Вадим Россик - Страна падонкаф

Вот-вот! Пытки! Тел куски! А он не такой! Значит, он на стороне добра!

Убийца снова посмотрел на мобильник. Пора звонить. Он протянул руку.

Катя с нетерпением ждет звонка. Очень хочется показать любимому новую стрижку. Все-таки не какая-то шняга, а настоящее каре. В кои-то веки в салоне побывала. Теперь не девушка, а просто виденье!

Мама затеяла на ужин беляши. Катя теперь с ней на кухне долбается. Как папа Карло. Тесто, фарш… Марисабель за компьютером. Оттеснила Латойю, наглюха, зато тихая сестренка теперь может с Пусиком играть, сколько душеньке угодно. Пусик и рад. Скачут вдвоем по кроватям. Сержа дома нет.

Катина сотка запиликала. «Непара», «Милая». Удачная песня. Закачала себе рингтон. «Блин, руки в фарше!»

Катя наскоро обтерла руки полотенцем и с телефоном вышла в прихожую. Маме незачем слышать разговор. Сердечко бешено заколотилось. Это он! Любимый!

— Привет, Катенок!

— Привет, зайка!

— На нашем месте в десять?

— Конечно!

— Значит, до десяти? Только не опаздывай!

— До десяти, зайка!

Вот и весь разговор. Катя грустно смотрит на мобильник. Всегда он так. Пара обыкновенных фраз — и отключается. Конечно, она мечтает когда-нибудь сходить с любимым на дискач или на тусовку в ночной клуб. Но она понимает — сейчас ему некогда. Надо работать. Зарабатывать. Об их отношениях никто не знает. Даже мама. Он говорит: «Еще рано, не время». Она верит любимому. В его удивительной голове теснятся удивительные идеи. Ведь он так талантлив! За это она его, наверное, и полюбила. Она любит его так сильно, что иногда не может даже дышать. Легкие отказываются работать. Вот какая любовь!

Катя возвращается на кухню и снова принимается за стряпню. С каким бы удовольствием она готовила для любимого! Девушка вздыхает. «Родить бы ему ребенка!» Катя украдкой смотрит на мать. Мама ведь до сих пор не знает, что Катя уже не девственница. Все еще считает ее маленькой девочкой.

Катя вспоминает выпускной вечер в школе. Потом пустынный берег Мухачи. Ночь. Она тогда позволила Сашке лишнего. Они были такие счастливые и пьяные! Казалось, что теперь начнется какая-то другая, удивительная, взрослая жизнь! Сашка оказался таким неумелым! Было больно, но она вытерпела. Почти не стонала.

Катя аккуратно раскладывает большой ложкой мясной фарш по кругляшам теста. Мать ловко лепит беляши и складывает их на посыпанный мукой противень. Скоро будет готово. Катя задумывается. Она снова в прошлом.

Потом Сашка уехал из Мухачинска и поступил в военное училище. Как всегда мечтал. И сразу же перестал общаться. А Катя осталась в Мухачинске со своей любовью. Бедная девочка-дурочка. Но теперь-то она не такая! Наивная, глупая, доверчивая. Ворона. Ей скоро восемнадцать! Еще чуть-чуть — и старуха! Теперь она знает жизнь, знает мужчин. Теперь ее уже так не обманешь: чуть погладили, и упала — я вся ваша!

Катя смотрит на часы. Скорее бы десять! Про странные слова дуралея Лябина она совсем забыла.

Сережа у Марка. Пьет кофе и ест пиццу. Марк за компом. «Следствие ведут Колобки». Марк, он же мозга! Быстро сообразил, как искать «белую рубашку» с помощью интернета. В списке друзей выбрал мухачинцев и разослал им сообщение, с просьбой написать ему, если встретят этого мужика. Получилось больше тысячи человек! Пусть мониторят город. Теперь остается набраться терпения и ждать. Кто-нибудь да засечет этого урода.

Сережа реально боится за сестер. За двойняшек. Они такие маленькие еще и беззащитные. Как весенние цветочки. Но сейчас можно за девчонок не беспокоиться. Он знает, что они дома. Стряпают с мамой беляши.

