John McNeil - Консультант

— Но вы его наверняка выгоните?

— И это необязательно. Если уж дело будет совсем плохо, ему дадут понять, что лучше подать заявление об уходе. Но скорее всего, его просто переведут туда, где он ничего не сможет скомбинировать.

— И это всё? — удивился Вебб.

И тут дисплей снова ожил:

//ШЕРЛОК – СИСТЕМНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ВКЛЮЧЕНА ПРОГРАММА КОРРЕКТИРОВКИ ЧИСЛА УМЕРШИХ

КОЛИЧЕСТВО МЕРТВЕЦОВ ДЛЯ СПИСАНИЯ ЗА ПРОШЛУЮ НЕДЕЛЮ -- 16

— Ну и выражения у вас в этой программе! — саркастически сказал Чамберс, обращаясь к Харви.

— Да, сегодня их списывается не слишком много, — не дал сбить себя с толку программист. — Это благодаря хорошей погоде.

— А всё-таки, если бы я поймал кого-то из наших сотрудников с рукой, запущенной в кассу... — гнул свою линию Вебб.

— Для начала вы бы попробовали пару месяцев поработать в нашем деле, — огрызнулся Чамберс. — Тогда вы увидите, как много на самом деле крадут в мире бизнеса. Тащит каждый: страховые агенты, персонал, буквально все. Крадут бумагу, крадут почтовые марки. У вас могут украсть всё, что не привинчено или не прибито. Просто такова жизнь.

Но тут дисплей вновь проснулся и выбросил на экран информацию, которой они так ждали:

//ШЕРЛОК //РЕШЕНИЕ

АДРЕС ДИСПЛЕЯ == 14

— Это местный дисплей! — радостно охнул Харви. — Значит, он всё-таки здесь, в здании.

Он вытащил из кармана листок с какой-то записью и начал быстро водить пальцем по строчкам.

— Третий этаж, — наконец сказал он. — Отделение страховой статистики, комната номер 327!

Чамберс глядел на него с недоверием.

— Но ведь вы сказали, что это будет кто-то из персонала, обслуживающего машину?

— Так оно и есть, — уверенно ответил ему Вебб. — Просто свои делишки он удалился делать в тихий уголок наверху.

Вебб по-дружески ткнул толстяка пальцем в грудь.

— По-моему, если вы хотите поймать его с поличным, надо вам идти туда немедленно и поспешить!

Они ехали по затихшему Сити, тёмному и пустому в эти ночные часы. Только когда начали приближаться к Флит-стрит, Лондон стал оживать. Окна в редакциях ярко освещали тротуар, возле которого стояло много машин. Вебб свернул на боковую улицу и начал крутиться по району, пока не нашёл бар, работавший в столь поздний час. Они спустились по узеньким ступенькам вниз, и Вебб заплатил кругленькую сумму за временное членство в клубе, которому принадлежал этот бар.

— За это платит «Лондон Альянс» — сказал он весело и заказал два больших стакана виски, самого дорогого и лучшей марки, какая только была в этом баре.

— Не понял...

— Да просто мы это поставим в счёт, вот и всё!

Харви неуверенно улыбнулся.

— Питание, транспортные расходы, — пояснил ему Вебб. — Ясно?

— Крадут бумагу, крадут почтовые марки. Крадут даже писсуары! — Харви удалось очень похоже изобразить ланкастерский диалект Чамберса.

— Ну, конечно, разве он сам об этом не сказал? Пользуется кто попало. А чем мы хуже?

С лица Вебба постепенно исчезла улыбка, теперь он говорил совершенно серьёзно.

— У этой компании нет никакой действенной формы самозащиты, Майк. Если их кто-то обведёт вокруг пальца, они даже не сумеют ему за это отплатить.

— Они для этого просто слишком глупы, — решительно сказал Харви и взобрался на высокий табурет у бара.

— Вот этого я не говорил, — строго сказал Вебб. — Клиент нам платит, никогда не забывай об этом. Он нанимает нас, чтобы мы ему сказали о том, чего он не знает или сделали то, чего он сам сделать не умеет. Поэтому он оплачивает право быть столь глупым, сколь ему хочется. Но ты не имеешь права никогда, даже на минуту, поверить в то, что он действительно глупец и невежда. Это самый главный рецепт, как избежать ненужных ошибок.

