Георгий Молотков - Расследованием установлено…

И господь бог ответил мне и много раз выводил меня из труднейших обстоятельств.

Он достал из тумбочки пачку чая, распаковал. Пока грелся чайник, еще раз подвел итоги дня. Сегодня получен последний ответ на запросы по жалобам Баринова и Тимохина в различные государственные учреждения и органы власти. Честно говоря, каждый раз, когда приходило очередное письмо, он ловил себя на мысли, что втайне ему даже хочется, чтобы это оказалась отписка, бюрократическая оплеуха, и тогда можно будет найти хоть крошечное оправдание для подследственных. Дескать, обиделись на формализм, равнодушие — ну и пустились во все тяжкие. Но нет — на все жалобы им отвечали, быть может, очень сухо, но всегда в соответствии с законом.

Таким же был ответ от уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Ленинграду и области.

Начальнику следственного отдела

Управления КГБ СССР

по Ленинградской области

На Ваш запрос сообщаю, что Баринов В. А. и Тимохин С. Ю. действительно обращались к Уполномоченному Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Ленинграду и Ленинградской области с просьбой разрешить официально выступать с музыкально-религиозной программой созданного ими ансамбля «Трубный зов» в концертных залах страны, в чем им было отказано и разъяснено, что, согласно законодательству о религиозных культах, они могут исполнять религиозные произведения только в стенах официально действующего молитвенного дома евангельских христиан-баптистов как члены этого религиозного общества.

Уполномоченный Совета Г. С. Жаринов

И до чего же ловко они использовали этот отказ! А вот от всех утаили, что когда попытались выступить в молельном доме на Поклонной горе, то вызвали яростное сопротивление даже самых тихих баптистов. Члены общины были глубоко убеждены, что эта музыка, да и тексты оперы, не соответствуют представлениям о христианстве, являются «порождением сатаны».

«Сатана», впрочем, имел четкий адрес — Кестон-Колледж. И в который раз Владимиров отметил для себя, что противник ведет «психологическую войну» далеко не рыцарскими способами… Спекуляция на чувствах верующих и даже на чувствах атеистов, воспитанных на уважении к свободе совести, на терпимости к тем, у кого есть свои причины верить в Христа, Иегову, Магомета или Будду…

Сегодня был момент, когда Владимиров едва подавил в себе отвращение после встречи с Бариновым. Он дал ему прочесть протокол допроса его тети Тамары Дмитриевны Прониной, о которой Баринов повторял везде, где только мог: «Именно родная тетушка привела меня к богу… Благодаря ей я поверил…»

До встречи со старушкой Владимиров представлял ее себе этакой воинственной, агрессивной баптисткой, ненавидящей, подобно своему племяннику, все вокруг и готовой принести в жертву своему богу кого угодно. Но на деле все оказалось не так.

Усталая, изможденная пожилая женщина. Видно, что горя ей пришлось в жизни хлебнуть немало. И поражали при этом ее спокойствие, твердая убежденность, с какой она произносила каждое слово. Речь ее выдавала человека развитого, по-своему незаурядного.

— Тамара Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, как можете поподробней о своем племяннике, о его вере, о его увлечении музыкой… И вообще, что он за человек?

Пронина помолчала.

— Вы задали очень трудный вопрос, Александр Владимирович. «Что он за человек…» Кто имеет право судить о другом? Ведь сказано…

— Не судите и судимы не будете?

— Вы знаете Святое писание?

— А что здесь странного? — в свою очередь удивился Владимиров;

— Но ведь вы, конечно, атеист?

— Естественно. А Ветхий и Новый завет изучал в университете… Так все-таки, Валерий… Как вы считаете, он действительно верит в бога?

Женщина вздохнула.

— Я Валерика люблю, как сына. Может, даже больше. Он ведь сирота, много страдал… Не могу о нем говорить плохо. Он рос в нашей семье, если этот ужас можно было назвать семьей… Но Валерию всегда не хватало смирения.

— А разве перед трудностями обязательно нужно смирение? — спросил Владимиров и тут же мысленно выругал себя: «Что за бестактность! Не на дискуссию же я ее позвал!»

Пронина опять глубоко вздохнула.

— Мы с вами люди разных воззрений… А Валерий… Он рос непослушным, легкомысленным и упрямым мальчиком. К сожалению, очень ленивым. Но — добрым. Сердце у него отзывчивое. И все же… В армии ему грозил трибунал. Я рассказала ему о боге… Кажется, он поверил. Не пил первое время, не курил, вел себя скромно. А когда завербовался на Север, в Тюмень, снова перестал быть баптистом. Правда, когда вернулся в Ленинград, снова как будто захотел исправиться, принял крещение. Работал шофером, потом сторожем. Его уволили за нарушения дисциплины… А он, всем твердил — за веру.

Голос Прониной неожиданно окреп:

— Я вполне допускаю, что отдельные должностные лица могут совершать перегибы, нарушения в отношении верующих. Бог им судья! Но закон… Закон защищает наши права, он на нашей стороне. Это ложь, что верующих у нас притесняют. Наказывают тех, кто откололся от церкви, нарушает законы, клевещет на действительность, на нашу Родину! А этого никто не потерпит. В том числе и мы, баптисты. Ведь мы такие же советские люди, такие же граждане, как и все, такие же патриоты. И так же любим Отечество, как и вы, атеисты!

«Вот тебе и смиренная христианка!» — удивлялся Владимиров.

— …Я говорила Валерию, много раз, чтобы он не гневил бога, не тешил сатану. Разве можно спекулировать на вере? Я слушала Би-би-си, передавали оперу Валерия. Мы, истинные баптисты, конечно, очень возмущены. Это бесовская музыка. Но больше всего меня возмутило, что Би-би-си назвало Валеру гениальным музыкантом. Ведь гений — он трудится с утра до ночи в поте лица своего, как и завещал господь, а Валерий только со своими иностранцами все время проводил, письма подметные сочинял… — И тут она заплакала.

Через час Владимиров вызвал Баринова.

— Как к вам относится ваша тетя, которая приобщила вас к вере?

— Она любит меня, как Христа! — заявил Баринов.

— Она способна сказать о вас всю правду?

— Только она и способна сказать обо мне всю правду!

— Прочтите.

Баринов прочел протокол. Глаза у него расширились, челюсть отвисла. Он был бледен.

Владимиров вызвал конвой.

— Уходите, Баринов, — шепотом сказал следователь. — Уходите…

Передача радиовещательной станции Би-би-си

У микрофона Сева Новгородцев:

— Энергичное письмо прислал москвич Павел. Он пишет нам:

«Хэлло, Сева! Искренний и горячий московский привет от любителя и поклонника рока, постоянного слушателя твоей передачи с марта. Меня заинтересовала твоя передача. Услышал я о группе «Трубный зов». Некоторые слушатели твоей передачи поносят «Трубный зов», называя себя при этом поклонниками рока. Я не хотел опускать свои симпатии в сортир и решил написать парням, благо передавались адреса. Но прошло два месяца — ни ответа ни привета, Я снова взялся за перо. Прошел месяц. И вот получаю ответ — Тимохин ни хрена там не проживает. Тогда я разозлился и написал им, что они там сволочи и чинуши. Ответа на сей раз долго ждать не пришлось — они мне написали, что я гнида и не ценю их добродетель. Пришлось на них плюнуть.