Марина Серова - Частного сыщика заказывали? Последний шанс (сборник)

— Ладно. Как узнаю, позвоню. Отбой.

Я подкралась к задремавшему в «Фольксвагене» Вовке и постучала по крыше.

— Документики, гражданин!

Он встрепенулся и с пол-оборота завел машину. Заметил меня и расслабился. Преждевременно. Я накинулась на него с упреками, почему заснул на посту. Вован обиделся и молчал всю дорогу. Выгрузил меня у моего дома и даже ни разу не распустил руки. Взрослеет Казанова. Договорились поддерживать связь по телефону и благополучно расстались.

Домой! Домой! Как много в этом звуке. Спать хочу. Здоровой быть хочу. Богатой и молодой. Из всех желаний пока сбывается только последнее. Горло болело меньше, зато нос решил порепетировать всемирный потоп. Это у него неплохо получалось. Если не выздоровею, то вполне могу утонуть.

За прошедшие два дня слишком много всего случилось, чтобы сейчас я могла расслабиться. Я сварила себе кофе, села на кухонный стол, поставив ноги на подоконник. Электричество не включала, поэтому могла любоваться двором, подсвеченным одиноким желтоватым фонарем. Красивая получилась картинка, прямо-таки на декорацию похожая. Главное — грязи не видно. Дома и деревья, как восковые, или нет, как нарисованные на тонкой кисее темными красками. От этого колодец нашего двора стал похож на площадь внутри средневекового замка. Не хватает луны, дракона и принца на… Я обожгла язык горячим напитком, закашлялась и отвлеклась от созерцания чудного видения.

Итак, что мы имеем? Куча вопросов, и все ответы, как ни странно, так или иначе касаются Макара. Бомжик мертв. Почему? Не понравился Макару. Что бомжик бормотал про летающего Образцова? Надо вспомнить. Дальше. Макар должен продавцу оружия. Зачем хозяину кафе взрывчатка? Непонятно. Может, рыбу решил глушить? Конечно, такое количество взрывчатых веществ способно русло Волги изменить, но и это вполне понятно: Макар — человек занятой. Зачем ему ездить на рыбалку, когда можно речку под окна завернуть. Хорошо бы еще, чтоб и Кубасова Макарка пришил. Я бы тогда разом все дела закончила. Только вот зачем ему все это? Может, Макар с ума сошел? Сначала пристрелил бомжика, потом город решил взорвать, а произошло все это из-за того, что заказал он Кубасову копию образцовского памятника для украшения кафе. Когда же увидел глиняного истукана, тронулся рассудком, расправился со скульптором и решил мстить всему человечеству. Именно в этот момент я поняла — пора спать.

Верно говорят, человек предполагает, а бог располагает. Не суждено мне было закончить день в тишине и спокойствии, а все из-за научно-технической революции. Когда-нибудь, когда я состарюсь, появится много свободного времени и потянет меня на мемуары и философские трактаты. Тогда я сяду и напишу опус под названием «Телефон как средство пытки», в котором помещу страшные и поучительные истории об этом изощренном изобретении человечества.

— Ну?! — грозно спросила я в трубку в надежде, что на том конце испугаются и передумают общаться с такой угрюмой и невежливой особой.

Однако мой намек понят не был.

— Здравствуйте, Татьяна Александровна!

— Наконец-то мы вас застали.

Мужичкам-спорщикам не надо было представляться, их выдавал способ общения по параллельным телефонам. Вместо «здрасте» я тяжело вздохнула, таких настырных клиентов у меня еще не было. Никакого личного интереса, а звонят по сто раз на дню. Тут я, конечно, приврала в пятьдесят раз, но все равно надоели.

— Как движется наше дело?

— Вы можете нас чем-нибудь обрадовать?

— Мы до вас весь вечер не можем дозвониться.

— Я не могу вести расследование, не выходя из дома, — резче, чем хотелось, прервала я нескончаемый словесный поток.

— Да мы ничего…

— Мы все понимаем, — засуетились стариканы.

— Еще денек, и смогу доложить о выполнении вашего задания, — отрапортовала я.

Думала, они обрадуются, заголосят хором, но в трубке повисла напряженная тишина. Создавалось впечатление, что заказчики прикрыли телефоны подушками и совещаются друг с другом, не желая ставить меня в известность о предмете своего разговора.

— А завтра нельзя? — спросил то ли Мальков, то ли Сошкин, не разбираюсь я в них.

— На нынешнем этапе темпы расследования не зависят от моего желания. — Понятия не имею, когда Андрей сможет узнать подробности гибели бомжика, а самое главное — время смерти.

— Но мы были правы? В кафе что-то затевается?

— В каком смысле? — Последний вопрос меня насторожил. Кем мужички интересуются? Бомжиком или Макаркой?

— Иван Сергеевич хотел сказать, удалось выяснить, было ли убийство? — поспешил с ответом, если логика меня не подводит, Лев Дмитриевич.

— Это не телефонный разговор, — отрезала я. — У меня сегодня был безумный день, и, если вы заинтересованы в том, чтобы я довела расследование до конца…

— Мы все понимаем, уже поздно.

— Вы, наверное, устали. — Они еще сомневаются!

— Давайте встретимся и все обсудим.

— Только не завтра. Мне предстоит опасная и конспиративная операция по добыче информации. Она станет последним штрихом в выяснении полной картины вашего запутанного и опасного дела. — Сама-то поняла, что сказала? А, неважно! Главное — отделаться от прилипучих мужичков. В субботу я намеревалась вплотную заняться заказом Плотника — с такими людьми лучше не шутить и не тянуть. Жаль, с расследованием кубасовского убийства до открытия памятника ничего не получится. А какая могла бы быть реклама! На первой полосе газеты крупным жирным шрифтом: «Раскрыто величайшее преступление столетия»…

— А через день? — вернули меня к действительности спорщики.

— Может быть, встретимся на выставке икон в музее, часиков в двенадцать?

— А вы успеете к этому времени получить нужную нам информацию? — Чувствовалось, что моя загадочно-непонятная фраза произвела на спорщиков должное впечатление, но все равно голоса звучали как-то вяло. Что это на них нашло?

— Обещать не могу, сами понимаете, все бывает, но полагаю, скорее да, чем нет.

Спорщики дружно помолчали, а потом хором спросили:

— Значит, мы договорились?

— До воскресенья?

— Надеюсь! — Умею я все-таки обнадеживать…

На этой мажорной ноте мы и расстались.

Кто это там из классиков сказал, что покой нам только снится? Как знать, может, где-то и встречаются счастливчики, я же в картине под названием «Покой» даже титров увидеть не успела. Мне показалось, что как только я опустила голову на подушку, тишину разорвал телефонный звонок. Я натянула одеяло до макушки. Не помогло. Противный звук не затихал. Нет в жизни счастья. Я сдалась и вынырнула на божий свет. К моему вящему удивлению, было уже светло, птички за окном усердно чирикали, а часы показывали десять.