встретил в приемной, окинул оценивающим взглядом, буркнул:

– Ты и есть та самая Адель? Ну, пошли!

Привел в студию, посадил перед камерой, велел:

– Валяй, говори.

– Что? – растерялась она.

– Что хочешь, – начал раздражаться генеральный. – Вышел зайчик погулять – и так далее.

– О’кей, – кивнула Лопухина.

Дождалась, когда вспыхнет красный глаз записи, бодро начала:

– Сегодня хмурым апрельским утром на городском телеканале происходит триумфальное рождение новой звезды. Все цветы на рынке скуплены, плотную толпу поклонников сдерживает милиция, местные бизнесмены и чиновники отменяют деловые встречи, во всех программках подчеркнуто время ее передачи. Итак, Адель Лопухина впервые выходит в эфир!

– Достаточно, – оборвал ее вдохновенную речь генеральный.

Попросил оператора:

– Дай посмотреть.

Лицо – сонное, равнодушное.

Непонятно: нравится ему или нет.

– Ну, что? Любит меня камера? – не выдержала Адель.

– Сойдет, – усмехнулся шеф. – Только рот не криви. – И коротко приказал: – С завтрашнего дня работаешь корреспондентом в отделе новостей.

– Вау! – не сдержалась девушка. – Спасибо вам огромное!

А генеральный скупо улыбнулся:

– Это ты Кешке спасибо скажи.

– Кому? – опешила Адель.

– Иннокентию Степановичу. Мы с ним давно знакомы. Очень за тебя просил.

«Вот это, – мелькнуло у нее, – мужик! Лучше б я за него замуж вышла!»

…На работе в отделе новостей Адель (как и боялся муж) пропадала целыми днями. Бралась за любые темы – хоть заседание городской администрации снимать, хоть драку в ночном клубе, лишь бы наработать опыт. Постоянно приставала к опытным журналистам с вопросами. Неотрывно, будто хорошее кино смотрела, наблюдала, как коллеги проводят прямые эфиры.

– Молодец, Адель, так и надо. Таланта у тебя особого нет – зато хватка бульдожья, – посмеивался над ней криминальный хроникер Костик.

Работа ей нравилась. Правда друзей среди коллег завести не удалось. То ли она, «молодая, да ранняя», всех раздражала, то ли просто по жизни: телевидение – гадючник.

Единственный – в этом городе! – друг только был: Иннокентий Степанович.

Его – с тех пор как помог ей на телевидении продвинуться – Адель среди гостей мужа выделяла. Всегда старалась сесть рядом, когда говорил, заглядывала в рот. Рассказывал Иннокентий Степанович (о литературе, музыке, медицине) – просто заслушаешься. Ее тоже всегда выслушать был готов. И советы давал.

…Адель в принципе не выносила, когда ее учат. В университете преподаватели даже баллы ей на экзаменах снижали за то, что все подвергала сомнению и спорила с ними безо всякого уважения к регалиям. А вот Иннокентия Степановича слушаться ей хотелось. Потому что верилось: он не покрасоваться хочет, но искренне ей помочь.

Насколько все-таки разные они с Гришкой!

Если муж – по повадкам – напоминал ей подростка, то друг – по поведению, не по внешности! – годился на роль старца. Не просто умного, а вроде оптинского. Понимающего, всепрощающего. У Адели сразу настроение повышалось, когда он в гости заглядывал. Всегда сама старалась проводить его в гостиную, заварить чаю, поговорить.

Гришка даже забеспокоился, однажды подозрительно спросил:

– Ты не влюблена часом в моего Кешку?

– Глупости, – отрезала Адель.

И не соврала.

Влюбиться – значит, секс. А какой может быть секс с отцом, гуру, жилеткой для слез и сомнений?!

Иннокентий Степанович продолжал ее опекать. Направлять – очень умело и незаметно.

…В университете она учила французский, язык в путешествиях не самый полезный. Муженек ей уже весь мозг прокапал, чтоб английский освоила. Однако Адель за учебу браться даже не думала – потому что хорошую вроде идею Гришка в неприятные слова облекал:

– Давай, берись за язык, а то ходишь за границей, как дурочка деревенская.

Или:

– Попой вертеть (это он про аэробику) у тебя время есть, а английским заняться все некогда.

После подобных высказываний учиться просто назло не пойдешь.

Иннокентий же Степанович произнес мягко – однажды, когда все вместе пили вечерний чай:

– Английский для эффектной девушки – столь же естественен, как на каблуках уметь ходить.