Анна Данилова - Тринадцатая гостья

После этого случая Соня боялась, что Роза уволится. Она и сама не понимала, хочется ли ей, чтобы Роза ушла, или нет. К Розе она привыкла, перестала даже ее замечать и жила себе спокойно, словно знала ее сто лет. Другая же экономка (служанка, домработница, повариха, уборщица) будет непременно раздражать ее своим присутствием, Соня это откуда-то знала заранее.

Но Роза не увольнялась. Быть может, она тоже боялась перемен, ведь она столько лет проработала у Клементины…

Временами, после того, как она чуть не отравила Розу по-настоящему, в душе у Сони просыпались по отношению к Розе теплые, благодарные чувства, но самое стоящее, на ее взгляд, что она могла для нее сделать, – это дать ей денег. Но под каким предлогом? И тогда Соня глушила в себе последние, сохранившиеся еще в душе добрые чувства, внушая себе, что Роза и так должна быть ей благодарна за то, что Соня оставила ее в доме после смерти Клементины, да еще и сохранила ее жалованье. Хотя на самом деле ее «теплые» чувства к служанке были вызваны исключительно страхом разоблачения и желанием подкупить ее.

Однако жизнь продолжалась, и следующим шагом к достижению Соней своей цели было окончательно привязать к себе Наташу. Напугать ее так, чтобы она полностью подчинялась и доверяла Соне, чтобы поверила: все, что Соня делает, – только для блага Наташи. А поскольку самым больным местом на данном жизненном этапе русской были документы, вернее, полное их отсутствие, и она боялась, что кто-нибудь узнает о том, что она проживает в Германии нелегально, то и действовать Соне следовало именно в этом направлении.

Что же касается возникновения возможных вопросов, связанных с макетом и с появлением в нем кукол, то отвечать на эти вопросы следует как можно более туманно, уклончиво. Со временем эта тема исчезнет сама собою, как развеются и Сонины страхи – то, ради чего, собственно, Наташу и пригласили в Мюнхен. И останется лишь голая реальность и желание Наташи как можно скорее легализировать свое положение. И тогда, увлеченная устройством своей новой жизни, она и думать забудет о каких-то там дурацких куклах на чердаке.

Все вроде бы получается, движется согласно плану. Даже Уве удалось убрать незаметно. Горсть растворенных в спиртном барбитуратов – и нет человека! Когда Соня растирала таблетки, она представляла себя медсестрой из клиники «Шарите», отправившей на тот свет нескольких своих пациентов. Кто бы подумал, что какие-то невинные на первый взгляд газетные вырезки из криминальной колонки могут вдохновить людей нерешительных, осторожных на тяжелые преступления?

Конечно, убийство – это венец всех преступлений, и Соня бы ни за что не пошла на это убийство (вернее, на убийства!), если бы не та степень возмущения по поводу свалившейся на ее голову несправедливости, которая заглушила в ней все остальные чувства. Если Бог допускает такую несправедливость, то человек сам обязан защитить себя, побеспокоиться о своем будущем! И в этом случае все способы хороши. Так подсказывало ей течение самой жизни. Сначала – предательство Эрвина, потом предательство Клементины. Никому не было дела до ее, Сониных, чувств, каждый думал только о себе, вернее, о том, что он-то поступает правильно. Теперь ее очередь поступить правильно, по справедливости!

…Когда она очнулась, поняла, что, задумавшись, готовит кофе. В ярко освещенной кухне было уютно, тепло, пахло кофе, и все мрачные мысли, одолевавшие Соню, исчезли, уступив место ощущению умиротворения и покоя. А кого ей теперь бояться? Уве нет, а это значит, что никто и никогда уже не узнает о том, что произошло в далекой Москве, на улице Щепкина.

А через несколько дней жизнь ее и совсем уже кардинальным образом переменится. Возможно, она и поможет Наташе, там видно будет – по настроению. Но вообще-то Наташа – не маленькая девочка и должна понимать, что в этой жизни каждый отвечает только за себя.

Кофе получился густым, сладким. Соня с удовольствием выпила его и решила, что спать ей сегодня уже не придется. Может, подняться на чердак, посмотреть, что придумала на этот раз госпожа Вьюгина? Дурочка Вьюгина? Полила макет водкой и разложила на этажах бутерброды? Или сломала лестницу? Вот уж развлечение они себе нашли, играются в куклы, как дети!

Она поднялась на чердак, включила свет и увидела, что маленький дом стоит себе, как ни в чем не бывало, разве что не посмеивается уголками окошек. Уж он-то много чего мог бы рассказать тем, кто заинтересовался бы теми странностями, происходившими как в нем, так и в настоящем доме.

Запах жженой бумаги еще до конца не выветрился. Соня прошла к окну, открыла его, впустив сырой холодный свежий воздух, вернулась и, уже проходя мимо макета, вдруг уловила боковым зрением фиолетовое пятно. Повернула голову и поняла, что на втором этаже, в комнате Розы, появился какой-то новый предмет. Фиолетового цвета. Интересно, неужели игра в куклы еще не закончилась?

Она подошла поближе и, увидев куклу в фиолетовом платье, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Кукла была подвешена к перекладине над окном в комнате, соответствующей комнате Розы. Больше того, этой кукле кто-то свернул голову, и она, кудрявая, болталась на одной резинке.

Роза повесилась. Русская шутка? Шутка русской! Шутка идиотки русской! Шутка русской идиотки. Идиотская шутка русской. Наташа пошутила.

Ноги почему-то не слушались ее.

А что, если в эту игру включилась и Роза?!

К черту все эти игры! Пора заканчивать все эти дурацкие спектакли и сжечь, к черту, макет!!!

…Она не помнила, как спустилась с чердака, подбежала к двери, ведущей в комнату Розы, схватилась за ручку и рывком опустила ее. Дверь начала медленно открываться. И там, внутри чистенькой, освещенной ярко-оранжевым светом напольной лампы комнаты, Соня увидела подвешенное к потолку тело женщины в фиолетовом платье. Голова со спутанными светлыми волосами болталась, словно держалась на шее не позвонками и мышцами, а тонкой резинкой, как у куклы.

Я сидела в том же ресторане, где познакомилась с Германом. Сначала просто пила кофе, чашку за чашкой. А потом просто курила и разглядывала визитку господина Кифера, поглядывая на дверь ресторана.

Я позвонила ему с домашнего телефона Сони в шесть утра и взволнованным голосом попросила о встрече. Он сказал, что придет в «наш ресторан» в девять часов. Что ж, меня это устраивало. Во всяком случае, у меня было три часа для того, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к встрече. Еще один незнакомец. Я подумала тогда, что в моей жизни за последние несколько лет многое изменилось, и связано это было с появлением в ней каких-то незнакомых мне людей. Сначала это был Тони, потом – его огромная пестрая семья, затем целый хоровод болгар, которые кружились вокруг меня, участвуя в новой для меня жизни (жители Страхилицы, агент по недвижимости, нотариус, какие-то люди из соседних сел), потом – девушка из турбюро в Шумене, водитель фуры – Николай, потом – Соня, Роза и вот теперь – Герман Кифер. Кто следующий?