Алёна Белозерская - Смерть с пожеланием любви

– Признаться в том, что я самостоятельно притягиваю катастрофы в свою жизнь? – возмущалась Полина. – То есть мои родители не любили меня, потому что я этого хотела? Может, в смерти Грэга я тоже виновата?

– Грэг погиб, потому что выпил лишнее и сел за руль. Не искажай мои слова. Это первое. А второе, я ни в чем тебя не обвиняю, это не в моей юрисдикции, – сверкнул Стефан глазами и указал пальцем в небо, намекнув, кто в этом мире является главным судьей. – Я лишь хочу сказать, что мы сами являемся ткачами полотна своей судьбы.

– Богохульство.

– Мудрость, – усмехнулся Стефан. – И Господь здесь ни при чем. Имею в виду качество твоей жизни. Он и без того сделал тебе громадный подарок, саму жизнь, но не несет ответственности за то, как ты ею распорядишься. Однако ты решила опутать этот бесценный подарок паутиной неудач, потому что тебе нравится чувствовать себя разочарованной. Да-а, – задумчиво протянул он, – жалость к себе сладостна. А ощущение того, что весь мир является твоим должником, упоительно.

– Получается, я люблю быть жертвой?

В день, когда произошел этот разговор, Полина злилась на Стефана и лишь спустя годы поняла, чтó именно он пытался до нее донести. Она действительно страдала синдромом «любимца судьбы», постоянно нуждаясь в эмоциональных встрясках. Конечно, не она устраивала ссоры с родителями и сестрой, зато как театрально страдала, когда они случались. В том, что Грэг попал в аварию, не было вины Полины, но тот затяжной кризис, случившийся после его смерти, явился полностью ее заслугой. А брак с Люком? Их отношения начинались прекрасно, и не было предпосылок к тому, чтобы оказаться в той яме, в которой она сейчас находилась. Неужели она сама все испортила, потому что не умеет жить в спокойствии и счастье?

Полина мучилась этим вопросом с той самой минуты, как прошла регистрацию в Домодедове. А потом прислушивалась к своим ощущениям во время обеда с родителями. Катя не смогла прийти на встречу, сославшись на загруженность работой. Отсутствие младшей сестры обрадовало Полину, к тому же она поняла, что напрасно терзает себя нелепыми сомнениями и переживаниями. В холодных отношениях с родителями виновна не только она одна. Отец и мать сделали все, чтобы старшая дочь избегала встреч с ними. Для этого не стоило в деталях вспоминать прошлое, достаточно было лишь внимательно присмотреться к происходящему в данный момент. Так, Сергей Дмитриевич за время обеда говорил только об успехах Катерины, которая вскоре должна взять бразды правления компанией в свои руки. А Елизавета Карловна лишь вскользь поинтересовалась, где Полина успела так загореть в начале весны, и быстро перешла к разговору о вещах, которые были интересны лишь им с отцом. Ни один не спросил, что нового произошло в ее жизни, чем занимается Люк и как поживают старшие сыновья Елизаветы Карловны.

– Какие вы черствые! – вспылила Полина и бросила салфетку, которую до этого нервно теребила в руках, на стол. – Скажите, я когда-нибудь вас интересовала?

– Что с тобой? – спокойно спросил Сергей Дмитриевич, но опасливо осмотрелся по сторонам, словно боялся, что за перепалкой с дочерью станут наблюдать другие посетители ресторана. – Успокойся, – досадливо прошипел он, заметив, как люди начали бросать любопытные взгляды на их столик.

– Сергей. – Елизавета Карловна быстро взяла мужа за руку и красноречиво посмотрела на Полину, умоляя замолчать.

Полина с ехидной улыбкой оглядела их. Седой, властный отец и роскошная чувственная мать – этакие родители с картинки, красивые и пластиковые. Как никогда Полина ощутила, что является лишней не только за столом, но и в их жизни.

– Ты всегда нас интересуешь, – медленно проговорил отец, сделав глоток воды. – В особенности твое базарное отношение к жизни.

– Что?! – вскочила со стула Полина, однако тут же присела, заметив, как глаза отца потемнели от ярости. – Почему ты считаешь, что я растрачиваю свою жизнь?

– Вместо того чтобы быть рядом, – продолжил Сергей Дмитриевич, – помогать нам с Катюшей в работе, ты выбрала Фрейманов…

– Алекс и Майкл – мои братья. И, да, я выбрала их, потому что в отличие от тебя и Катюши они любят меня.

– Ты – прихвостень у этих евреев!

– Мама, – Полина повернулась к Елизавете Карловне, которая, как всегда, не принимала участия в спорах между мужем и дочерью, – твой супруг оскорбляет твоих сыновей.

– Прекрати немедленно! – потребовал Сергей Дмитриевич. – Ты моя дочь и должна быть на моей стороне!

– Нет, не должна.

– Почему ты всегда противоречишь мне?! – воскликнул отец. – Что ты хочешь доказать?

– Я тоже ваш ребенок, – просто ответила Полина. – И не менее Кати заслуживаю любви, а вовсе не пустых вопросов о том, где я успела загореть. Очень жаль, что вы оба за почти тридцать лет моей жизни не поняли, насколько сильно я нуждаюсь в теплоте. А еще мне жаль, что я не дочь Марка, отца моих братьев, который относится ко мне лучше, чем родной папочка.

– Да как ты смеешь?! – Сергей Дмитриевич поднялся вслед за вскочившей со стула дочерью, которая намеревалась поспешно ретироваться после этой обличающей речи, но внезапно плечи его опустились, словно он осознал значение того, что сказала дочь. – Я люблю тебя больше…

– Как и я тебя, – перебила Полина, быстро поцеловала маму в щеку и выбежала из зала.

Лишь оказавшись на улице, она поняла, насколько жалкую сцену устроила в этом милом ресторане, где все посетители оказались посвященными в мрачные тайны семьи Никифоровых. Обиженная дочь, суровый отец и безразличная мать – святая троица, изрядно повеселившая случайных свидетелей этого «божественного» столкновения. Для полной картины не хватало присутствия истеричной Катьки, главной богини пантеона, которая, несомненно, поддержала бы отца, назвав Полину неблагодарной стервой. Слава богу, что сестрица была занята, иначе словестной перепалкой ссора не закончилась бы. Наверняка они вцепились бы друг другу в волосы, как в детстве, пытаясь доказать свое первенство и значимость.

– Полина, что происходит?

Елизавета Карловна догнала дочь, порывисто обняла ее, дрожащую от гнева.

– Мне надоели ваши нападки. Ты также меня поражаешь. Папа недоволен мной, плохо отзывается о братьях и Марке, а ты все спускаешь ему с рук. Он обзывает Алекса и Майкла, но ты предпочитаешь отмалчиваться. Они же твои дети…

– А он мой муж, – улыбнулась Елизавета Карловна, заботливо поправив волосы на плечах у Полины. – И он ревнует.

– К твоим сыновьям? Старый идиот!

– Да, идиот, – согласилась Елизавета Карловна. – Но я люблю его. К тому же мое молчание в твоем присутствии не говорит о том, что дома я останусь такой же мягкой и спокойной. Просто мне не хотелось усугублять положение, но будь уверена, когда мы останемся одни, за Фрейманов-евреев отец будет наказан.