Паула Гослинг - Ответная месть

Светофор светил то красным, то желтым, то зеленым огнем над пустым пересечением темных улиц. Не было ни одного автомобиля. В витринах универмага вспыхивал свет, озаряя длинную, молчаливую улицу. Газета быстро скользила вдоль тротуара, подхваченная неожиданно подкравшимся ветерком.

Где-то в парке запела птица. Наступал день.

Постепенно разливаясь, свет озарял окружающие дома, сгрудившиеся в молчаливую толпу неких угловатых инопланетных существ. В сотнях окон отражались уплывающие за горизонт облака, словно бы раскаленные снизу невидимым пока солнцем. Змеиные изгибы реки, разделяющей город надвое, с рассветом превращались в тускло сверкающий поток ртути.

Внезапно за городом разрезал небо поднявшийся аэробус; казалось, застыл неподвижно, затем, очертив плавную широкую дугу, стал удаляться, волоча за собой шлейф выхлопных газов, который сейчас же засверкал, вобрав в себя свет поднимающегося солнца.

Свет разгорелся сильнее и ярче, наполнил собой комнату. Он отражался от полированной мебели, от обоев, от стекол, окантованных и развешанных по стенам фотографий, от серебряных кубков на каминной полке, от оружия, размещенного на полках вдоль стен, от круглого зеркала над резным письменным столом красного дерева.

Убийца подошел к зеркалу и заглянул в него.

В зеркале отразилось тусклое, ничем не примечательное лицо.

Так и должно быть.

Никто не узнает, никто не догадается.

Одна смерть прошлой ночью.

Может быть, завтра — другая.

Убийца улыбнулся.

«Зеркальце, зеркальце на стене,

Кто самый хитрый, скажи-ка мне?»

Страйкер наблюдал за самолетом, поднявшимся со взлетной полосы, — на земле тот был так громоздок, так тяжел, что казалось необъяснимым, как он смог оторваться от бетонки и, взлетев, устремиться ввысь. Но самолет поднимался все выше и выше, пока не превратился в крохотную точку, парящую в небе. На мгновенье он сверкнул искрой, отразив солнечный луч, затем стал серым слабым пятнышком — и все.

Постепенно в его сознание снова проник шум аэропорта; привычная картина: киоски, билетные кассы, сиденья для уставших и ожидающих, буфеты, бары, постоянное перемещение людей, неотъемлемый от аэропорта дух странствий, которым было все здесь пропитано.

— Гераклит… — пробормотал он.

— Да брось ты! — отозвался Тос тем небрежно безапелляционным тоном, которым он всегда отвечал на замысловатые и псевдонаучные высказывания Страйкера. — Вот это? Да ничего особенного!

Страйкер взглянул на него и усмехнулся:

— Было же сказано, что наш мир и все в нем постоянно движется, течет и изменяется…

— Не дури! Мы стрижемся, меняем ежедневно белье, регулярно косим траву на газоне — и даже не замечаем этого. И что теперь: перестать этим заниматься, как-то все изменить?

— Ну, об этом ничего не сказано.

— Вот так всегда с этими древними греками, — заключил Тос. — Одни вопросы — а ответов нет.

— Немного напоминает работу полицейского?

— Вот-вот. Я как раз и хотел это сказать.

— Я так и подумал, — кивнул Страйкер.

Они отошли от окна и направились через зал, увертываясь от несущихся на них детей, чемоданов с жесткими углами, стюардесс в форме со списками пассажиров в руках; они перемещались с места на место, наглядно демонстрируя статистику перемещения населения.

На полпути они встретили Пински, перемещающегося в противоположном направлении.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил Тос.

Пински был мрачен; он взмок, словно добирался сюда бегом.

— Кейт отбыла благополучно? — спросил он Страйкера.

— Как будто так, несмотря на недавние странные выступления.

— Эти выступления относились в основном к грязным рубашкам, а также содержали руководство по загрузке посудомоечной машины, — вставил Тос. — Это было очень трогательно.

— Весьма трогательно, как и то, что я собираюсь вам сообщить. Еще один случай.

Тос и Страйкер настороженно ждали продолжения.

— На этот раз полицейский, не в форме — в штатском, — уже спокойнее продолжал Пински. — На стоянке, недалеко от его собственного полицейского участка.

— Как и другие? — спросил Тос.

— Как и другие. В голову, — подтвердил Пински.

Все это началось десять дней тому назад.

Первая жертва, полицейский по имени Ричард Сантоза, был убит выстрелом в голову, когда расследовал случай воровства в весьма респектабельном районе. Детективы полицейского участка, где работал погибший, сами начали расследование убийства; они тщательно копались в личной жизни Сантозы, изучили его счета, все денежные расходы последнего времени — все, что могло бы пролить свет на возможную причину убийства. Словом, все положенные в таких случаях процедуры были выполнены вполне добросовестно.

Вторая жертва, Мэррили Трэск, была застрелена в тот момент, когда проверяла номер брошенной автомашины. Совсем другой полицейский участок, противоположная часть города… И тамошние детективы также начали собственное расследование, выполнив не менее добросовестно все то же, что перед этим проделали их коллеги, пытаясь выяснить причину убийства Сантозы.

Однако баллистическая экспертиза определила, что пули были выпущены из одного ствола.

Оба полицейских участка объединили свои усилия, стали, хотя поначалу и нерешительно, координировать свои расследования, сравнивать информацию. Какая связь могла быть между красавцем холостяком Сантозой и состоящей в разводе Трэск? Вполне очевидное предположение, что они встречались после работы, быстро отпало. У Сантозы была постоянная подружка, и обе жертвы никогда не встречались.

Затем убийца нанес новый удар. Третья жертва, Сэнди Рэндолф, был убит, когда возвращался с расследования случая поджога. Его напарник был ранен, когда их машину вынесло на обочину и она ударилась о телефонную будку, поэтому он не смог преследовать убийцу; стреляли из пронесшейся мимо машины.

Рэндолф был негр, тридцати лет от роду, год назад он женился и собирался уйти с должности патрульного полицейского, освоить компьютер, чтобы или самому на нем работать, или обучать этому практикантов-полицейских. В полицейской службе он предпочитал кабинетную теорию работе на улице.

Снова другой полицейский участок, снова совсем другая профессиональная ориентация погибшего полицейского. И хотя это убийство было совершено из пистолета (в двух первых случаях была использована винтовка), общим мнением было, что все три убийства вполне могут быть взаимосвязаны. Все три нападения казались совершенно немотивированными, во всех трех случаях стреляли в голову, все погибшие были полицейскими.