Вебб усмехнулся.

— Ты отличный специалист, Майк, но профессионалом ты ещё не стал.

— Ладно, может ты и прав. Завтра я к ним пойду с самого утра и устраню эту вставку. А то они сами её всё равно не найдут.

— Этот АА сделал своё дело совсем неплохо, — задумчиво проговорил Вебб. — Мне его даже жаль. Идея была отличная. Хитрая голова. Ещё чуть-чуть и он стал бы неуловимым. Всего-то и надо было — внести в программу поправку, не позволяющую определить адрес дисплея и воспользоваться дисплеем из другого места. Тогда мы бы его ни за что не ухватили...

— Да ладно о нём... — сказал Харви. — Завтра я с утра уничтожу все следы этого АА и дело с концом!

— Гром не гремит дважды, — ответил ему Вебб со странной какой-то улыбкой и крепко схватил своего подчинённого за плечо.

— Даже не могу себе представить, как бы они эту вставку сами смогли из программы удалить, — ничего не поняв, задумчиво сказал Харви.

— Оставь её там! — рявкнул на него Вебб.

— Что оставить?

— Эту идиотскую вставку! Просто оставь её там, где она есть!

Сузив зрачки и приблизив своё лицо вплотную к лицу ничего не понимающего Харви, он в упор смотрел на него.

— У меня есть идея...

ЛЮБЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ДАННЫЕ, ПРЕДОСТАВЛЯЕМЫЕ СОТРУДНИКАМ, ПРЕДНАЗНАЧЕНЫ ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ИМИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ В СФЕРЕ СВОЕЙ КОМПЕТЕНЦИИ, ПРИЧЕМ В ИНТЕРЕСАХ И ВО БЛАГО БАНКА. ПОСЛЕ РАСТОРЖЕНИЯ ТРУДОВОГО СОГЛАШЕНИЯ СОТРУДНИК ОБЯЗАН ВОЗВРАТИТЬ БАНКУ ВСЕ МАТЕРИАЛЫ, КОТОРЫМИ ОН РАСПОЛАГАЕТ В СИЛУ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ, И В ДАЛЬНЕЙШЕМ ХРАНИТЬ МОЛЧАНИЕ О ЛЮБЫХ СВЕДЕНИЯХ, КОТОРЫЕ ЕМУ СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ В ПЕРИОД ЕГО СЛУЖБЫ В БАНКЕ.

Из текста трудового соглашения для сотрудников «Секьюрити Централ Бэнк оф Охайо»

Александр Харрингтон глядел прямо перед собой, и ему казалось, что его посадили в застеклённую витрину, вознесённую в куда-то в облака. Под собой он ощущал самое мягкое кожаное кресло, которое только можно представить, а туфли его утонули в ворсе белого ковра. Гигантские затенённые окна отфильтровывали жар осеннего солнца и окрашивали облака мягким серым цветом. Кроме облаков его глаза видели только верхушки других небоскрёбов и их верхние этажи. Он находился в избранной компании коммерческих гигантов, где числом этажей меряют богатство и силу компаний. Вдали виднелось здание биржи, за ним «Нейшинэл Вестминстер Бэнк», расположенный в Дрэпэрс Гарден. Харрингтон не удержался от иронической усмешки, когда поймал себя на мысли, что он сидит чуть выше конкурентов. За его спиной секретарша, подобранная, наверное, по принципу соответствия интерьеру президентского этажа, что-то печатала на электрической машинке. Это был единственный звук, который нарушал тишину.

Харрингтон внезапно сообразил, что окна президентского этажа находятся прямо под названием банка, венчающим здание небоскрёба. Хотя Харрингтон не мог видеть название, он чётко представлял гигантские чёрные буквы «Уотерман». Чёрные на чёрном фоне. Вообще всё здание было тёмным — чёрный металл и серое матовое стекло, и это не нравилось Харрингтону. Такая неприязнь к небоскрёбу «Уотерман» могла бы показаться странной любому, если учесть, что её испытывал человек, распоряжающийся всей вычислительной техникой банка. Но Харрингтон и в компьютерах никогда не видел ничего приятного. Просто он на этом деле зарабатывал себе на жизнь и делал это настолько хорошо, насколько мог. И ничего более.