Алексей Макеев - Цифровая пуля

Она заглянула в спортивный зал, когда я проводил тренировку с младшей группой борцов. Подумал, что пришла обычная мамочка записать свое чадо в секцию вольной борьбы, а потому сделал ей знак подождать немного и продолжил тренировку. Впрочем, если бы она пришла по другой причине, я бы не прекратил занятия, чтобы выйти к ней, потому что оставить маленьких архаровцев восьми-девяти лет без надзора нельзя. Хотя я стараюсь поддерживать на тренировках железную дисциплину, мальчишки запросто могут что-нибудь учудить. Скажем, балуясь, нанести друг другу травмы — несмотря на то что половина приличных размеров зала застелена борцовским ковром, а стены обиты матами, на другой половине зала полно гимнастических снарядов, покачаться на которых ребята уж очень охочи, а без тренера этим делом заниматься никак нельзя.

Полчаса спустя я построил двадцать два борца — весь присутствующий на тренировке состав спортсменов — в одну шеренгу, подвел итог занятия, попрощался с ними и с богом отпустил домой. И только после того, как мальчишки гуськом покинули зал — гурьбой их отпускать тоже нельзя, потому что толпой могут и дверь вышибить — вышел из зала сам. В узком длинном коридоре, где кроме дверей в спортзал располагались еще двери в раздевалки, в душевые и в кабинет завуча нашей ДЮСШ (Детской юношеской спортивной школы), было уже пустынно — мальчишки гомонили, переодеваясь в раздевалке, — стояла лишь она, та самая женщина, заглянувшая в спортзал во время проводимой мной тренировки.

— Идемте со мной, — предложил я, широко улыбаясь. Я хоть и не офисный служащий, работающий с клиентами, но быть приветливым, радушным, предупредительным к родителям наших воспитанников ДЮСШа обязан. Существуем мы за счет детей — чем больше их в группе, в секции, в конечном итоге в спортшколе, тем выше у нас зарплата. Ну, не выше, это я загнул, конечно, а скажем так, сохраняется на определенном уровне, ибо если у нас случится отток детей из ДЮСШа, то зарплата упадет либо количество тренеров сократится. Так что как ни крути, а в категорию низко оплачиваемых либо уволенных в этом случае запросто попадешь. Вот и приходится проявлять максимум внимания и подключать все свое обаяние по отношению к родителям, желающим записать в секцию борьбы своих деток.

Но улыбался я не только по вышеуказанной мною причине, имелась еще одна: дамочка была хороша. А говорить с хорошенькими женщинами намного приятнее, чем с дурнушками, и рот сам собой растягивается от уха до уха в немного глуповатой и чарующей улыбке — уж очень понравиться женщине хочется.

Дамочке было лет тридцать. Не могу сказать, что писаная красавица, но изюминка в ней была. В молодой женщине, очевидно, имелась примесь восточной крови, это сочетание славянских и восточных черт приковывало и завораживало взгляд. Несколько удлиненное, с мягкой, нежной линией подбородка лицо, чуть полноватые — уж не знаю, не разбираюсь в этом — то ли от природы, то ли накачанные ботоксом губы, чуть раскосые темные глаза, с мягким насмешливым взглядом, немного широковатый, чем следовало бы, в переносице нос, шелковистые брови. Возможно, все эти «несколько удлиненное», «чуть полноватые», «чуть раскосые», «немного широковатый» и сглаживали восточный тип лица или, наоборот, смягчали славянский, но именно эта особенность придавала лицу особый шарм и привлекательность. А еще волосы… темные, длинные, густые, шелковистые, тяжелые, они были завязаны на затылке женщины вроде бы в незатейливый клубок, но смотрелись классно — как-то необычно, величаво и в то же время мило и по-домашнему. Фигура у нее тоже… Впрочем, чего это меня вдруг понесло, с какой стати я ее так разглядываю? Я что, себе подружку на вечер в баре выбираю или по долгу службы с родительницей собираюсь побеседовать?.. Ладно, в описании достоинств фигуры дальше не пойду, ограничусь лишь словами: фигура у нее была превосходной, и на ней отлично сидело короткое серенькое платье, тоже, кстати, на вид незатейливое, но наверняка, судя по элегантному покрою и качеству материала, стоящее немалых денег.

Я погасил дурацкую улыбку и пошел по коридору, едва успев увернуться от двух выскочивших из раздевалки пацанов, которые чуть не врезались в меня.

— Извините, Игорь Степанович! — с притворным смирением проговорил хулиганистый кучерявый Гриша Проценко, всем своим обликом смахивающий на Гверески — мальчишку-сорванца из сценки с Геннадием Хазановым «Сорок чертей и одна зеленая муха» из «Ералаша».

Его приятель Сашка Боцев, мальчишка с ангельской внешностью, но далеко не ангелочек в поведении, невинно захлопал ресницами, ожидая, что я сейчас скажу им пару «ласковых» слов… Но я промолчал — не будешь же перед родительницей разнос устраивать, чего доброго еще подумает, что у нас здесь казарма, и не приведет свое чадо в мою группу, и тогда я буду меньше денег получать.

Я открыл дверь кабинета завуча и жестом предложил дамочке войти внутрь. В не так давно отремонтированном кабинете с новой офисной мебелью было пусто. Завуч — Колесников Иван Сергеевич, ушел на совещание к директору спорткомплекса «Трактор», на базе которого и располагалась наша ДЮСШ, о чем я прекрасно знал, потому и пригласил дамочку для приватной беседы не в спортзал, а в уютный кабинет моего непосредственного шефа. В общем-то кабинет был не личный — завуча. Я и несколько тренеров, занимающихся в нашем спортзале, были вхожи сюда и здесь иной раз отдыхали, пили кофе и хранили свои личные вещи — Колесников не возражал. Однако в кресло Ивана Сергеевича я не сел — место начальника для любого подчиненного неприкосновенно (вдруг увидит и не то подумает), а устроился напротив дамы за приставным столом для заседаний.

— Значит, решили поддержать бойцов-вольников, повысив их количественный состав? — спросил я, сдвигая в сторону на столе кипу всевозможной документации, которой нас в последнее время вышестоящая инстанция, мягко говоря, заколебала.

Женщина смотрела на меня непонимающе, и я пояснил:

— Борьба нынче не в чести в мировом сообществе, ее вон даже из Олимпийских игр собираются выбросить, а вы вот вдруг решили… — я замолчал, потому что женщина так и не понимала, о чем идет речь, о чем свидетельствовала ее вежливая улыбка. — Ну, да ладно, — стушевался я, выуживая из кипы бумаг и кладя перед собой анкету, которую мы обычно заполняем при приеме детей в спортивную секцию. Взял ручку и склонился над столом. — Фамилия, имя отчество…

— У вас все так серьезно? — удивленно промолвила дамочка. Голос у нее оказался нежным, бархатистым, трогательным. — Вы всегда заполняете анкеты на частных лиц?