Линвуд Баркли - Не отворачивайся

Джан вышла из ювелирного магазина и молча села в пикап. По ее застывшему лицу, чуть дрожащей руке Дуэйн понял: что-то стряслось.

— Что тебе там сказали? — спросил он.

— Поехали! — бросила она.

— Куда?

— Просто поехали. Куда угодно.

— Черт возьми, скажи наконец, в чем дело? У тебя вид, будто ты встретилась с привидением. Что тебе сказали в магазине?

Джан повернулась к нему:

— Что все было напрасно.

— То есть?

— Все, что мы делали, было напрасно. И ожидание потом — тоже. Все без толку.

— Черт возьми, о чем ты говоришь?

— Они ничего не стоят, — медленно произнесла Джан.

— Что?

— Дуэйн, это не бриллианты, а какой-то диоксид. Понимаешь? Они искусственные и ничего не стоят. Ты понял?

Дуэйн ударил по тормозу. Сзади загудел клаксон.

— Нет, не понял.

— Ты глухой, Дуэйн? У тебя проблемы со слухом? Они ничего не стоят.

Лицо Дуэйна стало малиновым. Руки сжали руль так, что побелели костяшки пальцев. «Линкольн», объезжая его, чуть притормозил. Сидящий там мужчина крикнул:

— Эй, придурок, где учился водить машину?

Дуэйн отнял руку от руля, достал из-под сиденья пистолет и наставил в окно.

— Может, ты меня поучишь?

Водитель «линкольна» побледнел и дал полный газ. Дуэйн повернулся к Джан, держа пистолет в руке.

— Давай рассказывай.

— Я показала женщине полдюжины бриллиантов. Взяла наугад. Она выяснила, что они искусственные.

— Это невозможно, — процедил Дуэйн сквозь стиснутые зубы.

— Я передаю тебе то, что она сказала. Они ничего не стоят.

— Нет.

— Она знает свое дело. Внимательно их рассмотрела. У нее есть приспособление.

Дуэйн яростно затряс головой.

— Она ошиблась. Эта стерва затеяла какую-то игру. Решила наколоть тебя, купить их по дешевке. Сука.

— Нет. Она мне ничего не предлагала. Она не…

— Эта гадина решила подождать, когда ты к ней вернешься и отдашь все камушки за тысячу, а может, и за пять сотен.

— Ты не понял ничего! — пронзительно крикнула Джан. — Они не…

Он развернулся и левой рукой схватил ее за горло. Пистолет по-прежнему был у него в правой.

— Дуэйн… — прохрипела Джан задыхаясь.

— Теперь слушай меня. Мне наплевать на то, что сказала тебе какая-то тупая сволочь. У нас есть парень, готовый дать за эти бриллианты шесть миллионов, и я намерен принять его предложение.

— Дуэйн, я не могу…

— Может, она сказала, что бриллианты на самом деле стоят больше? И ты решила, что скажешь простачку Дуэйну, будто они ничего не стоят, а я подумаю: ну и ладно, давай забудем обо всем и займемся чем-нибудь другим. А потом ты вернешься к ней и прикарманишь все денежки. Я уже давно подозреваю, что ты играешь.

Джан ловила ртом воздух, но Дуэйн не отпускал ее. Она пыталась высвободиться, но разве сдвинешь стальной прут?

— Все эти годы ты играла со своим придурком мужем, так разве трудно поиграть еще несколько дней со мной? Ждала, когда я выйду из тюряги, мы получим бриллианты, и потом ты избавишься от меня. Неплохо придумано.

Джан начала терять сознание.

— Считаешь, я тупой? — Дуэйн приблизился к ее лицу. — Думаешь, я не просек, что ты замыслила?

Веки Джан затрепетали, голова склонилась набок. Дуэйн убрал руку.

— Я сторговал эти бриллианты за шесть миллионов, и, получив деньги, еще подумаю, какой будет твоя доля.

Джан закашлялась, пытаясь восстановить дыхание, и прижала руку к горлу. А Дуэйн тем временем поехал дальше.

