Сэйтё Мацумото - Черное евангелие

В этот воскресный вечер Торбэк после вечерней проповеди тайком пробрался в комнату Юкико. Девушка была одна, ее соседка по комнате уехала к родным.

Когда Торбэк открыл дверь, Юкико от неожиданности вздрогнула. Торбэк ласково улыбнулся и закрыл за собой дверь.

— Вы еще не уехали? — в некотором замешательстве, но радостно улыбаясь, спросила Юкико.

Торбэк сел рядом с ней на кровать и слегка обнял за плечи.

— Никто не войдет? — спросил он.

Юкико посмотрела на дверь, дверь была не заперта, но она не придала значения его словам, думая, что он, как и во время прогулок, ограничится одним-двумя поцелуями; если кто постучит, они успеют принять смиренные позы.

И вдруг Торбэк навалился на нее и опрокинул на спину. Девушка не успела даже вскрикнуть — губы Торбэка крепко запечатали ее рот. Она с отчаянием смотрела на дверь. А вдруг кто-нибудь войдет? Но он понял ее тревогу и еще крепче прижал к себе.

Торбэк уже не владел собой. Он и раньше обнимал Юкико, но сейчас это были уже не простые объятия, это была безрассудная страсть. Он исступленно целовал лежавшую девушку, а руки его уже срывали с нее одежду…

О связи Торбэка с Юкико никто в приюте не догадывался. Они встречались тайком. Да и сам облик Торбэка охранял его от разных домыслов. Кто мог заподозрить такого скромного слугу церкви в греховной связи? Хотя, надо сказать, некоторым бросалось в глаза уж очень откровенное восхищение Юкико молодым патером, но ведь многие воспитательницы приюта были к нему неравнодушны.

По воскресеньям после вечерней проповеди Торбэк старался теперь оставаться в приюте и, если подвертывался случай, пробирался в комнату Юкико. Это было, правда, рискованно, его связь с Юкико могла обернуться для пего крахом. Но пока все проходило благополучно.

Еще чаще он увозил ее на машине в лес, в укромные уголки к реке. Там он без удержу предавался любзи. Когда не было росы, они лежали на траве, а во время непогоды укрывались в машине.

И все же Торбэка не покидал страх. По возвращении домой он закрывал комнату на ключ и каждый раз подолгу молился.

Но вскоре страх прошел. Юкико неожиданно вышла замуж и бросила работу в приюте. Возможно, она не очень любила Торбэка. Да и на что она могла надеяться? Их любовь всегда будет запретной, ведь Торбэк католический священник, и ему запрещено любить женщину. Как бы там ни было, Юкико быстро исчезла с горизонта Торбэка.

Торбэк благодарил бога, что опасность миновала. И он решил, что никогда больше не позволит себе вступить в опасную связь с женщиной. Но, вкусив запретный плод, он уже тянулся к нему невольно. Ну, а если он не будет переступать последней черты? Ведь тогда это не грех?

И Торбэк снова стал приглашать молодых воспитательниц на ночные прогулки. Одним он лишь горячо пожимал руки, других целовал и лишь очень податливых заключал в объятия. Если он замечал, что девушка явно смотрит на него не как на священника, а как на мужчину, то становился смелее. При каждом удобном случае он ловил воспитательниц и тискал. Но дальше этого ни с кем не заходил.

Вскоре Торбэка назначили казначеем церкви. Его предшественник по какой-то причине был переведен в другую церковь. Поначалу Торбэк растерялся, он совершенно не имел представления о кассовых операциях. И вдруг какие-то книги, банковские счета…

Одновременно с новым назначением Торбэка каноник Билье и отец Городи познакомили его с одним неизвестным ему человеком, оказавшимся его соотечественником. Незнакомца представили как специалиста по импортной торговле.

Жил этот «специалист» в Токио в роскошном доме. Две его комнаты были с большим вкусом обставлены по-европейски. Коммерсанту было не больше тридцати пяти лет. Позже Торбэк узнал, что этот человек помогает церкви в ее делах, но, чтобы окончательно установить, что это за личность, Торбэку понадобилось очень длительное время. Когда он спрашивал об этом человеке у Билье или Городи, те, точно сговорившись, отвечали одно и то же: «Придет время, узнаешь».

И никто не сказал Торбэку, что место казначея в церкви — особое место и не всякого священника на него назначат.

Торбэк был еще молод и искренне верил в истинность и святость Христова учения. Поэтому даже после окончания семинарии и получения сана он старался расширить свое богословское образование.

Как-то Торбэк зашел в книжный магазин, где продавались исключительно богословские книги. У него разбежались глаза. Какие библии! В черных, красных, синих, желтых переплетах, тисненные золотом, стояли они в ряд на полках.

Он так загляделся, что нечаянно толкнул плечом одну покупательницу.

Он обернулся. Перед ним стояла молодая хорошенькая японка… Изящную фигуру красиво облегал темно-синий костюм.

— Простите, пожалуйста, — извинился он.

— Ничего, — с улыбкой сказала девушка и, нагнувшись, стала поднимать книги, выпавшие у нее от толчка из рук. Мельком взглянув на книги, Торбэк определил, что все они имеют отношение к ордену, к которому принадлежит и он.

— Позвольте, я помогу вам. — Растерявшийся Торбэк тоже стал быстро поднимать книги с пола.

Случайно их руки встретились.

— Пожалуйста, — протянул он собранные книги, — и, ради бога, простите меня.

— Что вы, я сама была очень невнимательна, святой отец. — Девушка мило улыбнулась, показав красивые белые зубы.

— Как вы узнали, что я священник? Ах, я совсем забыл! — Торбэк оглядел себя. Он был в сутане.

— Нет, не только по одежде. Я вас знаю, отец Торбэк.

У него от удивления округлились глаза.

— Вы, вероятно, посещаете нашу церковь ивидели меня там?

— Да, — ответила девушка. — Но я видела вас во время мессы и в другом месте.

— В другом?

— Да.

— Тогда вы… — Голубые глаза Торбэка радостно заблестели.

— Да. Я работаю в приюте, — улыбнулась девушка.

Он развел руками.

— Странно, но я вас там никогда не видел.

— Ничего удивительного, — снова улыбнулась девушка, — я там работаю всего третий день.

Торбэк хотел сказать, что он этого не знал и очень сожалеет, что не заметил ее в приюте, хотя прошло уже целых три дня. Это непростительная невнимательность с его стороны. Но недостаточное знание языка не позволило ему все это сказать.

— О! Я не знал. Очень рад встрече с вами, — глядя ей в глаза, произнес он.

— Я тоже очень рада. — Девушка потупила взгляд.

У Торбэка забилось сердце. До чего же она хороша! Такой в приюте еще не было.

— Вы простите меня за неловкость? Я так огорчен.

— Что вы? Это я должна просить прощения.

— Как вас зовут?

— Икута Сэцуко.

— Икута Сэцуко… — медленно повторил Торбэк. — Вы собираетесь прочесть все эти книги?

— Ах… книги? — Она отрицательно качнула головой. — Нет, это я не себе, это для приютской библиотеки.