Георгий Молотков - Расследованием установлено…

А вот еще одно заключение экспертизы. Оно имеет прямое отношение к вам. В нем говорится, что слово «прилагаю», которым заканчивалась записка о трехстах оставленных Сердобольским рублях, зачеркнуто шариковой ручкой, по составу пасты идентичной изъятой у вас при аресте. Вам понятны заключения экспертиз?

Раковский молчал. Слишком долго молчал. Потом сказал, как выдохнул:

— Понятны.

— Ну а о том, как вы организовали изготовление подделок под Фаберже, я надеюсь, вы расскажете сами.

Раковский ничего не ответил. Но по тому, как дрогнули его губы, каким отсутствующим взглядом смотрел он сейчас куда-то мимо следователя, Линяшин понял: расскажет. Придет в себя, трезво взвесит, что запираться бесполезно, и, чувствуя, что следствие идет к неминуемой развязке, начнет давать близкие к истине показания.

Два месяца спустя Линяшин подшил в это многотомное уголовное дело последний документ — обвинительное заключение. Подшил с явным удовлетворением. Вместе с уголовным делом предстояло отправить в прокуратуру в качестве вещественных доказательств и изъятые при обысках камнерезные и ювелирные изделия. Подлинные работы мастеров фирмы Фаберже и искусные подделки. А вот с ними, этими немыми свидетелями обвинения, Линяшину расставаться было грустно…

Сухогруз должен был прийти около одиннадцати вечера, но из-за тумана задержался где-то в восточной части залива. Уже далеко за полночь на горизонте показалось светлое пятно, затем оно превратилось в огни большого судна, которое медленно и осторожно подходило к порту.

Все свободные от вахты моряки столпились на борту сухогруза, напряженно вглядываясь в освещенный ярким светом пирс, на котором стояли встречающие их родные и близкие… Вот уже некоторые узнали друг друга и радостно замахали руками. Сухогруз швартовался у двадцать второго причала.

Теперь моряков отделяли от их родных буквально десятки метров, однако и те и другие прекрасно понимали, что пройдет по крайней мере еще часа три, прежде чем можно будет обнять любимого человека и расцеловаться с ним. Ничего не поделаешь — сухогруз вернулся из загранплавания, а существуют строгие таможенные правила, согласно которым все каюты, трюмы, машинное отделение и прочие нежилые помещения каждого судна, приходящего из заграничного рейса, должны быть предъявлены для таможенного досмотра.

…По трапу на борт судна поднимаются члены комиссии по оформлению прихода судна из заграничного рейса: пограничники — представители контрольно-пропускного пункта «Ленинград», двое сотрудников таможни, врачи санитарной службы, представители службы по карантину растений, агент службы Трансфлота. Каждая служба занимается своим делом. Мы последуем за работниками таможни, которые, после того как пограничники закончили проверку, приступили к таможенному досмотру, взяв с собой двух назначенных капитаном представителей команды: второго механика и боцмана.

Даже досмотр чемоданов, сумок, другого багажа и носильных вещей представляет определенные трудности, ведь «находчивые» люди порой весьма хитроумно прячут ценности: часы, золотые и серебряные цепочки, монеты, денежные купюры — среди стопок с бельем или даже в специально приспособленных тайниках, дополнительно пришитых карманах и т. д. А что тогда можно сказать о большом океанском судне с его палубами, переборками, трюмами, кладовыми, машинным отделением, каютами и т. д. и т. п.? Ведь это настоящий плавучий дом, в закоулках которого можно запрятать не несколько монет и часов или цепочек, а десятки импортных джинсов, скупленных по дешевке где-нибудь в портовых магазинах, японские или западногерманские суперсистемы, начиненные электроникой, за которые дома можно выручить кругленькую сумму.

Инспектор таможенной службы Перфильев хорошо разбирался во всем этом лабиринте трапов, надстроек, палуб и трюмов — за плечами восемь лет службы в таможне. Сегодня вместе с ним работал контролер Келейников, стаж работы которого не превышал года. Таможенники проверили жилые каюты членов экипажа и нескольких пассажиров. Кое-где осматривали вещи, чемоданы, сумки, интересовались подволоками (потолками кают). У некоторых членов экипажа проверили с помощью металлодетектора карманы. Все в порядке — никакого металла.

— Теперь в машинное отделение! — сказал Перфильев.

На лифте спустились в центральный пульт управления машинного отделения. Из застекленного помещения хорошо были видны дизеля, один из которых продолжал работать, снабжая судно электроэнергией. Перфильев стал обследовать центральный пульт, а Келейникова направил в машинные кладовые.

Осматривая стеллажи второй машинной кладовой, Келейников обратил внимание на четыре довольно больших деревянных ящика, стоявших на верхней полке. Судя по маркировке, ящики были иностранного производства. Помня наставление Перфильева, которое он выражал в довольно своеобразной форме: «Смотри в оба!», Келейников обратился ко второму механику:

— А что это у вас в ящиках?

— Судовое имущество. Видимо, запчасти для дизелей.

— А почему в импортных ящиках?

— Так поставлены фирмой. Мы же у них ремонтировались.

Удовлетворенный ответом Келейников вернулся на центральный пульт. Перфильев уже ждал его. Выслушав доклад, спросил:

— Ну хоть один ящик-то посмотрел?

— Нет.

Перфильев недовольно поморщился:

— Пойдем посмотрим.

Ящики оказались не такие уж тяжелые. Спустили один. Он легко открывался после поворота никелированной ручки. Келейников увидел что-то завернутое в упаковочную бумагу. Развернул. К дизелям это не имело никакого отношения: фаянсовая раковина нежно-голубого цвета. Тут же аккуратно упакованные пластмассовые трубки. Пришлось посмотреть и другие ящики…

Второй механик наблюдал происходящее с безразличным видом.

— Ничего пояснить не могу.

Вызвали старшего механика. В объяснении, написанном по предложению Перфильева, он указал, что ящики погружены по указанию капитана, о содержимом ящиков ему известно не было.

Перфильев, Келейников и старший механик направились к капитану. Келейников первый раз в жизни был в капитанской каюте, и на него произвела впечатление та обстановка, которую он увидел: и комфорт и вместе с тем ничего лишнего. От взгляда Келейникова не скрылся стоящий в углу небольшой столик, на котором лежали конфеты в нарядных коробках и стояли бутылки с яркими заграничными наклейками.

Капитан — совсем молодой сухощавый человек невысокого роста — гостеприимно распахнул дверь.

— Добро пожаловать! — сказал он, улыбаясь. — Надеюсь, все в порядке?

— К сожалению, нет, — ответил Перфильев. — На стеллаже во второй машинной кладовой обнаружены два комплекта сантехники фирмы «Орас», сварочный аппарат фирмы «АГА» марки «ТИГ-10» и два комплекта инструментов фирмы «Блэк энд Деккер». По письменному объяснению старшего механика эти предметы погружены туда по вашему личному указанию. Нас интересует: является ли это судовым имуществом или это груз, предназначенный для кого-либо. В таком случае неясно: почему об этом грузе нет указаний в грузовой декларации?