Марина Серова - Последний шанс

В следующий раз дважды подумают, прежде чем беспокоить меня по пустякам. Но стариканы уже дружно прощались, желая мне здоровья и счастья. Я не стала их задерживать.

Оставив телефон на кровати, я поплелась в ванную. Новый день сулил новые хлопоты, приятные и не очень. Стоило умыться и что-нибудь съесть.

Чувствовала я себя не хуже, чем вчера, жара не было, и мир казался не таким мрачным и расплывчатым. Действенное лекарство я вчера приняла! Надо записать на будущее. Из зеркала на меня поглядела бледная особа с красным носом, подмигнула и скорчила рожицу. Настроение постепенно повышалось. Я почистила зубы, расчесалась и на кухню примчалась уже вприпрыжку. К моей радости, в окно светило солнышко, а от туч не осталось и следа. Я попила кофе и съела два бутерброда с колбасой, разглядывая записку, оставленную Максимом.

Каллиграфический почерк! Буквы печатные, обрываются резко, написаны твердо и четко, аж бумага в нескольких местах продырявлена. И текст — образец краткости:

«Ресторан „Волга“. 14-00. Жду. Максим». Я почесала подбородок — некогда мне романы крутить. Да к тому же в моем новом знакомом было что-то настораживающее.

Красивый слишком? Или появился не вовремя?

Телефонный звонок оборвал мои размышления. Кого опять нелегкая моя судьба за руку потянула? Может, Макс откопал в телефонном справочнике мой номер и спешит осведомиться о самочувствии? Я вернулась в спальню, плюхнулась на кровать, сняла трубку и томно прошептала:

— Да.

— Иванова? Татьяна?

Говорила, точнее, всхлипывала женщина, по голосу — молодая и незнакомая. Я вздохнула.

— Да.

— Пожалуйста! Помогите мне!

— Что случилось?

— У меня украли ребенка, дочку!

— Стоп. Кто вы?

В трубке послышались приглушенные рыдания.

— Как вы не понимаете! В любую минуту ее могут… Прямо сейчас… Ууу!

Моя маленькая!

— Да успокойтесь же!

— Вы с ума сошли!

Я обиженно чихнула. Что за напасть такая? Сделаем попытку общаться более разумно.

— Пока вы не представитесь и не расскажете все по порядку…

— Пожалуйста, приезжайте! — срываясь на визг, перебила меня убитая горем мамочка. — Мне больше некому помочь!

— Подождите… — удалось вставить мне словечко. Но не больше.

.

— Вы моя последняя надежда! Я живу на улице Рязанской, дом пятьдесят четыре. Запомнили?

— Да, но…

— Я вас нанимаю. Цена не имеет значения. Если вы не поторопитесь, ее убьют! Я уверена! О боже! Помогите!

Нас внезапно разъединили.

Последний истошный вопль все еще продолжал звенеть в ушах. Я потрясла головой. Веселенькое утречко! Знала бы — не просыпалась. На душе муторно, выкинуть из памяти этот звонок вряд ли получится. А дельце, чует мое сердце, серьезное и опасное. Придется ехать немедленно.

Приняв решение, я стала действовать: оделась и набила любимую сумку полезными мелочами. Не удержалась и вытянула наугад три гадальные кости из заветного мешочка. Ответ отличался лаконичностью: «Увы! Страдания и бедствия!»

Черт! Такими вещами нельзя заниматься впопыхах. И так-то значения выдают какие-то непонятные и запутанные, а в спешке небось еще и привирают.

Я выскочила из дома как угорелая с ощущением, что дорого каждое мгновение, а опаздывать я права не имею — речь шла о жизни ребенка. Увидев свою «девятку» перед подъездом, я вспомнила, что осталась без машины. Приятная неожиданность. Я выскочила на проезжую часть, чуть не став причиной дорожно-транспортного происшествия. Повезло: удалось быстро тормознуть древний, заляпанный по крышу «Москвич». Шоферила в нем девушка приятной наружности, адекватно среагировавшая на мой безумный вид, бурную жестикуляцию и неотвязный надсадный кашель. Закрыла за мной дверцу, дала по газам, подняла тучу брызг и лишь затем спросила:

— Куда?

Я выдавила из себя адрес, утирая платком слезы и сопли, и мы помчались, дребезжа и грохоча всеми железными деталями. Цель моего путешествия, как оказалось, была почти на окраине города, добираться туда даже в самом быстром темпе — не менее четверти часа. Глядя через грязные разводы, художественно разукрасившие стекла, на мелькающие улицы, я думала о том, что все прочие дела на сегодня придется отложить.

Не могу назвать себя человеком широчайшей души, благородным до мозга костей, бескорыстным борцом за светлое будущее, но дети — это всегда святое.

Они могут быть вредными, жестокими, надоедливыми, грубыми и все-таки — они только дети и за грехи родителей ответственности не несут. Люди, способные осознанно причинить ребенку боль, мучить, пытать, — не люди, а звери. И даже хуже. Ни одно животное не обидит собственного детеныша. Я вздохнула. Только бы успеть. Все остальные — азартные старички, Максим, Макарка, мои незадачливые убийцы пусть ожидают своей очереди. По алфавиту. Дойдут руки в этом году, значит, повезло. Кажется, даже простуда временно отступила, поняла: не до нее сейчас.

Мы резко затормозили. Я чуть не врезалась в лобовое стекло и подумала о том, что иногда и мужчины бывают правы: некоторым женщинам доверять автомобиль нельзя. Расплатившись и сердечно поблагодарив девушку, я оказалась на тротуаре перед высоким железным забором. На калитке белой красочкой витиевато накалякали «Рязанская, 54». Мне сюда. Я позвонила. Ответом была пугающая тишина. Постояв с пару минут, я осторожно толкнула дверцу калитки — не заперто. Посмотрела по сторонам. Ни прохожих, ни собак, одни угрюмые особняки наблюдали за мной темными равнодушными окнами. Заныло нутро: значит, где-то рядом притаилась опасность. Дальше медлить нельзя, положусь на русское авось, многолетние тренировки и холодное оружие.

Еще раз вдохнув холодный осенний воздух полной грудью, я вошла.

Внутренний дворик был очень маленьким. От асфальтовой дорожки направо и налево разбиты клумбы с доцветающими бархотками и резедой. У крыльца одиноко и трогательно примостился желто-белый резиновый мячик. Дом двухэтажный из красного кирпича, на вид совершенно стандартный. Окна задернуты шторами.

Входная дверь приоткрыта и слегка поскрипывает, колеблясь на ветру.

Я поднялась по ступенькам и опять прислушалась. Единственным звуком, донесшимся до меня, было капанье воды из какого-то незавернутого крана. Больше ничего подозрительного. Жилище казалось абсолютно пустым и покинутым. И тут мне вдруг смертельно захотелось чихнуть. Я перестала дышать и принялась судорожно тереть переносицу. Помогло. Правда, заслезились глаза и запершило горло.

Бороться с этими явлениями мне было некогда и нечем. Я резко толкнула дверь, еле удерживаясь, чтобы не закашляться. Моему взору предстал короткий широкий коридор, заканчивающийся лестницей на второй этаж. По обеим сторонам, напротив друг друга, располагались двери, всего четыре. Большой выбор для деятельности.