Сережа хмурится. Проходил сегодня мимо куролятинского дома. Навеяло. Резануло. Хотя, по слухам, там многое изменилось. Дядя Коля с Наилей пьют. Они заняли третью комнату в своей коммуналке и квасят. Салават, наконец, получил отдельную квартиру. Причем недалеко, на Доменной. Сейчас живет в двушке. Постоянно скандалит с Фаридой. Она: «Ууу, чертов татарин!» Он: «Кто татарин?! Я не татарин, я башкир!» Татарка-то как раз Фарида. Салават увез с собой привычку к «Хлебному дару». Но «Пшеничная» для Куролятиных ничем не хуже. Даже лучше, потому что дешевле.

— Вот содомиты! — вскрикивает Марк. Быстро набирает в ответ на клавиатуре: « Убейсяапстену! Выпей йаду! »

— Кто это?

— Да пидорасы! — объясняет друг.

Сережа молча ждет продолжения.

— Присылают мне всякий спам. Про твоего мужика пока ничего нет.

В комнату зашел Яков Григорьевич. Вернулся из своей аптеки. Сережа и не заметил, как вечер подкрался. Поэты любят говорить: «вечер подкрался». Прокрался в Мухачинск. Заволок темнотой улицы. Сначала прозрачной, а потом все гуще, гуще…

— Что делаем, мальчики? — Яков Григорьевич и сам-то маленький, как мальчик. Родинка на подбородке с тремя длинными волосками. Зато на голове — целая седая копна. Марк не в отца — такой шпиль.

Марк улыбнулся.

— Делаем полезную работу, папа. Людей спасаем.

Яков Григорьевич одобрительно похлопал сына по спине. Ухватил с тарелки кусок пиццы. Зажевал.

— Молодцы, мальчики! Это большая мицва!

Отец вышел. Пошел на кухню — ужинать.

Сережа спросил у Марка:

— Он прикалывается? Что такое мицва?

Друг засмеялся:

— Мицва — это какое-нибудь доброе дело.

Румяные беляши аппетитной горкой красуются на широком блюде. Лепота! Запах обалденный. К ним бы еще свежей сметанки. Пустой холодильник зияет упреком. Виноватит. Дома сметаны нет, а идти к цыгану в магазин неохота. Ну, нет так нет! Обессилели обе с мамой. Замуздырились и больше неохота колупаться. Так теперь говорят в некоторых кругах.

Марисабель не отрывается от компьютера. Отрываться времени нет ни секунды. Играет в шутер. Она в свои тринадцать лет уже продвинутый юзер! Ну почему так? Самые грамотные специалисты придумывают в итоге просто тупое мочилово. За это получают хорошие деньги. Гениальный Курчатов, например, посвятил свою жизнь созданию атомной бомбы. Тоже тупое мочилово. Разве нельзя свои знания потратить на что-то более полезное? Все-таки странно устроено человеческое общество.

Латойя в обнимку с Пусиком перед телевизором. Смотрят мультфильмы. Пусик больше любит сидеть со спокойной Латойей, чем с непредсказуемой Мари. Серж где-то бродит.

— Мама, я скоро приду! — Катя захлопывает за собой тяжелую металлическую дверь. Все. Там внутри, за дверью, остались домашние дела, полудетская жизнь, куклы. Здесь, во внешнем мире — она молодая взрослая женщина. Идет к своему любимому мужчине.

Душа парит. Душа наяривает «Свадебный марш» Мендельсона, пока Катя торопится по широкой, почти пустынной улице в сторону леска. Многоквартирные дома кончаются. Вот и начало тропинки, ведущей через лес к реке. Там на маленькой укромной полянке Катю ждет любимый. Именно на этой полянке в мае жестоко убили Наташу Анохину, но Катя этого не знает и не боится. В лесу уже совсем темно. Ночная темнота, как густой лак, скрывает детали окружающего. Катя осторожно пробирается во мраке. Становится страшновато.