Андрей Дышев - Тот, кто скрывается во мне

Всюду жизнь.

И вдруг в этом странном мире, где, стреляя искрами, горели деревянные ящики и люди окружили костер, словно тени, раздалась мелодичная трель. Тени вскинули головы. Я тоже посмотрел по сторонам, как вдруг вспомнил, что у меня в кармане по-прежнему лежит мобильный телефон — вещь совершенно несовместимая с обществом, которое приняло меня.

Я вытащил трубку, с ужасом глядя на маленький предмет в тонком кожаном чехле, который с легкостью проложил мост от нищенского дна к моей прежней сытой и теплой жизни.

— Слушаю, — сказал я со страхом.

Все обитатели мусорной свалки с неменьшим страхом смотрели на меня.

— Что ж ты не держишь своего слова? — услышал я тихий голос «друга». — Обещал, что через пять дней мы встретимся в Шереметьеве! Я даже на платное объявление не поскупился. Хожу по залам, жду тебя.

— Что?! — хриплым голосом крикнул я. — Это ты?! Это ты?!

Я задыхался от гнева. Я не мог выразить всю свою ненависть к этому человеку, настолько она была велика. Это он во всем виноват! Из-за него жизнь моя дала трещину! Из-за него я сейчас мерзну на мусорной свалке! Негодяй! Я убью его!

— Мы же договорились, — весело говорил «друг», — что встретимся. Так подъезжай, поговорим!

— Если я подъеду, — произнес я, — то тебе будет плохо.

— Мы еще посмотрим, кому из нас будет плохо, — нагло заявил он.

— Ты где? — сквозь зубы процедил я.

— В здании аэропорта. На втором этаже. Там, где экспресс-кафе.

— Я приеду, — пробормотал я и отключил телефон.

Тени перестали жевать, пить и курить. Они молча смотрели на меня.

— Мое место не занимать! — сказал я, кивая на смятые коробки. — Я еще вернусь!

— Водки! Водки привези! — раздались со всех сторон сиплые, простуженные голоса.

До аэропорта я добирался очень долго. Билетерши выкидывали меня из автобуса из-за отсутствия денег, но я дожидался следующего, проезжал на нем одну остановку, и меня снова выкидывали. «Друг» звонил через каждые полчаса, спрашивал, как идет мое продвижение. Я, сжав зубы, отвечал, что мы обязательно встретимся.

Наконец контролеры выкинули меня из автобуса в аэропорту Шереметьево. Я чувствовал, как меня начинает охватывать волнение, словно мне предстоял боксерский поединок на ринге. «Это же тщедушный, злобный старичок, — думал я. — Почему же меня всего трясет? Неужели, я его боюсь?»

— Ты уже в аэропорту? — спросил «друг» по телефону. — Поднимайся по эскалатору на второй этаж. Не отключай трубку…

Я протискивался сквозь кордоны встречающих с цветами и поток пассажиров с чемоданами. Я должен был сейчас находиться среди этих людей в роли пассажира. В дорогом костюме и с «дипломатом» в руке. У меня в кармане должны были лежать билет в какую-нибудь красивую европейскую страну и чистая, как совесть, таможенная декларация. От меня должно было пахнуть дорогим французским одеколоном, а сто граммов «Мартеля» приятно согревали бы душу и легко кружили голову. И впереди меня ждал бы недолгий перелет, банк с моим счетом, роскошная гостиница и услужливые портье. Это обязательно должно было наступить! Мне выпала счастливая карта, и я сделал все, чтобы завершить партию в свою пользу. Я, умный, удачливый, вроде бы все рассчитал и продумал.

Но что случилось? Почему вместо пятизвездочного отеля в Париже, Копенгагене или в Лондоне меня ждет мусорная свалка на задворках Москвы?

Я встал на ленту эскалатора. По залам эхом разносились слова диктора, объявляющего посадку на очередной рейс. Моя душа корчилась от боли. Какая несправедливость! Почему кто-то улетает, а я нет? Почему этот мелкий лысый старик смеет издеваться надо мной? Кто ему дал на это право? Кто он такой?

— Ты уже дошел до экспресс-кафе? — спросил «друг». — Теперь иди дальше вдоль щита с расписанием, прямо на стойки таможенного контроля…

Мое сердце колотилось, как церковный колокол. Я чувствовал, что злость уступает место страху и неуверенности. Я шел все медленнее, исподлобья глядя по сторонам, стараясь заметить лысого академика раньше, чем он увидит меня. Кажется, я оставлял себе шанс резко развернуться и уйти, так и не встретившись с ним.

— Ага! — воскликнул «друг». — Я уже вижу тебя! Теперь возьми чуть левее — к столу, где пассажиры заполняют декларации…

Отступать было поздно. Надо было сжать зубы, стиснуть кулаки, решительно подойти к нему и с ходу ударить его в лицо. На крайний случай дать пощечину. Но я обязан был что-то сделать. Святое дело рассчитаться с человеком, танцующим на моем несчастье.

— Иди прямо…

Я медленно брел к столу, глядя себе под ноги. Главное, не сломаться, не струсить. Не сломаться, не струсить…

Я вскинул голову и прямо перед собой увидел Аристарха Софроновича, Настю и Чемоданова.

— Здравствуйте, молодой человек, — первым поздоровался профессор, пряча в карман пальто трубку мобильника. — Хорошо, что рейс на час отложили, иначе мы бы уже не встретились.

Я остановился перед троицей как вкопанный. Удар был настолько сильный, что я сразу понял: я уже и сломался, и струсил, и дай бог сил защититься от новых ударов.

— Привет, — сказала Настя, легко и просто улыбаясь. — Познакомься, это мой муж Виктор.

Она кивнула мне на Чемоданова.

Они вызвали меня, чтобы всласть поиздеваться надо мной! Собрались лететь в Америку! Чтобы присвоить себе мои деньги. Пусть летят! Земля дрогнет от моего гнева. Я добьюсь справедливости. Договор лежит у моего сердца.

— Мы ждали тебя, чтобы ты принял участие в торжественном акте нашего бракосочетания, — промяукала Настя и прикрыла плутоватые глаза. — Но ты куда-то исчез.

Я посмотрел на профессора, на его благородное, умудренное жизнью лицо.

— Ладно, — произнес я, — Настя молодая и глупая. Но вы, Аристарх Софронович… Неужели вам не страшно за то, что вы сделали со мной? Совестью прикидывались. А сами? Лгали мне столько времени.

— Вы заметили, как изменились? — спросил профессор, натягивая на руки тонкие кожаные перчатки. — Мне приятно отметить, что в вашем словарном запасе появилось слово «совесть». Вы уже не столь самоуверенны? Не считаете, что крепко стоите на ногах, что держите бога за бороду?

— Значит, вас задела моя самоуверенность? — спросил я. — Вы хотели мне доказать, что если у меня нет ученой степени, то я ничтожество?

— Нет! — возразил профессор и махнул рукой в перчатке. — Что вы! Зачем? Жизнь рано или поздно все расставит по своим местам. Я всего лишь хотел проверить, насколько искренни и честны ваши намерения относительно Насти. Вы как-то сказали мне, что любите ее. Я позволил себе усомниться в ваших словах и предложил дочери провести маленький тест.

— Что? — не понял я. — Тест?

— Да, — кивнул профессор. — Тест. Элементарная и надежная система проверки внутреннего мира человека, которая с успехом практикуется во всем мире. Я решил проверить, кого вы больше любите — Настю или себя, богатого и преуспевающего; на чем вы остановитесь, если у вас будет выбор, на Насте или на деньгах.