Это был первый случай в ее жизни, когда она по-настоящему находилась близко к смерти. И две мысли вспыхнули в ее сознании, прежде чем оно померкло: «Надо было давно прикончить этого ублюдка». И вторая: «Итан».

Дуэйн ездил по кругу, ожидая, когда наступит время отправляться за деньгами. Джан молча сидела рядом, ожидая, пока он успокоится. Наконец она прошептала:

— Выслушай меня.

Он покосился на нее.

— Я прошу, чтобы ты меня выслушал. Пойми, в жизни не бывает так, чтобы сразу все стало хорошо.

— Хватит!

— Ты думаешь, я соврала насчет того, что сказала та дама в ювелирном магазине? Но давай предположим, что я говорю правду. Тогда почему Банура, едва посмотрев на камни, заявил, что они высшего класса?

Дуэйн пожал плечами.

— Ладно, ты не врешь, но, может, та женщина в камнях не понимает.

— Это ее бизнес, — напомнила Джан.

Дуэйн задумался.

— Значит, Банура не понимает?

Джан покачала головой.

— Это и его бизнес.

Дуэйн усмехнулся.

— Ну тогда все равно один из них ошибается.

— Они оба знают свое дело, — проговорила Джан. — Но один из них лжет. И женщине в ювелирном магазине лгать не было никакого смысла.

— Почему же? Она захотела, чтобы ты отдала ей все почти задаром.

— Вряд ли.

Глаза Дуэйна сузились.

— Значит, лжет этот малый?

— Да.

— Ты думаешь, что, когда мы приедем к нему, он даст нам не шесть миллионов, а три?

— Он ничего не собирается нам платить.

Она сама с трудом верила в то, что сейчас говорила. Неужели все это время прошло впустую? Неужели ожидание счастья оказалось напрасным?

Лицо Дуэйна снова потемнело. Вернулась злость. Джан его понимала. Он уже ощущал вкус больших денег, а она пытается разрушить его мечту.

— Если они ничего не стоят, то почему он не сказал нам сразу? Зачем надо было заставлять нас приезжать к нему к двум часам?

— Не знаю, — ответила Джан.

— А я скажу тебе почему. — Дуэйн убежденно кивнул. — Потому что надо было привезти откуда-то деньги, где он их хранит. Еще бы, такая сумма.

Дуэйн вдруг свернул к тротуару.

— Дай мне один бриллиант.

— Что?

— Любой бриллиант. Дай мне один.

Джан открыла сумку, достала из мешочка камень и протянула Дуэйну. Он сжал его в ладони, вышел из пикапа, бросил камень на тротуар и ударил по нему каблуком. Затем поднял ногу. Камень исчез.

— Вот дерьмо, — пробормотал Дуэйн. — Куда же он подевался?

Осмотрев подошву ботинка, он увидел камень, втиснувшийся в резину. Выковырял его пальцем и поднес к носу Джан.

— Вот смотри. Камень в полном порядке.

Джан поняла, что сейчас его не переубедишь. Дуэйн вернул ей камень, сел за руль и усмехнулся:

— Когда у меня наконец появится яхта, я приспособлю тебя вместо якоря.

Для Оскара Файна это был шанс реабилитироваться. Сохранить лицо. В конце концов, ему необходимо вернуть в полной мере уважение к себе. И разумеется, не на последнем месте тут стояла месть. Только отомстив этой женщине, которая лишила его руки, он окончательно успокоится. И не важно, сколько времени пройдет. Он готов ждать до бесконечности.

Это было больше, чем просто увечье. Это было унижение. Оскар Файн считался лучшим в своем деле. Когда возникал серьезный вопрос, всегда звонили ему. Он являлся посредником, связным, специалистом по улаживанию дел. Никогда не прокалывался. Но вот такое случилось. Большая беда. И главное, тогда на это и был расчет. Иначе зачем ему таскать дипломат с фальшивыми драгоценностями?