Вероника Рыбакова - Смерть предпочитает блондинок

Когда они вместе гуляли по какому-нибудь огромному торговому центру с кафе, она как бы чувствовала себя выходящей в свет: показывала себя и его людям, смотрела на них, на этих самых других людей.

Для таких походов Галка всегда тщательно наряжалась, красилась и требовала от него стильного, опрятного, модного вида.

Иногда после многочасовой пробежки по магазинам, поужинав, они ходили в кино. Вся эта новая жизнь постепенно стала ему нравиться. Он гордился своей любимой и внимательно ловил взгляды, которые бросали на нее встречные. Девчонки ее возраста обычно смотрели оценивающе, а дальше уже в зависимости от характера: завистливо или одобрительно. Пацаны помоложе, а иногда и мужики смотрели на нее с интересом, потом переводили взгляд на него — и тут же прикидывались, что интереса-то никакого и нет, и не было, замирали, как мышь под веником, а после тихонько обходили их и шли своей дорогой.

Все эти легкие ажурные стульчики в кафе из блестящего никеля, сияющие чистотой барные стойки, улыбчивые официанты и официантки — черт возьми, в его юности ничего такого не было и в помине! Тем более в таких количествах.

До его отсидки каждое заведение крышевалось и любой хозяин заведения делал свой бизнес, балансируя между рэкетом и рейдерами, а потому старался срубить бабла по-быстрому, хорошо понимая, что завтрашний день может оказаться последним для его бизнеса.

Теперь он видел, что все изменилось — и кофе стал другой, и еда в кафе. Правда, шмотки в магазинах были сплошь из Китая да Бангладеша, никакой Италией и не пахло — кроме отдельных специальных мест.

Эти места Галка с дотошностью изучила и покупала себе наряды только там. Пусть вещей будет меньше, зато они будут самые лучшие — таков был ее девиз. Посещение обыкновенных молодежных магазинов она превращала в своего рода шоу одного актера: зайти, показать себя во всей своей красе продавцам и посетителям, вежливо скрывая брезгливость, поблагодарить продавцов за внимание и выйти вон, задрав подбородок.

Выйдя из недостойного ее внимания магазина, Галка неизменно говорила: «Сплошной хлам висит». Или: «Убожество». Или: «Одна дрянь. Все такое страшное».

Достойные ее внимания магазины они посещали вместе. Но и в этих магазинах не все получало Галкино одобрение.

Ничего странного в этом на самом деле не было — Галка работала в таком месте, где магазины были не просто дороги, а дороги чрезвычайно. Как выглядят настоящие коллекционные вещи, она прекрасно знала.

Он считал, что должен тратиться на ее внешний вид — потому что ему тоже было не все равно, как одета идущая рядом с ним девушка. Галка выглядела вполне ничего себе, а он, поглядывая на встречных девушек, отмечал про себя: здравствуй, «девочка, секонд-хенд».

Его подружки никогда не были «секонд-хенд». Им не полагалось ходить в вещах с рынка. Они должны были везде чувствовать себя отлично и выглядеть на все сто.

Раньше, в бандитском прошлом, его дружки постоянно выделывались друг перед другом, когда отправлялись с телками в ресторан. Каждый старался приодеть свою телку получше, покруче, чтобы другие обзавидовались.

Тогда телки были другого фасона — ходили в Версаче, пахли другими духами. Теперь он часто видел стайки девчонок в джинсах и кроссовках, свежих, хорошеньких, — но это были вовсе не телки. Они были одеты хорошо, на них было приятно смотреть, вот только почему-то на него косились недружелюбно, не выдавая ему на-гора заслуженного внимания.

Стало быть, теперь не все красивые девчонки телки — такой он сделал вывод. Должно быть, пока он сидел, выросли дети тех самых хозяев кафешек, булочных, всяких там бюро и офисов, которые он видел в городе на каждом шагу.

Когда он смотрел на Галку, то понимал, что живет верно, правильно: Галка вышагивала рядом, задрав подбородочек, прямя спину, и поглядывала на всех окружающих с чувством превосходства. Тогда и он прямился и шел вперед, глядя поверх человеческих голов и не обращая внимания на то, что читал на встречных лицах по своему адресу.

Он был крут, по-прежнему крут, просто зверей его породы в этом городском лесу, в чаще новых домов, супермаркетов и изменившихся улиц, — зверей его породы осталось совсем мало. Таких, какие были бы ему бровь в бровь, одного с ним роста.

«Родит мне Галка сына или дочу — тоже пускай, похожую на себя, с длинными зеленоватыми глазами, с тонкой косточкой, с ее носиком, — думал он, — и уедем мы в Рязань. Там у меня брателло, настоящий кореш Вавила. Купим землю, построим дом, откроем магазин, например. С этими, с компакт-дисками, фильмами, с компьютерными играми. И будем жить. А если кто к нам полезет — завалю козла».

Там, под Рязанью, его еще будут понимать — чего он стоит и значит.

Он вышел из ванной и услышал ее голос:

— Юрец, ты встал уже?

Он вошел в комнату. Галка только проснулась и не нашла его рядом с собой. Она открыла яркие со сна глаза и предложила:

— Юрец, давай позавтракаем и съездим в «Олимп», ну в этот новый торговый центр, про который вчера в новостях говорили, что там три уровня и четыреста магазинов. Мне нужны туфли — раз, плащ или легкая куртка — два. И вообще, мне ходить не в чем.

— Тебе ходить не в чем? Будешь ходить голой! — засмеялся Юрец, падая на кровать рядом с ней и притягивая ее к себе.

— Ты сам не захочешь никуда со мной выходить, если мне будет не в чем! Поехали в «Олимп», там куча всего, японский, итальянский, морской рестораны!

Она обняла его и смотрела на него большими, еще сонными глазищами, в которых таял мед ее снов.

— Хорошо, поехали. Только мне тоже нужны ботинки, на лето.

— А у тебя деньги есть?

— Есть.

— Здорово. Еще не кончились?

— Нет.

Настроение у него почему-то слегка схлынуло, он и сам не понял почему. Она не знала, сколько денег он взял тогда на квартире у этой… Анжелы, Жанны… как ее? Он выгреб все из кошелька, бесполезные кредитные карты выбросил, еще нашел пару тысяч в ящике шкафа. Она ничего не запирала и не прятала, эта лохушка. Как только ей удавалось при таком лохизме что-то зарабатывать — просто странно.

Ах, ну да.

Галка же говорила — она шлюха. Так и зарабатывала, а им с напарницей не давала работать спокойно — выходила в коридор, тянула к себе клиентов, разводила их на бабули. А им, выходит, и продавать-то было некому, у них же менеджер Регина строгая. Хочет, чтобы все по-честному: зашли, купили.

А честный никогда не выиграет. Выигрывает хитрый и сильный.

А кто сильный? Вот он, например, сильный.

Сильный — это кто ничего не боится и никого не жалеет.

Но он помог им, избавил их на праздники от этой сучки — вот и Галка там чего-то заработала, продала.

Правда, Галка говорить о работе в последние дни упорно не хотела — только он спросит что, она сразу в грустняки какие-то впадает. Наверное, ей надо попить витаминов — весна все-таки.